На окраинах Сталинграда

Много вёрст скрипит на бляшке,
Войной, потёртый котелок,
Моя шинель, в кручёной связке,
И греет спину узелок.

Истёрлись на кирзе подмётки,
В испепеляющих фронтах,
На ногах, прожжённые обмотки,
И седина в моих висках.

В ноздрях дымок кислой махорки,
Уселся с грязью фронтовой,
Кулеш бурлит в большом ведёрке,
И день какой-то затяжной.

Опять пущу, кисет уставший,
В кругу всех фронтовых друзей,
Помянем тех, кто, в битве павший,
И задымит табак-трофей.

Мальчонка притащил картошки,
Чтоб у кострища жаркого сварить,
Торчат усы, спасённой кошки,
Но мальчуган не может говорить.

Не надо слов и так всё ясно,
Лишь трещат в костре дровишки,
А кошка, так мурлычет страстно,
За пазухой мальчишки.

Призвал нас всех, нетленный град,
Гнать прочь раскаты боя,
Как стойко бился Сталинград,
И ждал только покоя.

Почти два месяца подряд,
Дом Павлова стоял, как знамя,
Побывавшие, о нём твердят:
"Не взяла шрапнель и пламя".

Отброшен враг и Паулюс в кольце,
У Волги мёрзнет под морозом,
Все говорят, о неминуемом конце,
И пеших пленных много за обозом.

Дивизия Манштейна рыщет рядом,
И колют танки, как заноза,
Фельдмаршал брызгается ядом,
Нам с юга он пока угроза.

Вот катюша с брега Волги запоёт,
Фашистов, осыпая градом,
И людям мира скоро принесёт,
Под неприступным Сталинградом.