Исцеления по молитвам святого Серафима Саровского

               "Серафим Саровский (в миру Прохор Исидорович Мошнин, в некоторых источниках — Машнин; 19 (30) июля 1754 (или 1758, или 1759), Курск, Курский уезд, Белгородская губерния, Российская империя — 2 (14) января 1833, Саровский монастырь, Саров, Темниковский уезд, Тамбовская губерния, Российская империя) — иеромонах Саровского монастыря, основатель и покровитель Дивеевской женской обители. Прославлен Русской православной церковью в 1903 году в лике преподобных по инициативе императора Николая II. Великий подвижник Русской церкви и один из наиболее почитаемых монахов в её истории".(Из ВИКИПЕДИИ.https://ru.wikipedia.org/wiki/ )
        "Путь святых Божиих есть самый прямой и ближайший путь к соединению со Христом. Но, путем тяжких подвигов, поста, молитвы и богомыслия, отречения от мира и всецелой преданности Богу, непостыдной и твердой веры, надежды и любви к Нему, со страхом соделывая свое спасение, они, в крепости своей веры и в обилии приобретенных ею духовных даров, благодатным образом действовали и на других: обращаясь к грешному миру, они силою своего убеждения в вере обращали неверующих, силою обличения посрамляли упорных противников истины и добродетели, словом небесной мудрости просвещали умы и сердца, наставляли в истине, поддерживали в скорбях и искушениях, обильно озаряя всех светом Христовой истины, всем с любовию служа как своими молитвами, так и богомудрыми, спасительными советами и наставлениями.
Таков был и Преподобный Серафим, Саровский чудотворец, память которого благоговейно чтится всей Православной Россией. С детства отвергшись всего земного и всецело устремившись своею душою к Богу, Серафим прошел все степени иноческих трудов и подвигов и достиг еще на земле чистоты ангельской."Озаряемый благодатию небесною, он еще в земной своей жизни творил дивные исцеления и чудеса, презирал сердца человеческие, предсказывал будущее, наставлял приходивших к нему за советом и благословением — богоугодной жизни, указывая, смотря по мере духовных сил и земному положению просителя, на кратчайший и легчайший путь ко спасению, н никогда не оставляя без утешения н ободрения.
В пустыню, к благодатному старцу приходило при его жизни много и мирян, колеблющихся и сомневающихся, как им спастись. Делая таковым общехристианское назидание, он в особенности советовал всегда иметь память о Боге и для сего непрестанно призывать в сердце имя Божие, повторяя непрестанно молитву Иисусову: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного! «В этом да будет — говорил он, все твое внимание и обучение! Ходя и сидя, делая и в церкви до начала богослужения стоя, входи и исходя, сие непрестанно содержи на устах и в сердце твоем. С призыванием, таким образом, имени Божия, ты найдешь покой, достигнешь чистоты духовной и телесной, и вселится в тебя Святый Дух, источник всех благ, и управит Он тебя во святыне, во всяком благочестии и чистоте»."("Заветы мирянам Преподобного Серафима Саровского" из Московские Церк. Вед. 1903 г. № 28, Переп.Троицкий Благовестник,"Духовная жизнь в миру",изд.Свято-Троице-Сергиевой Лавры,1990 Г.)
        О славном видении Христа Спасителя: "Весной 1810 года он возвратился в обитель после 15 лет пребывания в пустыни. Не прерывая молчания, он к этому подвигу прибавил еще и затвор и, никуда не выходя и никого у себя не принимая, непрестанно находился в молитве и Богомыслии. В затворе преподобный Серафим приобрел высокую душевную чистоту и сподобился от Бога особых благодатных даров —прозорливости и чудотворения. Тогда Господь поставил Своего избранника на служение людям в самом высшем монашеском подвиге — старчестве.25 ноября 1825 года Матерь Божия вместе с празднуемыми в этот день двумя святителями явилась в сонном видении старцу и повелела ему выйти из затвора и принимать у себя немощные души человеческие, требующие наставления, утешения, руководства и исцеления. Благословившись у настоятеля на изменение образа жизни, преподобный открыл двери своей кельи для всех. Старец видел сердца людей, и он,как духовный врач, исцелял душевные и телесные болезни молитвой к Богу и благодатным словом. Приходившие к преподобному Серафиму чувствовали его великую любовь и с умилением слушали ласковые слова, с которыми он обращался к людям: «Радость моя, сокровище мое»"... (Великие Святые России.Преподобный Серафим Саровский в воспоминаниях современников. М.: Сретенский монастырь, «Новая книга», «Ковчег». 1998.)
"Однажды Христос явился преподобному Серафиму Саровскому, когда тот, еще будучи молодым диаконом, служил Литургию с иеромонахами — Пахомием и Иосифом. Сам отец Серафим рассказывал об этом так:
«После Малого входа огласил я, убогий, с Царских врат: “Господи, спаси благочестивыя”. Когда же орарем обозначил круг по отношению к народу и сказал: “ И во веки веков!” — озарил меня луч, словно от света солнечного. Вглядевшись в это сияние, я увидел Господа и Бога нашего Иисуса Христа в образе Сына Человеческого, сияющего небесным светом и окруженного небесными силами —Ангелами, Архангелами и Серафимами — как будто роем пчел. Он шел по воздуху от западных врат храма. И когда приблизился к амвону, Господь воздел Свои пречистые руки и благословил служащих и предстоящих. Затем Он вошел в Свою икону, которая находится одесную Царских врат. А я, земля и прах, встречая тогда Господа
Иисуса Христа по воздуху, удостоился особого благословения от Него. Сердце мое возрадовалось, чисто и пресветло, в сладости и любви ко Господу».
Когда видел это, святой Серафим стоял, как вкопанный, на своем месте и не мог шевельнуться. Тогда к нему подошли два монаха и завели его в алтарь. Три часа стоял он неподвижно в алтаре, не способный и слова сказать. Только цвет лица его менялся: то белый, как снег, то опять румяный.
              О явлении Пресвятой Богородицы: Двенадцатый раз явилась Святая Богоматерь преподобному Серафиму Саровскому на Благовещение 1832 года. Это было утром. У отца Серафима по монастырским делам оказалась старушка Евдокия Ефремова, в монашестве позднее названная Евпраксией. Прозорливый старец незадолго до явления сказал Евдокии: «Ах, радость моя! Какая радость нам готовится в этот праздник!» Тогда они начали читать акафисты, но вдруг раздался шум — такой,
как будто лес шумит от сильного ветра. Затем послышалось пение, очень умилительное. Сами по себе открылась дверь келии, проникло сияние света и благоуханный запах. Тогда явилась Богоматерь, и с ней Ангелы, а также святой Иоанн Креститель и святой Иоанн Богослов, а также увенчанные мученицы — Варвара, Екатерина, Фекла, Марина, Евпраксия, Пелагия, Доротея, Макрина, Иустина, Иулиания и Анисия.
«Где мы? И кто это?» — спросила у отца Серафима старушка Евдокия. Тогда Царица Небесная сказала ей, пусть подойдет и сама спросит у каждого, кто он. Та подходила и спрашивала, а каждый из явившихся ей отвечал, кто он. После этого между Пресвятой Богородицей и старцем Серафимом состоялся разговор, длившийся три часа. Старец молился Богородице за своих монахинь, а Она ему отвечала: «Я тебе, любимец Мой, во всем помогу. Дай им послушание — если исполнят его, будут с тобой и близ Меня... Кто их обидит, тот будет Мною наказан; а кто послужит
ради Господа, будет помилован пред Богом». И в конце Богородица сказала старцу: «Скоро, любимец мой, будешь с нами!» Произошло это на Благовещение 1832 года, а 2 января 1833 года преподобный Серафим упокоился. Старица же Евдокия прожила еще долго и упокоилась 28 марта 1865 года"(из книги Святителя Николая Сербского(Велимировича) "Чудеса Божии", перевод академика Сербской Академии наук и искусств И.А. Чароты, г.Минск, «Издательство Дмитрия Харченко», 2011г.)

Многочисленные чудеса по молитвам святого  преподобного Серафима Саровского случаются у многих людей и описаны в различных литературных источниках:

1. Так, чудеса исцеления и чудотворения по молитвам преподобного Серафима Саровского описаны в книге Православные чудеса в XX веке. книга 2, г. Москва,1995г., автор-составитель сборника В. А. Губанов, художник А. С. Кулемин,технический редактор А. В. Ивлев:

1.1. Преподобный Серафим исцеляет будущего епископа

"У протоиерея (Звездинского) сын Николай после поступления в университет утратил веру, не молился и не ходил в церковь.
Накануне Рождества Христова мать сказала ему:
— Сходил бы ты ко всенощной. Ведь завтра великий праздник.
Но он раздраженно ответил:
— Я уже говорил вам: мне нечего там делать. Что я получу там, в тесноте и духоте?..
— Смотри, — сокрушенно сказала мать, — как бы не наказал тебя Господь за такие слова.
И в тот же вечер произошло следующее. Он протянул руку, чтобы что-то снять с полки, — и вскрикнул от боли.
Рукой нельзя было пошевельнуть. Боль под мышкой все усиливалась, быстро росла опухоль. В ту ночь он не спал.
Утром пришедший доктор сказал, что это тяжелое заболевание, которое называется сучье вымя. Он сказал, что надо ждать, пока опухоль созреет, и тогда можно оперировать.
Наступило время тяжелых мучений и бессонных ночей. Но Николай не забыл, после чего началась болезнь. Он не совсем потерял веру и совесть его проснулась. Вечером он попросил у матери:
— Дай мне на ночь образ преподобного Серафима Саровского.
Ночью матушку разбудил крик Николая.
Вошедшая мать увидела: ее сын сидит на кровати. Кровать и пол забрызганы гноем.
Он взволнованно рассказал ей:
— Ко мне сейчас приходил преподобный Серафим. Сказал: если я не покаюсь и не изменю образа жизни, то погибну. Затем коснулся моей больной руки — и тотчас опухоль прорвалась. Сейчас рука совсем здорова.
Все пережитое изменило мировоззрение Николая. Он оставил университет и поступил в духовную академию.
Окончив ее, принял монашество с именем Серафима. Впоследствии стал епископом Дмитровским.
Непридуманные истории".

1.2.  Исцеление немой

"Крестьянская девица Екатерина Васильева Болонина (40 лет) из деревни Бараничи, Богородской волости, Шуйского уезда, Владимирской губернии, была нема в продолжение 4-х лет. По билету ее No 443, в особых приметах значится: немая. Справедливость, что немота ее продолжалась 4 года, лично свидетельствовал, вместе с нею пришедший в Саров, мещанин города Шуи, Павел Матвеевич Губанов, могут подтвердить также члены церковного причта села Васильевского. Исцеление совершилось, только что немая приложилась к мощам, и тотчас стала говорить.
Пишущему трудно даже верить, чтобы женщина, теперь свободно говорящая, за полчаса до этого времени была совершенно немая в продолжение 4-х лет. Объясняет она, что, подходя к мощам, почувствовала в гортани какое-то облегчение и освобождение".
Летопись, No 90

1.3. Исцеление глухонемого

"Крестьянин Тамбовской губернии, Борисоглебского уезда, Изопалатовской волости, деревни Масловки, Михаил Порфирьев Суббычев, 21 августа 1903 года, лично заявил о следующем исцелении приведенного им сына Ивана, 25-ти лет, глухонемого от рождения. Вчера, 20 августа, они были на источнике отца Серафима, где купались, и взяли с собою воды из источника. Затем пошли они дальше, к камню, что в полуверсте за источником, и там, положив сына на камень, головою на одно ухо, отец поливал воду из источника на другое ухо и на всю голову; то же повторил, поворотив сына и на другое ухо. Отойдя затем от камня, отец громко позвал:
— Ваня.
А тот, к удивлению отца, повторил: ”Ваня”.
И после этого явно стало обнаруживаться исцеление и немоты и глухоты. Во время записи, исцеленный хорошо слышал и повторял говоренные ему слова. Чтобы говорить, ему остается только учиться. Большая толпа удивлявшихся сопровождала их долгое время; между ними были интеллигентные."
Летопись, No 112


1.4. Спасение от смертельной болезни

"В письме из города Пензы, полученном 20-го августа 1903 года, Александра Петровна Агринская известила о следующем: Единственный сын ее, Владимир, 15-ти лет, заболел воспалением мочевого пузыря и страдал так сильно, что просил мать помолиться о его смерти; мать молилась, чтобы вместе с сыном умереть и ей. Это было 21-го июля. Молился Владимир тогда и преподобному отцу Серафиму; на другой день, 22-го июля, хозяйка их квартиры принесла больному газету, в которой он прочел о чудесах от преподобного, и пожелал отслужить ему молебен; попросил мать пригласить священника с иконой преподобного, что тогда же было исполнено, и молебен отслужили. Всю ночь после этого, на 23-июля, больной спал, а утром объявил матери, что у него все прошло, даже опухоли, не позволявшей ему сидеть, как не бывало.
Об этом дивном исцелении пишущая извещает к прославлению новоявленного угодника Божия и чудотворца, преподобного отца Серафима.
Далее в письме адрес ее: Пенза, угол Пушкинской и Малой Феодоровки, казенная винная лавка No 10."
Летопись, No 151

