Альтернативная концовка истории

От автора

Редкое единогласие, не правда ли?
У каждого грузовик своей правды. Но не случилось Crash! Boom! Bang! Так, скользящим ударом встретились, максимум – зеркало заднего вида разбилось.
Разошлись молча, без сантиментов. Без всяких «как ты мог», «а как же я», «прости, вернись». Расставание каждый принял, как освобождение. Каждый получил, что хотел.

Валера устал смотреть в ночь, устал ничего не делать. Два месяца, как ещё дни умудрялся считать, он смотрел и ничего не делал. Я до сих пор не понимаю, как он мог просто смотреть и ничего не делать. Он же видел, что Исмаэль тонет. Неужели даже для успокоения своей совести ничего не пытался сделать. Он разрешил Исмаэлю убиваться по Сэту. Он не отряхнул его – эй, приятель, есть ещё и я, ты делаешь мне больно. И я говорю, не только о сексе. Я не могу уважать партнёра, который сам себя не уважает. Но видимо это я такой.
Валерка отпускал Исмаэля не думая, что может найти его с вскрытыми венами или в петле.

Исмаэль, упивался, наслаждался своей болью. Сколько людей сказали, что случившееся не его вина, так бывает, мы не всегда должны отвечать за поступки других. Но Исмаэль будто воодушевлён своим страданием, он возвышает свою боль, он какой-то дзен познаёт.
Исмаэль наполнил ванну ледяной водой, высыпал в неё ведро колотого льда и опустился в неё, с головой ушёл под воду. Холод блокирует рецепторы, внешние раздражители, он не видит их. А Валерик и есть такой раздражитель. Он мешает страдать, переживать, заниматься самобичеванием. А вы видели, как замерзает вода? Она мутнеет, в толще её образуется решётка, основа льда. Опусти в неё руку и почувствуешь густую, неприятную материю. А на поверхности ломаными линиями образуется корка.
Температуры тела не хватает противостоять холоду. И тебе не нужен кислород, органы отказывают один за другим. Сон, хочется спать. И тишина.
К такой тишине стремится Исмаэль?

Расставание, как возможность думать, но не действовать. Думать не с намёком, что это временно, это навсегда. Валера идёт к той, которая близко, которая говорит, которая открытая книга. А Валерка так устал разгадывать чужие загадки. Он уходит не назло, без претензии на право измены и с его стороны. Он просто закрывает дверь.
Исмаэль воспринимает расставание, как должное, так же логично. После того, что он натворил, никто не станет носить его на руках и целовать в губы.

Расставание, как возможность почувствовать себя. Узнать себя нового, свои новые эмоции. Каково тебе, когда любовь, выстраданная оборачивается банальным «всё, как у всех», «не сошлись характерами», «непреодолимые обстоятельства».

Расставание, как любовь. Любовь, которая сейчас это старая фотография, сувенир из Амстердама, пачка сигарет и зажигалка.


А вот и финальная точка в истории братьев - тот самый выстрел, который должен был наступить намного раньше. Итак, последняя глава, продолжения больше не будет:

И его сердце от этой мысли запнулось, сбились удары, как будто и впрямь оно задумалось, а стоит ли биться, стоит ли жить.

Только мысль была мимолётной, некогда Валере было слушать своё сердце. По красиво украшенному проходу церкви под руку он вёл свою жену.

Всю дорогу от церкви до загородного дома, где должно было проходить торжество, Валерка старался не смотреть на Изабеллу или просто одаривал её мимолетной улыбкой. Он напряжённо думал, чувствовал осадок - что-то он не понял, что-то не осознал.

И когда Валерик выходил из лимузина, его взгляд зацепился за лепестки роз, которые кидали новобрачным под ноги, и он понял. Тяжёлое слово «мертвец» расплылось в голове красными буквами.

Снова принимая поздравления от друзей и родных, Валерочка заглядывал в их глаза. Неужели никто не видит, что он умер и ничего не чувствует? Саша только смущённо улыбался, Настя смотрела чуть презрительно, Лиза обняла Беллу, но к брату не подошла. Только во взгляде отца Валеры заметил какое-то напряжение, немой вопрос.

Среди нарядных гостей он чувствовал себя зомби, призраком. Неужели никто не чувствовал смрада, зловония разлагающейся плоти? А Валерку уже тошнило, он на языке ощущал сладковатый трупный аромат. Он чувствовал, что тело не слушается его, мясо соскальзывает с костей, что только смокинг не позволяет его плоти ошмётками ссыпаться на пол.

Валера сканировал собравшихся в надежде увидеть, что кто-то заметил, что его уже нет. «Мертвец, труп, труп, бум, бум, бум».

Белла танцевала со своим отцом, когда Валерик незаметно вошёл в дом. Дверь с громким стуком закрылась за ним. «Как крышка гроба», - подумал Валерочка. Вверх по лестнице он поднялся в свою комнату, скорый шаг в ванную. Почти вплотную приблизил лицо к зеркалу. Он не узнавал себя. Ввалившиеся глаза, тёмные круги глазниц, впалые щёки землистого цвета. Дрожащими пальцами с грязными ногтями провёл по волосам - в его ладони остались клочки свалявшихся, грязных прядей. Валера смотрел на своё отражение и не узнавал себя. На него смотрел мертвец, скалился гнилыми, полуразрушенными зубами.

