Николай Черкасов

НИКОЛАЙ ЧЕРКАСОВ
(1938 - 1993)

Земля, я твой до волоска
со всею связью кровною.
Я слышу около виска
твое дыханье ровное.

Твоя стезя - моя стезя
и в радости, и в горести,
мне без тебя никак нельзя,
как воину без доблести.

Живу, как все, веленьем дня,
не веруя в спасение.
И только жаль, что у меня
не будет воскресения.

Земля моя, не покарай
меня за боль единую -
что различал вороний грай
за песней лебединою...

НА РОДИНЕ

На родине
крушина зацвела,
от запаха ее
хмелеют сосны.
И снова
от села и до села
березы бродят
разнотравьем росным.

По берегам
лопочут тальники,
склонясь над неторопкою
волною.
И коростель-отшельник
у реки
непримиримо спорит
с тишиною.

У сельской школы,
светлой и большой,
шумит мое
вернувшееся детство.
И на душе моей
так хорошо,
как будто мир я
получил в наследство.
И хочется
неодолимо мне
с любым прохожим
дружески обняться...
Здесь от любви
к родимой стороне
стальное сердце
может разорваться.

КРАЙ МОЙ

Промелькнула табличка
на дорожном столбе.
Я опять на кулички
воротился к тебе,

край мой, сердцем обласканный
наяву и во сне,
с потемневшими красками
на разлатой сосне.

Край с озерною синью
до колен тополям,
с табунками осинок
по ковыльным полям.

Здесь поникшей отавою,
ни за что ни про что,
мое детство картавое,
словно полдень, прошло.

Пролетело и кануло -
не успел и моргнуть,
и теперь его заново
не позвать, не вернуть.

Присмиревшие пажити,
луговые огни,
может, сердцу подскажете,
чем мне любы они,

эти дали неброские
с перебранкой сорок,
с молодыми березками
возле старых дорог.

Думы чувством стреножены,
может быть, навсегда,
через душу проложены
все дороги сюда.

И когда, как в безумье,
вдаль зовут поезда,
на распутьи в раздумье
не стою никогда.

***

Помню военное лето,
вкус молодой лебеды
да за околицей где-то
поступь неясной беды.

Детство моё голубое –
смутная сказка, а в ней –
жмых, отвоёванный боем
в яслях колхозных свиней.

Нет, не забыть, не отринуть,
не обойти стороной
то, что сумеет остынуть
только лишь вместе со мной.

Хриплые звуки шарманки,
скорбные песни слепца,
шёпот гадалки цыганки
про удалого бойца.

Слёзы покрепче рассола.
Волчье истошье во мгле.
Голос запевки весёлой
как преступленье в селе.

ВДОВИЙ КРИК

Мой отец погиб за Ленинград
рядовым солдатом без наград,
похоронен был в окопе тесном
на пригорке, ныне неизвестном.

Он погиб по-будничному просто,
даже слова не успел сказать.
над его безвременным погостом
не скатилась ни одна слеза.

Но кричала мать на всю округу
безысходным криком русских вдов
так, что осыпа;лись с перепугу
голуби с церковных куполов.

И беда усерднее набата
повторяла крик её стократ
в деревнях, похожих на солдаток,
в городах, похожих на солдат.

Тем истошным криком бабьей доли
до сих пор душа моя полна,
и, пока он жив во мне, дотоле
для меня не кончится война.