2.  Также, чудеса исцеления многих людей по молитвам преподобного Серафима Саровского описаны в книге "Преподобный Серафим Саровский в воспоминаниях современников". М.: Сретенский монастырь, «Новая книга», «Ковчег». 1998. 416 с.:

2.1. Воспоминания игуменьи Пульхерии, настоятельницы монастыря в городе Слободский Вятской губернии

"В 1830 году я предприняла по обещанию путешествие в Саров, водой, по Волге. Во время этого пути, близ Нижнего Новгорода, почувствовала себя нездоровой; и болезнь моя (опухоль по всему телу) вскоре так усилилась, что я должна была остановиться в Нижнем Новгороде на четыре недели и ждать здесь или выздоровления, или смерти.
Меня приютили гостеприимные монахини Нижегородского монастыря, и я, с согласия игуменьи Дорофеи, была у них уже напутствуема за пределы здешнего мира.
Но, имея твердую веру в спасительную силу молитв отца Серафима, я со слезами не раз просила его заочно помолиться за меня, грешную, чтобы Господь Бог продлил мою жизнь, хотя только на короткое время, чтобы мне побывать в Сарове и получить его последнее благословение.
Бог услышал мои молитвы; здоровье мое несколько поправилось, и я, несмотря на опухоль всего тела, решилась продолжать свой путь.
Дорогой я опять должна была остановиться на две недели в Алексеевской Арзамасской общине, от совершенного изнеможения. Кроме опухоли и расслабления, тело мое все пожелтело, и очевидно было, что я страдаю водянкой. Через две недели, опять почувствовав небольшое облегчение, я продолжала, хотя и через силу, свой путь, и наконец, при помощи Божией, достигла Сарова.
На другой день, после ранней обедни, в назначенное время, вошли мы в келейные сени старца и я увидела среди множества посетителей одного
человека, горько плачущего. Отец Серафим за что-то сделал ему строгий выговор, и когда тот хотел что-то дать ему, старец отвечал: «Теперь не приму, теперь не приму».
Я также готовилась было, из усердия, поднести старцу полотенце своего рукоделия; но, услышав последние слова, не решилась на это, спрятала свой подарок и отошла к двери. И что же? Раздвинув толпу посетителей, отец Серафим с улыбкой подошел ко мне и молча протянул руку. Тогда от радости и удивления, не зная, что мне делать, я подала ему полотенце, и он, взяв его, трижды утерся им и сказал: «Иди, радость моя, за мной». Приведя в свою келью, он благословил меня и дал мне просфоры со святой водой, а потом сказал: «Завтра мы с тобой увидимся».
По возвращении в гостиницу я нашла, что болезнь моя, на время как будто бы скрывшаяся, снова возвратилась ко мне.
На следующий день отец Серафим после ранней обедни ушел в свою пустынь, и мы должны были идти туда, чтобы получить его благословение. Я насилу шла за своими спутниками.
У кельи отца Серафима мы просидели около часа в ожидании, пока он выйдет, и все читали про себя молитву Иисусову.
Наконец, он вышел к нам в полумантии, с зажженной в руках свечой и начал благословлять всех, подходивших к нему по очереди, каждому говоря что- нибудь на пользу его души.
После всех подошла и я к нему, и он, взглянув на меня, сказал: «Ты, матушка, очень нездорова»; и потом, благословляя, продолжал: «Поди умойся в ключе и напейся, и будешь здорова».
Я отвечала ему: «Уж я пила, батюшка, и умылась, как пришла сюда».
На это он сказал опять: «Возьми, матушка, воды-то из ключа с собой, пей и умывайся, и тело-то умой, апостолы Христовы исцелят тебя, и будешь здорова».
Когда же я сказала, что у меня нет ничего, во что бы взять воды, то он вынес из своей кельи небольшой кувшинчик и повторил, как при этом, так и при возвращении моем с водой, прежние свои слова.
Вернувшись в гостиницу, я тотчас же исполнила в точности все наставления отца Серафима без всякого опасения, не боясь употреблять воду в водяной болезни.
И Господь Бог, по молитвам своего праведника, совершил надо мной, грешной, чудо.
К удивлению всех, в особенности же тех, которые запрещали мне мочить тело водой, говоря, что водянка не любит этого, я встала на следующее утро совершенно здоровой и до того изменилась, что видевшие меня с вечера не могли узнать утром. Вся вода, находившаяся под кожей и образовавшая мнимую полноту мою, вытекла; через что и опухоль уничтожилась сама собой, с лица исчезла желтизна; боль
совершенно утихла. Одним словом, я как бы переродилась.
Перед самым моим отправлением в обратный путь отец Серафим прислал мне и двум моим спутницам, вместе с благословением, каждой по символическому знаку; мне — палочку с клюшкой; другой— палочку с четырьмя отростками; а третьей — простую палочку.
Мы не поняли тогда значения этих символов; но последствие показало, как много в каждом из них было значения, а в отце Серафиме прозорливости.
Я, недостойная, поступила в монастырь и ношу теперь жезл игуменский; другая с двумя сыновьями и дочерью— все четверо приняли монашеский образ; а третья— одна также поступила в монастырь.
Таким образом Господь Бог оправдал твердую мою веру в чудодейственную силу молитв праведника, в назидание и посрамление тех, которые не имеют веры".

2.2 Воспоминания матушки Платониды, монахини Симбирского монастыря Спаса Нерукотворенного

"Страдая жестоким ревматизмом в одной половине головы, лица и в ухе, я долго не получала облегчения ни от каких медицинских пособий.
Наконец, по совету родных, решилась съездить в Арзамас к одному известному тамошнему врачу и посоветоваться с ним о моей мучительной болезни. Но сперва мне хотелось приехать к отцу Серафиму Саровскому, чтобы благословиться у него на лечение.
Я прожила в Сарове пять суток и хотя в продолжении этого времени раза по четыре в сутки приходила к келье старца, но не могла его видеть; неизвестно почему, он затворился тогда и никого не принимал к себе, и это было причиной моей неутешной скорби.
Наконец желание мое исполнилось, и я удостоилась видеть старца Божия одного, в его пустыни.
Припав к его священным стопам, я просила его благословения и разрешения лечиться.
Но старец сказал мне на это: «Нет, не лечись»; и, показав рукой на небо, прибавил: «Вот кто тебя исцелит».
Затем он приказал мне умыться из источника. Я же не умывалась уже около трех лет, во все продолжение своей болезни, боясь, чтобы от прикосновения воды не получить еще большей простуды. Но теперь, по вере в слова праведного старца, нисколько не сомневаясь, умылась и сначала почувствовала ужаснейшую боль. Потом он приказал мне напиться этой воды; и я должна была снова перенести самые мучительные боли в лице и зубах. Господь Бог как бы до конца испытывал
мою слабую веру. Наконец тарец, приложив свою руку к больной моей щеке, сказал: «До Успения успокоит тебя Бог; гряди с миром».
Я почувствовала тотчас же, как стала утихать моя боль; и после того она уже не возвращалась. Отпуская и благословляя меня крестом, висевшим у него на груди, он сказал: «Не скорби, что долго не видела меня; поминовение творил о скончавшейся монахине». Между тем я ни слова не говорила ему о том, как я плакала и скорбела, не видав его пять суток. Когда же, при прощании, спросила я его: можно ли мне надеяться еще когда-нибудь видеть его, он отвечал, показывая рукой на небо: «Там увидимся; там лучше, лучше, лучше». И точно, я не видела его уже более: свидание наше было за пять месяцев до его кончины.
За два года перед тем, в октябре месяце, я была также в Сарове, у отца Серафима, вместе с моей родной сестрой П. Когда моя сестра подвела к нему под благословение своих детей, маленького сына и пятнадцатилетнюю дочь, то старец, благословляя их отечески, обратился к девочке и сказал: «Вот как велик, премудр и щедр Господь наш; он повелел Товиту отправиться в путь и приставил к нему Ангела. Ангел сопровождал его, да и обвенчал его. Чудны дела Господни!»
Мы не могли понять тогда пророческих слов старца. Но в феврале следующего года дочь г-жи П. совершенно неожиданно вышла замуж, найдя себе достойного во всех отношениях мужа. Родители ее не воображали отдавать ее, как единственную дочь, так рано замуж; но тогда вспомнили пророческие слова дивного старца и возблагодарили Бога за его милосердие".

2.3.Воспоминания отца Феоктиста, иеродиакона Уфимского Успенского монастыря

"По обету, данному мной во время тяжкой болезни, посетившей меня, когда я жил еще в доме родительском, отправился я в 1825 году путешествовать по святым русским местам, вместе со старшей своей сестрой (ныне Игуменьей Уфимского женского монастыря), и другими богомольцами.
Во время этого путешествия посетили мы между прочими обителями Семиезерную пустынь, недалеко от города Казани, и были приняты здесь с полной любовью старцем Саввой.
Старец, рассказывая нам о подвигах древних великих подвижников и знаменитых православных обителях, обратил особенное наше внимание на Саровскую пустынь, на строгость жизни ее подвижников, на подвиги затворника пустыни иеромонаха Серафима.
Этот рассказ возбудил в нас сильное желание видеть как самую пустынь, так в особенности отца Серафима. Мы немедленно отправились в Саров и прибыли туда в день Покрова Божией Матери.
Когда пришли на другой день к отцу Серафиму, он благословил нас, удостоил отеческих своих наставлений и между прочим посоветовал сестрам поговеть, а мне прямо сказал: «Ты здесь останься».
Столь неожиданные слова сильно поколебали мою душу. Меня страшили не столько подвиги монастырские, хотя и они казались мне также неудобоисполнимы, по причине слабого моего здоровья, сколько разлука с близкими сердцу и вечное отстранение от тех, под кровом которых я вырос и разлуку с которыми почитал всегда первым несчастьем. Сколько я ни представлял старцу возражений, он не переменил своих слов, так что в душе моей, вместо первого восторга, поселилось тогда самое тягостное чувство неминуемой разлуки с родителями и как бы ощущение ожидавшей меня суровой монашеской жизни.
Но в тот же день старец опять повторил мне те же слова: «Ты здесь останься». И когда я ссылался на слабость своих сил и плохое здоровье, он сказал: «По силам и тяжесть возложат».
В последний день, когда мы намеревались уже оставить Саровскую пустынь и пришли к отцу Серафиму принять от него благословение на дорогу, чудный старец еще раз обратился ко мне с отеческими советами остаться в Сарове и просил в то же время старшую мою сестру, чтобы она убедила меня исполнить его желание.
Я же никак не мог решиться и, когда ушли мои спутники, снова приступил к старцу с убедительными просьбами благословить меня в путь до Киева. Неотвязчивость моя вынудила наконец старца сказать мне: «Ни гряди, когда не хочешь слушаться убогого Серафима».
Получив это хотя и вынужденное позволение, я полетел в гостинцу, где ждали меня спутники, с радостной вестью, что и меня благословил в путешествие отец Серафим.
Таким образом мы все отправились из Сарова и первое отдохновение имели в шести верстах от пустыни, у монастырской мельницы, где приняты были радушно отцом Иаковом Безруким.
Что же касается до меня, то мне тягостна была и эта остановка, мне хотелось не идти, а лететь вперед, и я неоднократно упрекал своих спутников за медленное их путешествие. Так сильно враг, вопреки спасительным советам старца, старался удалить меня от Сарова. Но Промысл Божий разрушил все его козни.
Приближаясь к селу Аламасову, которое находится в шести верстах от мельницы, я вдруг почувствовал во всем теле такое сильное расслабление и жар внутренний и наружный, что решительно не мог идти далее. Страшась внезапной смерти и мучимый совестью, я попросил моих спутников, чтобы они вели меня прямо к священнику того села; но так как его не было дома, то мы и должны были приискать себе в этом селе квартиру. Болезнь моя беспрестанно увеличивалась, а с ней вместе росло и мучение совести, представлявшей, как опасно пренебрегать советами опытных старцев и следовать собственной воле. По приезде священника домой меня причастили Святых Христовых Тайн и на четвертый день болезни совершили надо мной елеосвящение.
Между тем моя сестра, видя мое безнадежное состояние, отправилась в Саровскую пустынь с просьбой о помощи. Тогда отец казначей приказал поместить меня на монастырской мельнице у отца Иакова Безрукого, а сестре посоветовал пожить в течение моей болезни в Дивеевской общине.
Через две недели после моего перемещения на монастырскую мельницу силы стали мало-помалу укрепляться, и я начал ходить с помощью палки. Теперь я молил Бога только уже о выздоровлении и обещался немедленно потом исполнить волю Божию, сказанную мне старцем.
По милости Божией я выздоровел и тотчас же явился в Саровскую пустынь с тем, чтобы принять там иноческий образ жизни. Меня приняли и назначили мне сначала послушание монастырского будилыцика.
Однажды, в октябре 1829 года, мой старец, у которого я был в послушании, уехал на свою родину. В это время, вскоре после его отъезда, вдруг я почувствовал боль и слабость в правой ноге: на ней образовалось какое-то синеватое пятно. На другой день болезни, в ночь сделалась такая ломота, что я не мог уже ходить; а на третий день, вместо синеватого пятна, образовался нарыв величиной с куриное яйцо.
Положение мое было самое мучительное: я страдал сколько от нестерпимой боли в ноге, столько же и от того, что не мог ни встать с постели, ни позвать кого-либо к себе на помощь. Господу Богу угодно было, для моего испытания, допустить, чтобы никто в это время не посетил меня. В такой крайности, в унынии и даже в отчаянии, я обратился с молением о помощи к чудному нашему заступнику отцу Серафиму и начал беспрестанно повторять про себя: «Батюшка, отец Серафим, помолись обо мне». Долго повторял я эту молитву, и вдруг Господь Бог, молитвами отца Серафима, совершил надо мной, грешным, чудо и излечил внезапно мою ногу, и я встал с постели, прошел по келье до дверей и не ощущал уже никакой боли.
Первым долгом моим после того было зажечь лампадку и возблагодарить милосердого Господа за свое исцеление. С того времени нога моя стала совершенно здорова.
Одному Саровскому монаху, моему земляку, вздумалось съездить на родину, и он начал убеждать меня, чтобы и я также просился на родину, для свидания со своими родными и мы бы поехали вместе. Долго не хотел я согласиться с ним, представляя, что настоятель не отпустит меня и что я даже не смею проситься у него. Но неотступные просьбы земляка вынудили меня наконец дать ему обещание, что я завтра попрошусь. Это было с субботы на воскресенье.
Целую ночь меня занимали мысли о предстоящей поездке, о свидании с родными и о том, как выпросить у настоятеля отпуск.
На другой день я был у ранней обедни, и на отходе ее, ходил в собор, для прочтения памятцев.
Когда же возвращался оттуда в Церковь, где служили раннюю обедню, за антидором, вдруг увидел я недалеко от церкви отца Серафима, и он погрозил мне пальцем, говоря: «Я тебя!» Ветревоженный этой угрозой, я остановился и начал припоминать, не имел ли я какого помысла на старца, и в недоумении опять взглянул на него и увидел опять ту же угрозу со словами: «Я тебя!» Наконец и в третий раз, когда я, совершенно смущенный, взглянул на старца, он повторил то же самое: «Я тебя!» и прибавил еще: «Нет тебе дороги!» Тут-то я понял, что старец своими угрозами не соизволяет моей поездке в дом родительский, о чем я так много заботился в настоящую ночь. Я решился не ехать; и вскоре действительно оправдалось запрещение старца.
По прошествии нескольких недель земляк мой возвратился в Саров с дороги и рассказал, что он не мог попасть на родину, потому что на дороге везде свирепствовала холера, и что он все это время провел в Казани, где должен был со всеми своими спутниками выдержать строгий карантин, понести много убытка, а еще более неприятностей. Так-то прозорливый старец отклонил меня от бесполезной поездки, в то время как в пустыни никто еще и не слыхал о холере".