Валерка сбежал вниз, поворот налево, кабинет отца. И снова дверь оглушила его глухим стуком. «Гроб». Валера знал, где искать. Сорвал со стены картину. Холст треснул от удара об угол стола. Шесть цифр, сейф распахнул дверцу. Рукоятка пистолета сверкнула в руке.

На секунду Валера поймал своё отражение в стекле книжного шкафа. Мертвец, труп, чудовище.

На улице был слышен одинокий хлопок, но все решили, что это пробка очередной бутылки шампанского покинула тесное жерло. Прозвучали предложения ещё раз поднять бокалы за молодых.

Это Валерику казалось, что Исмаэль растворился в солнечном свете. Нет. Неведомая сила, называемая пустотой, за шкирку выволокла Исмаэля из церкви, усадила на мотоцикл и подтолкнула в спину.

Пустота, ничто и из ниоткуда, но так хорошо сейчас ощущал Исмаэль эту пустоту. Словно в вакууме, по заранее проложенной траектории Исмаэль вёл мотоцикл на север, из города, вдоль пляжа. Не было слёз, казалось, взгляд остекленел навечно. Не было чувств, казалось, он разом потерял способность видеть мир, все краски слились в один сплошной серый фон. И кадры дороги, деревьев превратились в один поток.

Вот же, свершилось, он сам хотел поставить точку. Что такое точка? Это и есть точка, завершение, окончание, сигнал "стоп". Так почему же сейчас Исмаэль чувствовал себя таким маленьким, и эта точка, грязным чернильным пятном опускаясь с пера невидимого летописца, давила на него, лишала воздуха, словно он захлёбывался в масляном пятне нефти.

Руль мотоцикла дрогнул в его руках, дорога извернулась зигзагом. Исмаэль не узнал местность, утёс, обрыв, скалы над водой залива. Пустота в мгновенье наполнилась шелестом деревьев, шумом воды, светом солнца. Кончилась пустота.

Только почему же так трудно дышать, словно получил удар в солнечное сплетение, ведь хочется кричать, плакать, а нет голоса и нет слёз.

Это пришла боль. Зверь, что осторожно, переступая на мягких лапах, уже кружил вокруг Исмаэля, уменьшая расстояние между ними. Боль – самый страшный хищник, ненасытный, наглый.

Вот она обняла за плечи, заставляя, вынуждая опуститься на колени. Вот когтистая лапа прошлась по груди, и замерло сердце, сжалось, а адреналин уже выжигает артерии.

Исмаэль падает на песок, кулаками бьёт по земле. Ему кажется, что, царапая руки в кровь о камни, он физической болью, болью тела заменит боль души.

А душа болит, горит огнём, мечется. Сколько она там весит - семь, двенадцать или четырнадцать грамм. Он готов руку отдать, чтоб эти жалкие граммы вырезали из него. Чтобы не было так больно.

Боль одно за другим отнимает чувства и способности. Первым пропадает голос. Исмаэль и рад бы кричать, звать, просить о помощи. Но тот единственный, кто может его спасти, уже не его. И Исмаэль смущённо замолкает, кусает губы в кровь, давит в себе крик, который всё же прорывается наружу в виде хриплого, тяжёлого дыхания.

Следующими боль забирает зрение и слух.

Исмаэль катается по песку, бьётся в молчаливой истерике, сгребая в ладонях камни. Больно, очень больно. Боль во всём теле, в каждой клеточке, в каждой мысли, в каждом вздохе.

Усилием воли Исмаэль цепляется за мотоцикл, поднимает с земли железного монстра. Кажется, он нашёл выход, он знает, как победить боль.

В тот день местная полиция рапортовало начальству о происшествии на их участке. Случайная группа туристов увидела, как молодой человек на мотоцикле с разгона съехал, слетел, упал в воду. Они же и вызвали полицию, спасателей. Они же первыми бросились спасать парня.

Только когда спасатели из воды на мокрый песок вытащили тело и перевернули на спину, то вздрогнули. На лице, сиреневом от удушья, с багровыми и всё ещё растекающимися гематомами, была улыбка. Лёгкая, спокойная, чуточку загадочная, невесомая. Как будто парень знал какой-то секрет, разгадал тайну.

Темнота. Прохлада. Как хорошо!
Я спрятался. Я ото всех ушёл.
Ни щенячьего взгляда, ни ярости.
Я устал от всего. Прости.

Всё конец. Под крестом покрытым мхом,
Я лежу и два метра земли верхом.
Ни за что, даже любящий братский взгляд,
Я уже не вернусь назад.

Тишиной и забвением мир блеснул.
Я смирился с падением. Я уснул.
Восходя же, споткнулся у райских врат...
- Не задерживай меня брат!

Если ты осквернитель святых могил,
Я прошу, как при жизни тебя просил:
- Ну не нужно со смертью играть в "Возврат",
Мне здесь правда спокойно брат...