2.4. Рассказ Саровского инока Александра

"Инок Саровской пустыни Александр передал мне и многим Боголюбивым особам следующие три важные события, случившиеся с ним у отца Серафима.
— Когда я был еще в миру,—говорит он,— я был болен расслаблением всех членов; особенно же мучился от нестерпимой боли в одном ухе. Сколько я ни лечился, ничто не помогало, и только еще более увеличивало болезнь, так что потом в моем ухе образовался завал.
Наконец мне присоветовали сходить в Саровскую пустынь, которая от нас не очень далеко, и попросить помощи и молитв отца Серафима.
Я исполнил с радостью этот совет: пришел в Саров и, помолившись там Богу, отправился к отцу Серафиму.
Едва только вошел я к нему и упал ему в ноги, как он, благословивши меня и не сказав ни одного слова, подошел к горящей перед образом Божией Матери лампаде и, омочив в масло свой палец, прикоснулся к моему уху и помазал в нем больное место. В ту же минуту почувствовал я облегчение; потому что прежде всякое прикосновение к больному уху было для меня нестерпимо; а вскоре и совершенно всякая боль прекратилась.
Но еще более удивил меня мой чудный благодетель тем, что сказал мне между прочим: «Ты будешь наш». Хотя я и желал поступить в монашество, но никак не надеялся получить увольнение от общества, потому что не имел ходатаев.
Несмотря на то, по вере в отца Серафима, уже показавшего надо мной и дар прозорливости, и дар чудотворения, я подал по возвращении домой прошение об увольнении и вскоре получил его, без всякого затруднения. Таким образом я поступил в Саровскую пустынь, благодаря Господа, Матерь Божию и отца Серафима.
По вступлении в монастырь, прежде бывшее расслабление в правой моей руке до того усилилось, что я не мог ей ни есть, ни креститься без помощи или поддержки левой руки.
В такой крайности я прибег опять к отцу Серафиму. В этот раз я нашел у него незнакомого дьякона; но, несмотря на незнакомца, прямо упал ему в ноги и просил его благословения и святых молитв.
Старец благословил меня весьма милостиво и с радостным лицом сказал: «Помолись Царице Небесной и положи ей три поклона».
Я тотчас, по послушанию, положил три поклона перед образом Царицы Небесной.
Тогда старец взял бутылку со святой водой и стал подавать мне в больную руку.
Но я отвечал ему: «Батюшка, не могу взять этой рукой; потому что она у меня болит и вся расслабленная».
Тогда старец взял меня за больную руку и, снова подавая бутылку, сказал: «Бери и пей!»
Я повиновался, хотя и с большим трудом; а старец поддерживал в это время мою больную руку.
Когда я напился, он благословил меня и отпустил в свою келью с миром. С того времени, благодарю Бога, за молитвы отца Серафима, я не чувствую никакой боли в руке моей.
Желая научиться грамоте, но несмотря на все мои старания, весьма мало успевая в ней, я решился также прибегнуть к отцу Серафиму, уже дважды показавшему надо мной благодатные дары свои.
Только что пришел я в келью старца и предварил его благословение земным поклоном, как он спросил меня: «Знаешь ли ты грамоте?»
Изумленный его прозорливостью, я отвечал: «Нет, батюшка: а только желаю выучиться; но ничего не могу понять и прихожу в отчаяние».
Тогда старец спросил меня: «А когда сеется хлеб, и когда жнется?» Когда я ответил ему на это, он заключил: «Так-то и ты сделай: начни и выучишься». С этим словом он благословил меня.
Вскоре я совершенно понял грамоту, и теперь, по милости Божией и по молитвам отца Серафима, свободно читаю Слово Божие".

2.5.Рассказ крестьянина Лихачевского Е. В.

"Крестьянин Лихачевский Е. В., питавший полную веру и любовь к отцу Серафиму, сообщил следующие свидетельства о старце.
— Однажды в 1831 году,— говорит он,— я почувствовал в себе признаки холеры в такой сильной степени, что едва мог доползти до кельи отца Серафима и молить его о помощи. Старец приложил меня к образу Божией Матери Умиления, напоил святой водой и дал съесть несколько частичек просфоры. Когда я немного успокоился, он велел мне обойти кругом монастыря, и потом войти в собор.— Там,— он сказал,— милосердие Божие исцелит тебя. Я исполнил все это и возвратился,
по милости Божией, в гостиницу совершенно здоровым.
— Я был также свидетелем,— говорит он,— как несколько человек мужчин привели, с величайшими усилиями, к сеням пустынной кельи отца Серафима одну бесноватую женщину, которая во всю дорогу упиралась и наконец упала у крыльца сеней, и, закинувши назад голову, закричала: «Сожжет, сожжет!»
Тогда отец Серафим вышел из кельи, и насильно, несмотря на то, что женщина не хотела разжимать рот, влил ей туда несколько капель святой воды.
В ту же минуту я и все мы увидели, что из ее рта вылетело как бы дымное облако.
Когда же старец, вслед за тем, оградил ее крестным знамением и, благословив, сотворил над ней молитву, женщина очувствовалась и начала сама молиться.
Впоследствии я видел ее в соборе Саровском совершенно здоровой, и спросил: «Что она теперь чувствует?» Она отвечала мне: «Слава Богу! С тех пор я не чувствую прежней болезни».
В то же самое время я видел, как отец Серафим одним словом привел в сознание одного крестьянина, который между множеством народа хотел также войти к отцу Серафиму; но всякий раз как будто кем-то был отталкиваем.
Наконец старец сам обратился к нему и строго спросил: «А ты куда лезешь?»
В тот же миг крупный пот выступил на лице крестьянина, и он в величайшем страхе начал многим, тут бывшим, раскаиваться так: «Угадал отец Серафим, вправду я вор, и до сих пор воровал коров и овец; а лезу к такому светильнику».
Шел я однажды в пустынь к отцу Серафиму и, подходя к ней, увидел, что с ним сидит какая-то девица, лет шестнадцати, очень хорошо одетая.
Как не опытный в духовной жизни,я подумал: «О чем это батюшка с ней так беседует? Какие еще наставления идут ее возрасту?»
Только что подошел я с этими мыслями к отцу Серафиму, как он ничего не говоря, взял мою руку и, положив на минуту мой палец в свой рот, сказал: «Вот, видишь ли, у меня и зубов-то во рту нет, и я ко всему мертв; а ты что думаешь?»
Я упал ему в ноги и покаялся в своей вине. Тогда он отечески простил меня, и, благословивши, сказал: «Не повторяй более и успокойся».
Я подрядился однажды поставить шпиль на монастырской башне в Саровской пустыни. Когда все было готово и народ начал молиться внизу, а я с несколькими работниками стоял на кровле башни, чтобы, смотреть за работой и правильно поставить шпиль на своем месте, вдруг пришло мне на мысль: зачем не попросил я на это дело молитв и благословения отца Серафима; тогда бы я знал, наверное, что все кончится благополучно.
Только что я подумал об этом, с крайним раскаянием и сожалением, как тотчас же увидел самого отца Серафима, вышедшего из своей кельи на крыльцо и трижды благословившего меня.
Я ужаснулся такой прозорливости старца".

2.6.Воспоминания харьковского провиантского чиновника С. С. М.

В июле 1843 года я отправил жену свою в Саровскую пустынь для поклонения чудотворной иконе Успения Божией Матери и для свидания с родным ее братом, иноком той пустыни, а сам, будучи совершенно здоров, продолжал заниматься, по обыкновению, службою в канцелярии Харьковской провиантской дистанции. Но через несколько дней я вдруг очень заболел.
Однажды, по приходе из канцелярии домой, я прилег на постель и начал читать книгу, в ожидании обеда. Когда же позвали меня к столу и я начал вставать с постели, вдруг почувствовал невыносимую боль в колене левой ноги. Я закричал и упал на постель без памяти. Люди, находившиеся в доме, перепугались и немедленно послали за врачом и провиантским чиновником.
Прибывший врач приказал тотчас приставить к больной ноге до пятидесяти пиявок, и это меня несколько успокоило.
На третий день боль до того опять усилилась, что исправляющий должность дистанционного смотрителя провиантских магазинов по Харьковской губернии г. Богуславский приказал отправить меня для лучшего лечения в Харьковскую городскую больницу, и я лежал в ней более месяца. Врачи имели обо мне неусыпное старание, но все было безуспешно.
Когда измученный этою болью я спросил у них, могу ли надеяться когда-нибудь на выздоровление, они отвечали мне, что нужно сделать операцию. Но я не согласился на это и пожелал лучше приготовиться по-христиански к смерти. Уже я исповедался и причастился Святых Христовых Тайн,и г. Богуславский приезжал прощаться со мною, как вдруг приехала из Сарова моя жена.
Узнав о моей болезни, она поспешила в больницу и уговорила меня выписаться. С величайшим трудом, почти полумертвого, меня привезли домой. Жена тотчас предложила мне выпить воды, привезенной ею из Саровской пустыни, из источника, ископанного руками старца Саровского Серафима, в тамошнем лесу, и облить ею больную ногу. Я согласился, но полюбопытствовал предварительно узнать об этом дивном муже и о тех камешках, которые жена моя положила в стакан воды.
Тогда она рассказала мне о строгой подвижнической жизни отца Серафима, о том, как он при жизни еще исцелял всех, просивших у него помощи, и по смерти чудесно помогает всем, прибегающим к нему, и наконец, как он тысячу ночей стоял на камне в лесу, в молитвенном подвиге; и в заключение снова просила меня выпить с верою этой воды, и облить ею болящую ногу.
Я перекрестился и, уповая на милосердие Божие и на молитвы великого в наши времена подвижника, исполнил совет жены и вскоре после того заснул. Сон мой был самый крепкий и продолжался от двух часов пополудни до глубокой ночи.
Проснувшись, я почувствовал, к величайшей радости, что боль моя начала утихать, но в то же время пришло мне на мысль и то, что человек перед смертью всегда ощущает в болезни облегчение. Эта мысль не давала спать, но потом я опять заснул и проспал спокойно до утра, чего давно уже со мной не бывало. Поутру же, не чувствуя никакого страдания в ноге, я решился наконец встать с постели. Встал, и очень тихо дошел до стула, на котором сел. Я сам почти не верил от радости столь неожиданному и скорому выздоровлению и вместе с женою от всей полноты сердца возблагодарил милосердого Господа, Пречистую Его Матерь и отца Серафима за великие милости их к нам, грешным. Вскоре после того я сделался совершенно здоров и стал снова исполнять возложенную на меня обязанность по службе."


2.7. Рассказ старицы Дивеевской обители Матрены и свидетельство Саровского инока Петра

"Поступив в Дивеевскую общину, я проходила, по благословению отца Серафима, послушание в том, что приготовляла сестрам пищу.
Однажды, по слабости здоровья и по вражескому искушению, я пришла в такое смущение и уныние, что решилась совершенно уйти из обители тихим образом, без благословения: до такой степени трудным и невыносимым показалось мне это послушание. Без сомнения, отец Серафим провидел мое искушение, потому что вдруг прислал мне сказать, чтобы я пришла к нему.
Исполняя его приказание, я отправилась к нему, на третий день Петрова дня, по окончании трапезы, и всю дорогу проплакала.
Придя к Саровской его келье, я сотворила по обычаю молитву, и старец, сказав «аминь», встретил меня, как отец чадолюбивый, и, взяв за обе руки, ввел в свою келью. Потом сказал: «Вот, радость моя, я тебя ожидал целый день».
Я отвечала ему со слезами: «Батюшка, тебе известно, какое мое послушание; раньше нельзя было; только что я покормила сестер, как в ту же минуту отправилась к тебе и всю дорогу проплакала».
Тогда отец Серафим утер мои слезы своим платком, говоря: «Матушка, слезы твои недаром капают на пол», и потом, подведя к образу Царицы Небесной Умиления, сказал: «Приложись; матушка; Царица Небесная утешит тебя».
Я приложилась к Образу и почувствовала такую радость на душе, что совершенно оживотворилась. После того отец Серафим сказал: «Ну, матушка, теперь ты поди на гостиную; а завтра приди в дальнюю пустынъку». Но я возразила ему: «Батюшка, я боюсь идти одна в дальнюю-то пустыньку».
Отец же Серафим на это сказал: «Ты, матушка, иди до пустынъки, а сама все на голос читай: Господи помилуй,— и сам пропел при этом несколько раз: «Господи помилуй»,— а к утрени-то не ходи; но как встанешь, то положи 50 поклонов и поди».
Я так и сделала, как благословил отец Серафим; встала, положила 50 поклонов и пошла, и во всю дорогу на голос говорила: «Господи помилуй». От этого я не только не ощущала никакого страха, но еще чувствовала в сердце величайшую радость, по молитвам отца Серафима.
Подходя к дальней пустыньке, вдруг увидела, что отец Серафим сидит близ своей кельи, на колоде, и подле него стоит ужасной величины медведь. Я так и обмерла от страха, и закричала во весь голос: «Батюшка, смерть моя!»— и упала.
Отец Серафим, услышав мой голос, ударил медведя и махнул ему рукой.
Тогда медведь, как разумный, тотчас пошел в ту сторону, куда махнул ему отец Серафим, в густоту леса. Я же, видя все это, трепетала от ужаса, и даже, когда подошел ко мне отец Серафим со словами: «Не ужасайся и не пугайся».—Я продолжала по-прежнему кричать: «Ой, смерть моя!»
На это старец отвечал мне: «Нет, матушка, это не смерть; смерть от тебя далеко; а это радость».
И затем он повел меня к той же самой колоде, на которой сидел прежде и на которую, помолившись, посадил меня и сам сел.
Не успели мы сесть, как вдруг тот же самый медведь вышел из густоты леса и, подойдя к отцу Серафиму, лег у ног его.
Я же, находясь вблизи такого страшного зверя, сначала была в величайшем ужасе и трепете; но потом, видя, что отец Серафим обращается с ним без всякого страха, как с кроткой овечкой, и даже кормит его из своих рук хлебом, который принес с собой в сумке, я начала мало-помалу оживотворяться верой. Особенно чудным показалось мне тогда лицо великого Отца моего: оно было светло, как у Ангела, и радостно. Наконец, когда я совершенно успокоилась, а старец скормил почти весь хлеб, он подал мне остальной кусок, и велел самой покормить медведя.
Но я отвечала: «Боюсь, батюшка; он и руку-то мне отъест»; а сама между тем радовалась, думая, если он отъест мне руку, то я не в состоянии буду тогда и стряпать.
Отец же Серафим, посмотрев на меня, улыбнулся и сказал: «Нет, матушка, веруй, что он не отъест твоей руки».
Тогда я взяла поданный мне хлеб и скормила его весь с таким утешением,
что желала бы еще кормить его; ибо зверь был кроток и ко мне, грешной, за молитвы отца Серафима.
Видя меня спокойной, отец Серафим сказал мне: «Помнишь ли, матушка, у преподобного Герасима на Иордани лев служил; а убогому Серафиму медведь служит. Вот и звери нас слушают; а ты, матушка, унываешь, а о чем нам унывать? Вот, если бы я взял с собой ножницы, то и остриг бы его в удостоверение. Богом тебя прошу, матушка, не унывай никогда и ни в чем; но всегда подражай смирению преподобной Исидоры. Она в монастыре была в последних у всех; а у Бога первая, и не гнушалась никакого послушания.
Тогда я в простоте сказала: «Батюшка! Что если этого медведя увидят сестры, они умрут от страха!»
Но он отвечал: «Нет, матушка, сестры его не увидят».
— А если кто-нибудь заколет его?— спросила я,— мне жаль его.
Старец отвечал: «Нет и не заколют; кроме тебя, никто его не увидит».
Я еще подумала, как рассказать мне сестрам об этом страшном чуде?
А отец Серафим на мои мысли отвечал: «Нет, матушка, прежде одиннадцати лет после моей смерти, никому не поведай этого; а тогда воля Божия откроет, кому сказать».
Ей же отец Серафим, за неделю до своей кончины, сказал: «Теперь ты видишь меня во плоти; а скоро увидишь в гробу, и скорбь ваша будет всеобщая. Но сила Божия в немощи совершается».
В последствии времени эта старица пришла по какой-то необходимости в келью, где занимался живописью, по благословению отца Серафима, крестьянин Ефим Васильев, известный по своей вере и любви к старцу, и увидя, что он рисовал отца Серафима, вдруг сказала ему: «Тут бы по всему прилично написать Отца-то Серафима с медведем».
Ефим Васильев спросил ее: «Отчего она так думает?» И она рассказала ему первому об этом дивном событии.
Тогда исполнилось ровно одиннадцать лет, заповеданных старцем.
Хотя и многие посторонние видели также отца Серафима с медведем, но за неизвестностью этих лиц невозможно передать их свидетельств, кроме одного, переданного Саровским иноком Петром.
Этот инок, привязанный любовью к отцу Серафиму, пошел однажды в дальнюю пустынь для того, чтобы воспользоваться душеспасительными назиданиями старца, и вдруг, подходя к ней, увидел, что отец Серафим сидит на колоде и кормит стоящего перед ним медведя сухариками, которые брал из своей сумки.
Пораженный этим дивным и страшным явлением, Петр остановился за одним большим деревом и начал просить молитвенно старца, чтобы он избавил его от страха. Тотчас же он увидел, что медведь пошел от старца в лес противоположной дорогой. Тогда он взял смелость подойти к отцу Серафиму. Старец встретил его с радостным духом и сказал, что если он удостоился видеть близ него этого лесного зверя, то умолчал бы об этом до его успения.
Инок Петр не переставал удивляться чистоте души и вере праведного старца, которому и бессловесные звери повинуются, тогда как нас устрашает один вид их".

2.8. Из «Записок» генерала Отрощенко

"Весной 1825 года бригаде моей с квартир в Тамбовской губернии назначен был поход в Москву. Я находился в таком состоянии, что без посторонней помощи не мог добраться до Москвы. Добрый адъютант мой Михаил Евграфович Протопопов продал пару своих лошадей и дал мне сто восемьдесят рублей в долг.
На пути к Москве находится известная Саровская богатая пустынь. Она имела прежде в своем владении сорок тысяч десятин земли с дремучими лесами, но помещики окружные отняли половинное количество.
В этой пустыни жил благочестивый муж в затворе, отец Серафим; о святой жизни его молва далеко уже разнеслась, и многие уверяли, что он по благости Божией имеет уже пророческий дар. По благоговейному расположению моего духа, отчасти по любопытству, а более всего по настоятельной просьбе жены моей Натальи Михайловны я решился остановиться в гостинице пустыни на ночлег. Это было от большой дороги не более версты. Монастырь этот с юга, с запада и севера окружен большим лесом, а с восточной стороны протекают в долине две речки.
Я остановился в гостинице. Титул генерала породил мысль в игумене, что я богатый генерал и что принесу дар монастырю генеральский, по крайней мере немаловажный. Игумен сам явился ко мне с визитом и потом доставлен был кой-какой ужин, как видно по тому убеждению, что богомольцы любят поститься, приехав на поклонение.
Я расспросил о преподобном затворнике Серафиме, изъявил желание поклониться ему; мне сказали, что завтра после ранней обедни можно видеть его. Во время обедни я спросил у соседа моего, монаха, что святой муж принимает в дар? «Фунт свеч восковых, бутылку деревянного масла и бутылку красного вина»,— сказал он.
После обедни, купив вино, масло и свечи, отправились мы с тем монахом к затворнику. Ключ от общей двери был у монаха, ведшего нас, ибо затворник никуда из своей комнаты и даже в церковь не ходил.
Отворив дверь, вожатый наш, подойдя к двери затворника, сотворил приветственную молитву, но ответа не получил; потом еще повторил два раза, с прибавлением, что проезжающие хотят видеть отца Серафима, но ответа также не получил. Тогда, обратясь ко мне, сказал: «Не угодно ли вам самим отозваться?» Я отвечал, что не знаю, как должно отзываться. «Скажите просто: Христос воскресе, отец Серафим» (тогда была неделя Светлого Воскресения).
Я подошел к двери и сказал то приветствие, но также ответа не получил.
Обратясь к жене, которая держала в руках дары и от благоговейного чувства дрожала, сильно кашляя (она была в первой половине беременности), сказал громко: «Ну, друг мой, знать мы много напроказничали, что не хочет нас принять святой муж. Оставим же наш дар и с сожалением отправимся в наш путь».
Мы уже хотели было идти, как вдруг отворилась дверь кельи затворника и он, стоя в белой власянице, подал нам пальцем знак идти к нему.
С первого взгляда на него обняло меня благоговейное к нему чувство. Он показался мне ангелом, жителем небесным: лицо белое, как ярый воск, потому что переменная атмосфера и солнечный луч не могли действовать на него. Глаза небесного цвета, волосы белые спускались до плеч. Судя по формам тела, безошибочно можно сказать, что он прежде имел большую физическую силу; теперь кротость и смирение начертаны на лице его, однако ж он не был худощавый, напротив, даже полный, несмотря на то, что пища его дневная состояла из одной просфоры, присылаемой ему из церкви. Но и ту не всю употреблял: остатки ее дробил на кусочки, оставлял их засыхать и дарил навещающим его.
Мы вошли в его келью, и он тотчас затворил дверь и накинул крючок.
С левой стороны двери стояли кувшины и бутылки разной величины, пустые, с маслом и с вином, и тут же большая оловянная чаша с ложечкой того же металла; на левой стороне к стене навалены камни разной величины, с правой поленья дров и над ними на жердочке висели разные старые рубища; в переднем углу на деревянной полочке стоял образ Божией Матери и перед ним теплилась лампадка. Окошки были двойные и забросаны разными рубищами между рам до верхних стекол; при всей тесноте и неопрятности в маленькой этой комнатке воздух был совершенно чист. От дверей
к образу была только маленькая дорожка; но где затворник спал — места не было видно.
Затворив двери, сказал нам: «Молитесь Богу, а ты — обращаясь к жене — зажги и поставь свечечку перед образом»; но она так дрожала, что свечки не могла прилепить. «Ну оставь, я поставлю сам», — сказал он, занимаясь притом живо приготовлением для нас угощенья.
Достав из-под лавочки бутылку с вином, влил несколько в чашу, потом влил воды, положил туда несколько сухариков, взял ложечку и сказал: «Говорите за мной». Продиктовал исповедную вседневную молитву, начал нас угощать, давая смешанное вино с водой и сухариками то тому, то другому ложечкой; вино было так кисло, что и вода не смягчала кислоты.
Жена мне шепнула, что она не может употреблять этого, потому что очень кисло. Я сказал: «Отец Серафим, она не может употреблять кислоты, она нездорова».— «Знаю,—отвечал он, — для того-то я и даю ей, чтобы была здорова».
Дав нам по три раза, сказал: «Поцелуйтесь». Мы исполнили это. Тогда он, поворотясь ко мне, сказал: «Ты в тесных обстоятельствах, ты печален; но помолись Богу и не скорби, Он скоро тебя утешит».
После этого он завернул несколько сухариков в бумажку и подал мне, но я сказал ему: — Святой отец, у меня много есть знакомых, которые заочно вас знают и будут очень рады, если я доставлю им полученных от вас сухариков.
Он улыбнулся и прибавил, поблагодарив нас, что мы его навестили, и отпустил с благословением.
По приходе в гостиницу, я нашел здесь монаха, с образом на стекле написанным, который, отдавая мне образ, сказал, что это благословение от обители. Когда же я дал ему десятирублевую бумажку, то он сказал: — Только?
Слово это потрясло слух мой неприятно, и я едва не отдал ему образа обратно; но удержался и сказал, что больше не могу.
Мысленно сказал я сам себе: лучше было бы не заезжать сюда, тогда бедность моя не была бы обнажена и надежды монахов на получение от меня по чину моему приличного подарка не были бы обмануты; лучше было бы мне мысленно смотреть издали на это прославленное место и благоговеть перед ним. Теперь я грешник, потому что чувствую презрение к алчным обитателям сего святилища, исключая только святого мужа Серафима, который, как я слышал, сильно порицает живущих здесь монахов.
Прежде всего сей святой муж жил отшельником в лесах; но и там люди не давали ему покоя. Почитая его святым, приходили просить, чтобы он молился о них. Некоторые из злодеев пришли и требовали от него денег; но когда он сказал, что у него денег нет, то они думали принудить к сознанию жестокими побоями и, избив его до полусмерти, оставили на месте. Монахи, отыскав его, взяли в монастырь для излечения. По выздоровлении же, избрав себе другое место в лесу, хотел жить отшельником; но и тут напали на него другие злодеи и причинили ему такие же побои. После того он уже затворился навсегда в той кельи, где я видел его.
Слова, сказанные им мне и жене моей, оправдались. Того же дня прекратились у нее кашель и рвота, а по прибытии в город Рязань я получил пять тысяч рублей денег, пожалованных мне императором Александром I за смотр при городе Пензе"...

3.Желая отблагодарить и прославить Пресвятую Троицу и святого Серафима Саровского, я решила написать вам в продолжение начатой темы, еще две простеньких историй исцеления. На самом деле такие истории случаются со многими православными ежедневно. Именно благодаря святому Серафиму Саровскому и его святым молитвам к Богу, мне и моей семье поступала несколько раз Божья помощь в виде исцеления.

3.1. На этот раз вспомнила случай из своей жизни, когда заболели у меня сразу два коренных зуба и мучилась я всю ночь так сильно, что на стенку как говорится уже лезла. И как я только не молилась, помогало лишь отвлечься мне на несколько минуток. Ни спать, ничего делать я уже не могла, обезболивающие никакие не помогали, снотворные не действовали. Освященные масла и святая водичка меня лишь на короткое время успокаивали. И тут я решила попробовать освященное масло на мощах святого Серафима Саровского. Помолившись святому Серафиму Саровскому чудотворцу, я с верой положила ватку с маслом на больные зубы. Сразу же уже через минутку у меня прошла боль и не начиналась с середины ночи до обеда, пока я не оказалась на приеме у зубного доктора, и только там боль возобновилась, но мне вовремя оказали помощь.

3.2. У меня от ношения ребенка сильно стал болеть позвоночник с многочисленными позвоночными грыжами и пролапсами. Был такой день, когда дома целый день никого не было, а у меня случился приступ со спиной, сильнейшая боль, от которой я не могла даже пошевелиться. Мне некого было попросить о помощи в такой трудный момент, кроме сыночка, младенца 3-х лет. Но вспомнив чудо с зубами, я тут же помолилась Святому Серафиму Саровскому Чудотворцу и мой мальчик по моем просьбе помазал мне спинку освященным маслом от мощей Серафима Саровского. И вы не поверите, вновь, как только спина была помазана, через минуту боль начала утихать и через 5-10 минут прекратилась полностью.


4. Также, чудеса исцеления многих людей по молитвам преподобного Серафима Саровского описаны в книге Святителя Николая Сербского(Велимировича)"Чудеса
Божии", перевод академика Сербской Академии наук и искусств И.А. Чароты, г.Минск, «Издательство Дмитрия Харченко», 2011г.:

4.1.Рассказ об исцелении от прикосновения к мантии Серафима Саровского

"В 1903 году, когда Серафим Саровский торжественно объявлен святым, его монашескую мантию перенесли в Успенский собор Москвы. В это время тяжело болела одна женщина, Екатерина Кряжева. У нее была тяжелая болезнь желудка, и многолетнее лечение, пребывание в больнице не помогало. Это заболевание появилась у нее в 1886 году — значит, приносило страдания целых семнадцать лет. Женщина постоянно подвязывала живот, ходила согнувшись и часто теряла сознание от сильных болей. Услышав о мантии святого Серафима, она отправилась в церковь. Перед шестью часами вечера была она у собора, но только в два часа после полуночи пришла ее очередь войти в храм. А когда приблизилась к иконе, упала на колени, в каком-то восторге, который долго ее не покидал. Когда же пришла в себя, поцеловала мантию и встала. И вдруг почувствовала облегчение. Домой она вернулась в пять часов утра. Легла отдохнуть. А когда встала, чувствовала себя совсем хорошо — так хорошо и легко, что сама не могла поверить в выздоровление. В тот день, сдерживаясь, она не рассказывала своим домашним, что с ней произошло. Боялась, что болезнь вернется. Но и на другой день опять ей было легко и радостно.Тогда рассказала о случившемся близким, и все прославили Христа Бога и Его дивного святого — преподобного Серафима".

5. А в этой книге "Православное воспитание детей", г. Москва: Даниловский благовестник, Издание Свято-Данилова монастыря Московской Патриархии,
Пестов Николай Евграфович. "Путь к совершенной радости. Воспитание детей" описывается еще один случай помощи Святого Серафима Саровского одной благочестивой женщине:

5.1. "Пример спасающихся из другой категории можно найти в жизнеописании преподобного Серафима Саровского.
Его посетила мать многочисленного семейства, шедшая путем многих скорбей. Очень ласково встретил ее Преподобный и говорит ей: «Нет тебе дороги хромать; тяжело тебе Ново терпение... все от Иова Господь взял, а потом все возвратил сторицею... Нет тебе дороги хромать».
По рассказу дочери этой матери, вся ее жизнь сложилась на редкость многострадально: смерть мужа, несчастья с детьми, смерть многих из них, неудачные супружества дочерей, полное материальное разорение и нужда,
как удар за ударом, поражали ее. Но она не хромала, как духовно хромают те, которые идут в жизни легким путем или ропщут в скорбях. С полным смирением и терпением несла она свой тяжелый крест и с упованием вспоминала слова Преподобного, что Господь все вернет ей, но, конечно, не как Иову—здесь, на земле, а там—в Небесном Царстве Христовом, где христианин собирает свои сокровища"...

5.2. "Надо помнить, что молитва родителей за детей имеет перед Богом особую силу: горячая любовь движет и горячую молитву. А горячая молитва не остается не услышанной Богом.
Я слышал такой рассказ. Родители отпускали своего сына от себя на три года в среду, полную опасности и для его тела, и для его духа. «Сын наш,—сказал ему отец,— где бы ты ни был, в 12 часов ночи всегда вспоминай, что мы в это время молимся за тебя преподобному Серафиму». И в полуночный час, когда все затихало, сын вспоминал своих родителей.
Он знал, что родители свято исполняли свое обещание и в это время возносили свою ночную молитву за него к Преподобному. Будучи во многих опасностях, он всегда чувствовал охранительную силу родительских молитв. И когда он вернулся через 3 года разлуки, то первыми его словами своему отцу были: «Папа, преподобный Серафим спас меня вашими молитвами».

6. Также много чудес, совершенных по молитвам святого Серафима Саровского к Богу описаны в книге "Дивеевские предания", Издательство Спасо- Преображенского Валаамского монастыря, «Православный паломник», г. Москва,1996 г.:

6.1. Из жития блаженной р.Б. Дуни и ее помощницы р.Б. Дарьи: "...Как-то Даша стала о хлебе смущаться, что много его копится и он гниет, и хотела об этом открыть о. Анатолию, который ее благословил жить к Дуне. Подобрала подруг, чтобы тихонько ночью бежать в Саров. Села и сидит, уже утро, а она идти не может, ноги отнялись. Дуня просит: «Умой меня»,— она ни с места. Она ее толкает, а та не встает и ничего не говорит, а потом сказала, что у нее ноги отнялись. Дуня говорит: «Что-нибудь плохо помыслила». Та ей созналась, и Дуня ее простила и сказала: «За это тебя наказал Господь»,— и она исцелилась, как помазалась елеем от преподобного Серафима"...

6.2. Про владыку Серафима и  его исцеление от изображения не прославленного ее отца Серафима Саровского:

..."Владыка Серафим был сын единоверческого священника о. Иоанна. Мать его
он был совсем маленький. Отец воспитывал его очень строго и в благоговении к храму. Особенный трепет внушался ему к Божественной литургии и принятию Святых Тайн. Двадцати восьми лет он сильно болел и получил исцеление от изображения непрославленного еще тогда преподобного Серафима Саровского. Вскоре он поступил в монастырь. Кажется, в 27 лет получил постриг, 27 сентября (совпадение с днем рождения Алеши). В 1921 году получил архиерейство и назначение в Дмитров. Из Дмитрова был сослан в Зырянский край, оттуда в Аносовский женский монастырь, где пробыл год, а в 1926 году — в Дивеево"...

6.3. Из воспоминаний монахини Серафимы (Осоргиной)про чудеса преподобного:

6.3.1. "В 1903 году, когда в Сарове готовились к торжественному открытию мощей преподобного Серафима, матушка, тогда уже игумения Бодбийского монастыря, посылая одну из своих монахинь со сбором для монастыря по разным городам России, поручила ей непременно быть в Сарове в день открытия мощей и привезти ей иконку, освященную на раке. Посланная монахиня была в Сарове и присутствовала на торжестве прославления преподобного Серафима, но когда она, скромная и смихюнная, одна из последних среди огромной толпы богомольцев подошла приложиться к раке с мощами, все иконки были уже разобраны, и ей ничего не досталось. Почти все уже разошлись, а она все стояла перед ракой Преподобного и плакала оттого, что не исполнила поручения своей игумении. Из алтаря вышел монах, увидел плачущую монахиню и спросил ее, о чем она плачет. Поняв ее горе, он вынес из алтаря маленькую иконку преподобного Серафима, освятил ее на раке и передал ее для матушки.
С радостью вернулась сестра в Бодбийский монастырь и привезла иконку матушке. Это была простая деревянная икона с поясным изображением преподобного Серафима, размером приблизительно 12 X 15 сантиметров. Матушка хранила ее у себя в келлии".
Через некоторое время к матушке приехала в гости ее близкая родственница с мальчиком лет шести-семи. Муж ее был известный хирург. Вскоре после приезда в монастырь у мальчика случился острый приступ аппендицита. По мнению монастырского доктора, надо было немедленно делать операцию; боли были сильные, температура держалась высокая, на животе появилась краснота. Послали телеграмму отцу, срочно вызывая его в Бодби. Матушка и раньше звала его приехать вместе с женой и сыном, но он был очень занят и не мог освободиться. Послав телеграмму, матушка сказала своей родственнице: «Ну вот, мы сделали все, что могли в человеческом плане, теперь давай по нашему монастырскому обычаю помолимся».
Призвали священника. Матушка принесла икону преподобного Серафима и положила на грудь мальчику. Он был в бреду и метался. Отслужили молебен. Можно было себе представить, как молились матушка и мать ребенка,— жизнь его была в опасности. Во время молебна мальчик затих и спокойно заснул.
Вечером приехал отец и сразу прошел в комнату больного. Матушка с матерью оставались в соседней комнате. Через некоторое время отец-хирург вышел с расстроенным и недовольным лицом:
— Зачем вы меня вызывали телеграммой? Что вы, шутки шутите? Вы знаете, как я занят!
Жена бросилась к нему, не понимая его слов, его недовольного тона.
— Мальчик совершенно здоров,— объявил хирург.
Это была правда: температура упала, краснота на животе исчезла, не было никакой чувствительности в области аппендикса, ребенок был совершенно здоров. Это было первое чудо, совершившееся от иконы преподобного Серафима".

6.3.2. "Вскоре после этого произошло второе чудо исцеления. Заболела монахиня, мать регентша; у нее определили рак горла. Она уже почти не могла глотать, не могла говорить. Отслужили молебен перед иконой Преподобного Серафима, и с этого момента монахиня почувствовала, что ей лучше. После молебна она проглотила кусочек просвиры со святой водой. Она начала поправляться и совсем выздоровела от своей страшной и, казалось, безнадежной болезни. Мать регентша просила матушку оставить у нее икону преподобного Серафима.
— Икона осталась у нее,— говорила матушка,— я еще как-то тогда не вполне сознавала, что это действительно чудотворная икона".

6.3.3. "Помню живо, как матушка мне все это рассказывала, помню ее голос, помню, как она волновалась, рассказывая о третьем, самом поразительном чуде.
Была в монастыре послушница Ульяша. Послушанием ее было носить на монастырскую кухню дрова, которые были сложены в большом сарае в несколько сажен высоты. Один раз, когда Ульяша брала дрова, они посыпались на нее, и вдруг обрушилась вся дровяная стена, завалив горой несчастную Ульяшу. Когда ее наконец вытащили, она была без памяти. Вызвали доктора, который осмотрел ее. Она была совершенно искалечена, переломаны были руки, ноги, ребра, грудная клетка сдавлена, внутренние органы смещены,— но она была еще жива, сердце билось. Доктор сказал матушке, что Ульяша в таком виде, что помочь ей, сделать что-нибудь нельзя. В общем, из слов доктора матушка поняла, что положение безнадежно.
Ульяша лежала в монастырской больнице, где доктор бывал ежедневно. Она так и не приходила в сознание, но продолжала дышать. Прошло два-три дня, а она все еще была жива, но страшно изменилась: лицо как-то скривилось и посинело. Доктор зашел к матушке после обхода больных и сказал, что, по его мнению, Ульяша этой ночью скончается: пульса уже почти не было, и доктор удивлялся живучести этого несчастного, раздавленного, исковерканного существа.
Вечером, после вечерних молитв, матушка позвала свою молодую послушницу Фиму и сказала ей:
— Доктор думает, что Ульяша скончается сегодня ночью. Я не хочу будить сестер ночью для панихиды, отслужим утром. А ты пойди сейчас к матери регентше, попроси ее дать икону преподобного Серафима, отнеси ее Ульяше, положи ей на грудь и положи поклон, чтобы Господь взял ее душу без страданий.
Фима ушла, матушка одна в своей келлии молилась.
— Вдруг,— рассказывает матушка,— слышу топот ног, кто-то бежит и прямо врывается ко мне в келлию. Это Фима, она задыхается, бросается ко мне:
— Матушка, матушка, Ульяша...
— Что, Ульяша скончалась? Я же тебе говорила, что мы не будем сестер будить!
— Нет, матушка, Ульяша... встала!
— Что-о?!
Матушка, как услыхала эти слова, в одну минуту была на дворе и сама почти бежала к больничному корпусу. Видно было, что невероятная весть уже разнеслась по монастырю; везде в окнах зажигался свет, сестры выбегали и спешили к больнице. А когда матушка бегом поднялась по ступенькам больничного крыльца и направилась в комнату больной, в дверях ее встретила сама Ульяша, крепко стоявшая на ногах и державшая в руках икону преподобного Серафима. Увидав матушку, Ульяша поставила икону на подоконник и сказала: «Матушка, акафист!» (это были первые слова, которые она произнесла) — и положила земной поклон перед иконой. Во время чтения акафиста собралось множество сестер, многие плакали. Невозможно передать радость и умиление всех при виде исцеленной Ульяпш. Настроение было, как на Пасху.
Ульяша рассказала потом матушке все, что с ней было. Последнее, что она помнит, это как она пошла в сарай и страшный грохот свалившихся на нее дров. Потом сразу увидела себя в большом сосновом лесу. Надо сказать, что Ульяша, родившаяся и выросшая на Кавказе, никогда соснового леса, который ей привиделся, не видала. Она говорила, что шла по этому лесу и увидела перед собой согнутую фигуру старичка в белой ряске с палочкой, который уходил от нее. Она спешила, ей так хотелось догнать его, она побежала за ним и... встала, держа в руках икону с изображением этого самого старичка, преподобного Серафима.
А когда матушка стала расспрашивать Фиму, та рассказала, что она, по поручению матушки, пошла к матери регентше, взяла у нее икону и понесла в больницу. Фима боялась одна войти к Ульяше — «она такая страшная лежала, лицо все синее» — и позвала с собой другую послушницу. Они вошли, положили икону на грудь умирающей, и вдруг им показалось, что Ульяша вздрогнула. С перепугу молоденькие сестры выскочили из комнаты и стали в щелку смотреть на Ульяшу. Они видели, как сперва тихонько, а потом все сильнее Ульяша начала дышать, а потом понемногу стала двигать руками и ногами, потом вдруг крепко взялась руками за лежавшую на ее груди икону, села на кровати, спустила ноги и встала... Тут Фима сломя голову помчалась к матушке.
На следующий день в обычный час приехал доктор. Матушка велела прямо провести его к ней и ничего ему не говорить. Когда он вошел, матушка сказала, что хочет вместе с ним пройти в больницу посмотреть Ульяшу.
— Как, неужели она еще не скончалась? — спросил доктор и прибавил, что он никогда не видал, чтобы так долго держалась жизнь в совершенно искалеченном теле.
Матушка ничего ему не сказала. Они вместе вошли в больницу и направились в комнату Ульяши. Сама Ульяша открыла им дверь и низко поклонилась доктору. Матушка говорила, что никогда не забудет его лица: он побледнел и невольно попятился. Когда она все рассказала ему по порядку, доктор хотел уйти и только как-то смущенно сказал:
— Ну что же, мне здесь больше делать нечего!
Но Ульяша сама остановила его:
— Доктор, меня исцелил Господь по молитвам преподобного Серафима, но вы старались мне помочь, когда я была без памяти. Я вам очень благодарна. А теперь очень прошу вас еще раз меня осмотреть.
Матушка тоже настаивала на этом, и доктор внимательно осмотрел Ульяшу. Он нашел, что она совершенно здорова, не было ни одного перелома, сердце, легкие, все внутренние органы работали нормально.
Матушка рассказала мне, что этот доктор раньше был неверующим человеком и что после чуда, совершившегося с Ульяшей, он пришел к вере"...

6.3.4 "Один раз, в последний год своего игуменства в Бодбийском монастьфе, матушка ездила в Тифлис по делам монастыря с одной из сестер и послушницей. Вдруг на безлюдной дороге в горах на карету напала вооруженная толпа горцев, начали стрелять. Одна лошадь была убита, кучер ранен. Матушка держала обеими руками на своей груди икону преподобного Серафима. К счастью, в это время подоспел отряд казаков, который должен был эскортщювать карету. Они появились как раз в тот момент, когда карета с одной убитой лошадью и тяжело раненным кучером стояла на дороге под обстрелом. Казакам скоро удалось прогнать горцев. Когда стрельба прекратилась, офицер, соскочив с лошади, подошел и открыл дверцу кареты, которая буквально была изре¬ шечена пулями. Матушка сидела, держа икону преподобного Серафима. Не только она и ни одна из сестер не были ранены, но даже одежды их нигде не были прострелены — а на полу кареты казачий офицер набрал целую пригоршню пуль. Так преподобный Серафим защитил матушку и спас ее"...

6.3.5 "... будучи настоятельницей Покровской общины в Москве, матушка очень сблизилась с Великой княгиней Елизаветой Феодоровной. Когда у маленького наследника Алексея Николаевича открылась страшная болезнь, гемофилия, Великая княгиня Елизавета Феодоровна стала просить матушку послать ему чудотворную икону преподобного Серафима. Как ни трудно было матушке расставаться с этой иконой, но в таком случае она, конечно, не могла отказать и отдала икону Великой княгине для передачи Государыне Александре Феодоровне.
И никогда больше матушка этой иконы не видала! Она знала, что икона стояла у изголовья Наследника, но что сталось с ней, когда Царская Семья в 1917 году была арестована, никто не знал и никогда не узнал...
Это была совсем простая деревянная иконка, похожая на множество подобных икон, но матушка говорила: «Я бы ее из тысячи икон узнала!»"...

6.3.6 ..."Раз зимой матушка сильно заболела. У нее был плеврит, она едва не умерла и страшно ослабела. Матушка была великая постница, ела обычно так мало, что можно было только удивляться, чем она жива. Так, например, обед ее состоял обычно из двух печеных картофелин или из одного печеного яблока. А тут, ослабев от болезни, ей вдруг захотелось подкрепиться, и она сказала, что съела бы рыбы. Где было взять свежую рыбу зимой в деревне, в то время когда и картофель с трудом доставали! Поехать в Москву за рыбой было невозможно — денег на это не было. Сестры ужасно горевали, что вот «матушке рыбы захотелось», а достать негде.
Днем две сестры пошли с ведрами за водой на речку. Они шли по узкой тропинке, протоптанной в снегу, и молились Преподобному Серафиму: «Батюшка, преподобный Серафим, пошли рыбки нашей матушке.
Пришли они на речку и видят — в проруби две щуки в воде играют. Это совершенно необычайное явление зимой! Сестры побросали ведра и бросились бежать домой, так как нечем было выловить щук. Прибежали к батюшке, отцу Филарету. Он схватил сачок и поспешил с ними на речку. А щуки как бы дожидаются и все играют в проруби. Отец Филарет поймал сачком одну щуку, и как же были счастливы сестры, что сумели исполнить желание своей матушки!
Этот случай, да и вся жизнь матушки с сестрами напоминают мне рассказ из «Дивеевской летописи», где видно, как Божия Матерь и преподобный Серафим заботились о самых простых, ежедневных нуждах сестер. И в Перхушкове чувствовалось непрестанное реальное общение с небесным миром. Потому и настроение общее, вся атмосфера была всегда светлая и радостная, несмотря на исключительно трудные и тяжелые времена"...

6.4. Из воспоминаний протоиерея Стефана Ляшевского про Дивеев монастырь в мятежные годы:

6.4.1 "...Когда начался крестный ход с мощами Преподобного вокруг храма, весь народ плакал от радости, видя, как все Великие князья во главе с Государем, во всей парадной форме, несли на своих плечах гроб великого Угодника Божия, а самый лучший в России церковный хор воспевал гимны в честь прославляемого святого.
При этом сколько произошло исцелений — счету нет. Опишу только одно из них, о котором мне рассказал наш иеродиакон, у самой раки. Подвели к ступенькам гробницы человека, согнутого в дугу, так что голова его была недалеко от колен. Воцарилась гробовая тишина. Взоры были устремлены на страдальца. И вот подвели его и поставили на первую ступеньку сени, и он начал выпрямляться, в гробовой тишине раздался треск костей позвоночника, и больной стал выпрямляться во весь свой рост. Ужас объял предстоящих, раздалось неудержимое рыдание, так потрясло чудо. Болящий наклонился к главе батюшки Серафима, приложился и самостоятельно пошел. Люди целовали его одежды, ведь человека коснулась благодать Всесвятого Духа, целящего его по молитвенному предстательству преподобного Серафима"...

6.5. Из воспоминаний Игумена Серафима (Путятина) про прозорливицу Параскеву:

6.5.1 "29 января 1903 года Святейшим Синодом объявлено о прославлении преподобного Серафима, Саровского чудотворца. Особенно этим новым небесным знамением был утешен Государь, испытывая истинную радость и глубокое умиление. Царская Семья особенно чтила память преподобного Серафима еще с 1860 года, когда возложением полумантии праведника была исцелена малолетняя Великая княжна Мария Александровна и облегчена кончина Императрицы Александры Феодоровны супруги Императора Николая I. Духовное торжество открытия честных мощей угодника Божия назначено было на 19 июля 1903 года. Сам Государь с Государыней и членами царствующего Дома совершил благоговейное путешествие на это великое духовное торжество, собравшее сотни тысяч православного русского народа. Я сам был на этом торжестве, видел, как Государь пешком, благоговейным паломником, ходил к целебному источнику и в Дальнюю пустыньку старца Серафима, на своих царственных плечах нес гроб с честными останками новоявленного чудотворца и причащался вместе с супругою своею Святых Таин Христовых. Они исповедовались у смиренного старца иеросхимонаха Симеона и причащались 18 июля за ранней обедней, которую служил архимандрит Андрей (впоследствии епископ Уфимский), как простые смертные паломники вместе с народом. Я сам среди этих паломников приобщался и видел, с каким благоговением царственные богомольцы приступали к Святому Таинству. Простота и религиозность их сильно повлияли на меня еще тогда, вызывая слезы умиления. Только истинная вера в Бога, истинная преданность Православию и глубокое благоговение к святым мощам праведного убогого Старца-отшельника, смиренного пустынника подвигнуло на далекое и трудное путешествие царственных богомольцев, сопряженное с многими трудами и опасностями для самой жизни. Православный народ плакал от радостного умиления при виде того, как Царь и Царица смиренно преклоняли главы под святыми мощами новоявленного чудотворца. Государь на свои средства соорудил серебряную художественную раку для мощей преподобного Серафима, а Царица собственноручно вышила покров на гробницу и коврик с дорожками. Как было все это для верующего человека трогательно, радостно и поучительно"...

6.5.2. Как у царицы Александры Федоровны родился сынок Алексей:

"В разгар войны исполнилось давнишнее желание Царицы иметь сына. 30 июля в Петергофе родился сын. Прошлогоднее предсказание в Дивеевской обители исполнилось. Велико было семейное счастье в Царской Семье ... Когда новорожденного Цесаревича помазывали святым миром, он поднял свою ручку и простер свои пальчики, как бы благословляя присутствующих. В этом случае видели не простое совпадение, а что-то вещательное, объясняя всякий по-своему. Одни видели в этом хорошее предзнаменование, а другие наоборот. Государыня особенно была рада, что наконец-то Бог услышал ее молитву, даровал ей сына, приписывая эту милость Божию молитвам преподобного Серафима Саровского..."

6.6.По воспоминаниям профессора И. М. Андреевского про путешествия в Саров и Дивеево в 1926 году:

6.6.1. О том,как монашка Вероника исцелилась на мощах преподобного?

"Узнав, что я врач, сестра милосердия спросила меня: «Объясните мне, доктор, как понять следующий случай». И она рассказала мне, что ее родственница, молодая монашка Смоленского монастыря Вероника, была больна туберкулезом легких в последней стадии. Врачи приговорили ее к смерти через две-три недели. Тогда она умолила дать ей схиму, а затем отвезти к мощам преподобного Серафима. Едва живую ее привезли в отдельном купе поезда и затем на телеге в Саров.
Приложившись к мощам преподобного Серафима, матушка Вероника почувствовала себя исцеленной и сказала: «Прости меня, преподобный Серафим, что я не могла к тебе прийти пешком и сносить лапоточки, но зато теперь обратно в Арзамас я не поеду, а пойду пешком семьдесят километров». И вот она идет.
Я ответил, что я не только врач, но еще и верующий православный христианин, а потому понимаю этот факт, как несомненное чудо, сотворенное преподобным Серафимом... Через три года после этого события, находясь за свои религиозные убеждения в Соловецком концлагере, я встретился там с епископом Иларионом из Смоленска, который мне поведал, что матушка Вероника до 1929 года, когда он был оттуда увезен, оставалась жива, и об ее чудесном исцелении знают многие верующие в Смоленском крае"...

6.6.2. Описание исцеления ребенка у раки преподобного:

"...Внешние чудеса у раки преподобного Серафима, происходившие у меня на глазах,— не поражали. Все это казалось простым и естественным.
Исцелился у мощей сухоногий мальчик, исцелилась душевнобольная; все это так и должно было быть"...


7. Также чудотворения св. преподобного Серафима Саровского чудотворца описаны и в книге под наименованием: "Летопись Серафимо -Дивеевского Монастыря Нижегородской губернии Ардатовского уезда с жизнеописанием основателей  ее : преподобного Серафима  и схимонахини Александры , урожд . А. С. Мельгуновой", составил архимандрит  Серафим (Чичагов), Издательство Братства св. Александра Невского, г. Нижний Новгород, 2005 г.


7.1. Из Главы VII про Мантуровых:

 7.1.1. Выдержки об исцелении преподобным Серафимом Михаила Васильевича Мантурова:

" Болезнь Михаила Васильевича Мантурова имела решающее влияние на всю жизнь его, и самые лучшие доктора затруднялись определить ее причину и свойства. Таким образом, всякая надежда на медицинскую помощь была потеряна, и оставалось обратиться за исцелением к Господу и Его Святой Церкви. Молва о святой жизни батюшки о. Серафима, обежавшая уже всю Россию, конечно, достигла и села Нучи, лежавшего всего в 40 верстах от Сарова. Когда болезнь приняла угрожающие размеры, так что у Михаила Васильевича выпадали кусочки кости из ног, он решился ехать, по совету близких и знакомых, в Саров к о. Серафиму. С большим трудом он был приведен крепостными людьми своими в сени кельи старца-затворника. Когда Михайло Васильевич, по обычаю, сотворил молитву, батюшка о. Серафим вышел и милостиво спросил его:— Что пожаловал, посмотреть на убогого Серафима? Мантуров упал ему в ноги и стал слезно просить старца исцелить его от ужасного недуга. Тогда с живейшим участием и отеческой любовью трижды спросил его о. Серафим: "Веруешь
ли ты Богу?" И получив, также трижды, в ответ самое искреннее, сильное, горячее уверение в безусловной вере в Бога, великий старец сказал ему: "Радость моя! Если ты так веруешь, то верь же в то, что верующему все возможно от Бога, а потому веруй, что и тебя исцелит Господь, а я, убогий Серафим, помолюсь". Затем о. Серафим посадил Михаила Васильевича близ гроба, стоящего в сенях, а сам удалился в келью, откуда спустя немного времени вышел, неся с собою святого елея. Он приказал Мантурову раздеться, обнажить ноги и, приготовившись потереть их принесенным святым елеем, произнес: "По данной мне от Господа благодати, я первого тебя врачую! "Отец Серафим помазал ноги Михаилу Васильевичу и надел на них чулки из посконного холста. После того старец вынес из кельи большое количество сухарей, всыпал ему их в фалды сюртука и приказал так и идти с ношею в монастырскую гостиницу. Михаил Васильевич вначале исполнил приказание батюшки не без страха, но затем, удостоверившись в совершенном с ним чуде, пришел в невыразимую радость и какой-то благоговейный ужас. Несколько минут тому назад он не был в состоянии взойти в сени к о. Серафиму без посторонней помощи, а тут вдруг по слову святого старца нес уже целую груду сухарей, чувствуя себя совершенно здоровым, крепким и как бы никогда не болевшим. В радости он бросился в ноги о. Серафиму, лобызая их и благодаря за исцеление, но великий старец приподнял Михаила Васильевича и строго сказал: "Разве Серафимово дело мертвить и живить, низводить во ад и возводить? Что ты, батюшка! Это дело единого Господа, Который творит волю боящихся Его и молитву их слушает! Господу всемогущему да Пречистой Его Матери даждь благодарение!"...

7.2. глава  X. Исцеление дивеевских сестер о. Серафимом:

7.2.1. "Батюшка о. Серафим постоянно исцелял своих сирот от разных болезней. Раз сестра Ксения Кузьминична (тетрадь № 1) страдала зубной болью, от которой не спала ночи, ничего не ела и изнемогла, так как приходилось днем работать. Сказали о ней старшей сестре Прасковье Семеновне; она послала Ксению к батюшке. "Как только он меня увидел, — рассказывала Ксения, — то и говорит: “Что это ты, радость моя, давно ко мне не пришла? Пойди к отцу Павлу, он тебя исцелит”. А я подумала, что это, разве он сам не может меня исцелить? Но возражать не смела. Я отыскала отца Павла и сказала ему, что меня послал к нему батюшка. Он туго-натуго сжал мне лицо обеими руками и несколько раз провел по щекам. И зубы затихли, как рукой сняло".

7.2.2. "Сестра Евдокия Назарова также рассказывала (тетрадь № 1), что, будучи молодой девицей, она страдала два года параличом рук и ног и ее привезли к батюшке о. Серафиму, который, увидав ее, стал манить к себе. Ее с большим трудом подвели к батюшке, но он дал ей в руки грабли и велел грести сено. Тут почувствовала она, что с нее что-то спало, и она начала грести, как здоровая. Одновременно работали у батюшки Прасковья Ивановна и Ирина Васильевна. Последние стали выговаривать ей, зачем она такая больная пришла с ними трудиться, но батюшка, уразумев духом мысли их, сказал им: «Примите ее к себе в Дивеево, она будет вам прясть и ткать». Так трудилась она до вечерни. Батюшка накормил ее обедом, и затем она дошла до дома совершенно здоровой.

7.2.3. «Старица Варвара Ильинична также свидетельствовала об излечении ее отцом Серафимом (тетрадь № 1).  «Он, кормилец мой, два раза исцелял меня, — говорила она. — В первый-то я словно порченая была, а потом у меня очень болели зубы, весь рот был в нарывах. Я пришла к нему, он меня поставил поодаль от себя, а мне велел рот открыть: сильно дунул на меня, завязал платочком мне все лицо, да тут же велел идти домой, а солнце-то было уже на закате. Я ничего не убоялась за его святою молитвою, ночью же пришла домой, а боль как рукой сняло...”

7.2.4. «Старица Матрена Петровна передала также несколько рассказов о батюшке о. Серафиме (тетрадь № 1). ...Как только поступила Матрена Вертьяновская в обитель, то вскоре захворала лихорадкой. Пять месяцев она била ее и наконец совершенно изнурила. Батюшка Серафим приказал ее отвезти к родителям и там выкупать в реке, что и сделали. После этого лихорадка била ее три дня без отдыха и сразу пропала. Через некоторое время, однако, лихорадка вернулась, батюшка приказал тогда привезти ее, как ни была она слаба, в телеге в Саров и выкупать на источнике. Здесь уже она окончательно выздоровела”.

7.2.5. “В другой раз сестра Прасковья Ивановна впала в искушение, начала малодушествовать, скучать, тосковать и задумала уйти из обители, но не знала, открыться ли батюшке? Вдруг он присылает за ней. Она входит, смущенная и робкая. Батюшка начал рассказывать о себе и о своей жизни в монастыре, а затем прибавил: «Я, матушка, всю монастырскую жизнь прошел и никогда ниже мыслию не выходил из монастыря». Повторяя еще несколько раз это и приводя примеры из своего прошлого, он совершенно исцелил ее, так что Прасковья Ивановна свидетельствует в своем повествовании, что в продолжение рассказа “все мои мысли понемногу успокоились, а когда кончил батюшка, так я почувствовала такое утешение, как будто больной член отрезан прочь ножом»...

7.2.6. «... Старица Домна Фоминична рассказывала, что, неся послушание возить дрова из саровското леса от дальней пустынки, она и сестра Акулина Васильевна однажды зимой сильно прозябли и, как малодушные, расплакались. Пошли они к батюшке в ближнюю пустынку, не зная, тут ли он, и плача встали около нее. Батюшка познал духом, что они пришли, и три раза постучал им изнутри в стену, но они не слыхали от слез. Тогда батюшка отворил дверь, принял их как нежный отец и так утешил, что они совершенно забыли свою усталость, холод и поспешили ехать домой».

7.2.7. «Бесхитростные и простодушные рассказы сирот Серафимовых сирот дороги тем, что они как нельзя лучше, яснее и ярче обрисовывают святую жизнь сестер Дивеевской обители, принявших, по молитвам великого подвижника и старца Серафима, Царствие Небесное внутрь себя с детской простотой. « Родитель мой работал по просьбе батюшки в Дивееве. Батюшка говаривал ему: “Поработай на сироточек на моих теперь, тебе денег-то не нужно, а придет время, все тебе разом заплачу”. Родительница моя была больна полтора года, лечили ее, но ничто не помогало; когда привезли ее к батюшке Серафиму, он дал ей пить водички да сухариков, она сразу и исцелилась».

7.2.8.  «Однажды, по слабости здоровья и вражескому искушению,я пришла в такое смущение и уныние, что решилась совершено уйти из обители тихим образом, без благословения: до такой степени трудным и невыносимым показалось мне это послушание. Без сомнения, о. Серафим провидел мое искушение, потому что вдруг прислал мне сказать, чтобы я пришла к нему. Исполняя его приказание, я отправилась к нему на третий день Петрова дня, по окончании трапезы, и всю дорогу проплакала. Пришедши к Саровской его келье, я сотворила, по обычаю, молитву, а старец, сказав “аминь”, встретил меня, как отец чадолюбивый, и, взяв за обе руки, ввел в келью. Потом сказал: “Вот, радость моя, я тебя ожидал целый день”. Я отвечала ему со слезами: “Батюшка, тебе известно, какое мое послушание, раньше нельзя было, только что я покормила сестер, как в ту же минуту и отправилась к тебе и всю дорого проплакала” Тогда о. Серафим утер мои слезы своим платком, говоря: “Матушка, слезы твои не даром капают на пол, — и потом, подведя к образу Царицы Небесной Умиления, сказал: — Приложись, матушка, Царица Небесная утешит тебя”.
Я приложилась к образу и почувствовала такую радость на душе, что совершенно оживотворялась. После того о. Серафим сказал: “Ну, матушка, теперь ты поди на гостинную, а завтра приди в дальнюю пустынку”. Но я возразила ему: “Батюшка, я боюсь идти одна в дальнюю-то пустынку” Отец же Серафим на это сказал: “Ты, матушка, иди до пустынки и сама все на голос читай: ;Господи, помилуй;, — и сам пропел при этом несколько раз ;Господи, помилуй;. — А кутрене-то не ходи, но как встанешь, то положи 50 поклонов и поди”. Я так и сделала, как благословил о. Серафим: вставши, положила 50 поклонов и пошла, и во всю дорогу на голос- говорила: “Господи, помилуй” От этого я не только не ощущала никакого страха, но еще чувствовала в сердце величайшую радость, по молитвам . Серафима. Подходя к дальней пустынке, вдруг увидела, что о. Серафим сидит близ своей кельи на колоде и подле него стоит ужасной величины медведь. Я так и обмерла от страха и закричала во весь голос: “Батюшка, смерть моя!” — и упала. Отец Серафим, услышав мой голос, ударил медведя и махнул ему рукой. Тогда медведь, как разумный, тотчас пошел в ту сторону, куда махнул ему о. Серафим, в густоту леса. Я же, видя все это, трепетала от ужаса, и даже когда подошел ко мне отец Серафим со словами: “Не ужасайся и не пугайся”, я продолжала по-прежнему кричать: “Ой, смерть моя!” На это старец отвечал мне: “Нет, матушка, это не смерть; смерть от тебя далеко; а это радость”. И затем он повел меня к той же самой колоде, на которой сидел прежде и на которую, помолившись, посадил меня и сам сел. Не успели мы сесть, как вдруг тот же самый медведь вышел из густоты леса и, подойдя к отцу Серафиму, лег у ног его. Я же, находясь вблизи такого страшного зверя, сначала была в величайшем ужасе и трепете, но потом, видя, что отец Серафим обращается с ним без всякого страха, как с кроткой овечкой, и даже кормит его из своих рук хлебом, который принес с собою в сумке, я начала мало-помалу оживотворяться верою. Особенно чудным показалось мне тогда лицо великого отца моего: оно было светло, как у ангела, и радостно. Наконец, когда я совершенно успокоилась, а старец скормил почти весь хлеб, он подал мне остальной кусок и велел самой покормить медведя. Но я отвечала: “Боюсь, батюшка, он и руку мне отъест”. Отец же Серафим, посмотрев на меня, улыбнулся и сказал: “Нет, матушка, веруй, что он не отъест твоей руки”. Тогда я взяла поданный мне хлеб и скормила его весь с таким утешением, что желала бы еще кормить его, ибо зверь был кроток и ко мне грешной, за молитвы о. Серафима. Видя меня спокойной, о. Серафим сказал мне: “Помнишь ли, матушка, у преподобного Герасима на Иордане лев служил, а убогому Серафиму медведь служит. Вот и звери нас слушают, а ты, матушка, унываешь; а о чем нам унывать? Вот, если бы я взял с собой ножницы, то и остриг бы его” Тогда я в .простоте сказала: “Батюшка, что, если этого медведя увидят сестры, они умрут от страха”. Но он отвечал: “Нет, матушка, сестры его не увидят”. — “А если кто-нибудь заколет его? — спросила я. — Мне жаль его” Старец отвечал: “Нет, и не заколют; кроме тебя никто его не увидит”. Я еще думала, как рассказать мне сестрам об этом страшном чуде. А отец Серафим на мои мысли отвечал: “Нет, матушка, прежде 11 лет после моей смерти никому не поведай этого, а тогда воля Божия откроет, кому сказать”...»

7.3. Глава X I У о. Серафима в обители, в его келье, пустынке.

7.3.1. «Преподобный Серафим поясняет про канавку в Дивеево  и ее значение.

«Старица Домна Фоминична (монахиня Дорофея, тетрадь № 6, рассказ № 35) говорит, что еще мирскою она была на Пасху в Сарове у батюшки. Благословив ее, он послал жить к своим дивеевским девушкам на мельницу, говоря: «Во, матушка, скажу я тебе, какая будет у нас там радость! Земля будет у нас своя, и канавку оброем мы кругом обители! А когда мы ее оброем, будут к нам приезжать посетители, глинку-то с нее брать будут у вас на исцеление, и будет нам она вместо золота! Потому радость-то такая, что эту самую землю-то, матушка, ведь Сама Царица Небесная избрала и нам исходатайствовала!»»

7.3.2. Как старица исцелилась от падучей болезни.

«Старица Феодосия Васильевна сообщила следующее (тетрадь № 6, рассказ № 56): ;Страдая падучею болезнью, пришла я к батюшке Серафиму, он и говорит мне: “Ступай, радость моя, в Дивеево рыть канавку; эту канавку Сама Царица Небесная Своим пояском измерила, так что когда и Антихрист-то придет, то канавка эта не допустит его туда!” “Батюшка, —говорю я ему, — я ведь больна, вот так-то и так-то!” Выслушав, взял он меня за плечи и, нагнув главу мою, прочитал молитву. Тут же почувствовав себя совершенно здоровой, я поступила в обитель, и болезнь не возвращалась ко мне уже более никогда».

7.3.3. Исцеление от лука, выращенного преподобным Серафимом.
               
«Михаил Васильевич Мантуров, строя для обители Рождественский  храм, никогда ничего без благословения батюшки отца Серафима не делал. Так, однажды нужно ему было о чем-то спросить о. Серафима, и он, собравшись в Саров, зашел за о. Василием Садовским, чтобы позвать его идти вместе. Было это во время Петровского поста. «Придя в Саров, — пишет о. Василий, — и узнав, что батюшка находится в ближней пустынке, что близ его источника, мы отправились сейчас же туда. Он нас встретил у самого источника, и Михаил Васильевич, приняв благословение, спросил, о чем было нужно. Шагах в 6 от источника виднелась грядка недлинная, но широкая, в пол-аршина вышины, с зеленым луком. Батюшка и говорит: “Этот лук уже поспел, вырвите его!” Мы оба начали рвать, но батюшка, видя, что мы рвем с осторожностью, дабы не запачкаться, так как земля была сыровата, зашел в середину и стал между нами на коленочки, начал вырывать обеими ручками лук, приговаривая: “Вот как надо, батюшка!” И так серединой грядки прополз до конца, вырывая лук обеими руками с обеих сторон и по краям, сколько его на грядке ни было. Потом заставил омыть луковки, находившиеся в земле, у желоба, из которого текла вода, и когда это было сделано, то, навязав нам обоим этого луку по немалой ноше, приказал отнести в Дивеевскую обитель сестрам на трапезу, прибавив, чтобы и сами кушали сколько угодно, так как этот лук целебный. Что же? По приходе домой узнал от сестры Евдокии Трофимовны, что на эту грядку прошлый день они с батюшкой кузовами носили мох, лишь за несколько часов до нас, а поутру на ней увидали уже лук, и мы вырывали этот лук во время вечерни. Какого он был вкуса, об этом и сказать невозможно; не теряя вкуса лука, и душист он, и сладок, и приятен необыкновенно; чудный во всех отношениях лук и целебный, как оказалось это на жене моей, которую, вернувшись, нашел крайне больной и, дав ей кстати принесенного лука, сказал: “Батюшка говорит, что это целебный лук, на-ка, поешь-ка!” Как только она вкусила этого за одну ночь выросшего лекарства, так и стала здорова».

7.3.4. Исцеление от холеры по молитвам преподобного Серафима.

«...Стали мы собираться домой, и надо заметить, что по случаю страшной в то время холеры в Нижнем был карантин, и весь город был оцеплен войском, так что ни почта, ничто, ниже никто не пропускался без выдержки карантина. Вот и думаем: как-то поедем мы, вдруг не пропустят! Но как ни останавливали и ни уговаривали все, мы, помолившись и заложив свою лошадку, потихоньку поехали... Едем мимо караульных солдат, и никто не остановил и не опросил даже нас, точно будто и не видал никто. Так и приехали мы домой, и невзирая на страшную холеру, пользуясь тем, что все фрукты поэтому были необыкновенно дешевы, покупали их много и кушали не разбирая, а за молитвы батюшки Серафима возвратились целы и здоровы и ничем невредимы. К этому же, кстати, скажу, батюшка Серафим говорил, что в обители никогда не будет холеры, что со временем и оправдалось, потому что, когда была эта эпидемия повсеместно в окружности, даже в д. Вертьянове и селе Дивееве, в монастыре ее не было, так что даже кто из мирских заболевал и приносили в обитель, тот выздоравливал и выхаживался...»


7.4. Глава XIII Чудотворения по молитвам святого продолжаются...

7.4.1.Исцеление Николая Александровича Мотовилова   по молитвам святого  Серафима Саровского

"В сентябре 1831 года прибыл в Саров некий помещик Симбирской и Нижегородской губерний, коллежский советник Николай Александрович Мотовилов, совершенно больной, о котором неоднократно упоминалось в предыдущих главах летописи. Родившись в 1809 году в симбирском имении, он воспитывался в Казанском университете по филологическому факультету и затем был совестным судьею и почетным смотрителем уездных училищ в Корсунском уезде. В записке своей, под заглавием ;Достоверные сведения о двух Дивеевских обителях;, он пишет и о своем исцелении по молитвам отца Серафима. «За год до пожалования мне заповеди о служении Божией Матери при Дивеевской обители великий старец Серафим исцелил меня от тяжких и неимоверных великих ревматических и других болезней, с расслаблением всего тела и отнятием ног, скорченных и в коленках распухших, и с язвами пролежней на спине и боках, коими страдал неисцельно более трех лет. 1831 года 9 сентября батюшка о. Серафим одним словом исцелил меня от всех болезней моих. И исцеление это было следующим образом. Велел я везти себя, тяжко больного, из сельца Бритвина, нижегородского лукояновского имения моего, к батюшке о. Серафиму. 5 сентября 1831 года я был привезен в Саровскую пустынь, 7 сентября и 8, надень Рождества Божией Матери, удостоился иметь я две беседы первые с батюшкой о. Серафимом, до обеда и после обеда, в монастырской келье его, но исцеления еще не получал. А когда на другой день, 9 сентября, привезен был я к нему в ближнюю его пустынку, близ его колодца, и четверо человек, носившие меня на своих руках, а пятый, поддерживавший мне голову, принесли меня к нему, находящемуся в беседе с народом, во множестве приходившим к нему, тогда возле большой и очень толстой сосны, и до сего времени на берегу реки Саровки существующей, на его сенокосной пажнинке меня посадили. На просьбу мою помочь мне и исцелить меня он сказал: “Да ведь я не доктор, к докторам надобно относиться, когда хотят лечиться от болезней каких-нибудь” Я подробно рассказал ему бедствия мои, и что я все три главных способа лечений испытал, а именно аллопатией лечился у знаменитых в Казани докторов — Василия Леонтьевича Телье и ректора Императорского Казанского университета Карла Федоровича Фукса, по званию и практике своей не только в Казани и России, но и за границей довольно известного медика-хирурга, гидропатией на Сергиевских минеральных серных водах, ныне Самарской губернии, взял целый полный курс лечения и гомеопатией у самого основателя и изобретателя сего способа Ганнемана, через ученика его пензенского доктора Питерсона, но ни от одного способа не получил исцеления болезней моих, и затем ни в чем уже не полагаю себе спасения и не имею другой надежды получить исцеления от недугов, кроме как только лишь благодатию Божией. Но будучи грешен и не имеючи дерзновения сам ко Господу Богу, прошу его святых молитв, чтоб Господь исцелил меня. И он сделал мне вопрос: “А веруете ли вы в Господа Иисуса Христа, что Он есть Богочеловек, и в Пречистую Его Божию Матерь, что Она есть Приснодева?” Я отвечал: “Верую!” “А веруешь ли, — продолжал он меня спрашивать, — что Господь как прежде исцелял мгновенно и одним словом Своим или прикосновением Своим все недуги, бывшие в людях, так и ныне так же легко и мгновенно может по-прежнему исцелять требующих помощи, одним же словом Своим, и что ходатайство к Нему Божией Матери за нас всемогуще, и что по сему Ее ходатайству Господь Иисус Христос и ныне так же мгновенно и одним словом может всецело исцелить вас?” Я отвечал, что “истинно всему этому всею душою моею и сердцем моим верую, и если бы не веровал, то не велел бы везти себя к вам!” “А если веруете, — заключил он, — то вы здоровы уже!” “Как здоров, — спросил я, — когда люди мои и вы держите меня на руках?” “Нет! — сказал он мне, — вы совершенно всем телом вашим теперь уже здравы вконец!” И он приказал державшим меня на руках своих людям моим отойти от меня, а сам, взявши меня за плечи, приподнял от земли и, поставив на ноги мои, сказал мне: “Крепче стойте, тверже утверждайтесь ими на земле, вот так; не робейте, вы совершенно здравы теперь”. И потом прибавил, радостно смотря на меня: “Вот видите ли, как вы теперь хорошо стоите”. Я отвечал: “Поневоле хорошо стою, потому что вы хорошо и крепко держите меня” И он, отняв руки свои от меня, сказал: “Ну, вот уже и я теперь не держу вас, а вы и без меня все крепко стоите; идите же смело, батюшка мой, Господь исцелил вас, идите же и трогайтесь с места”. Взяв меня за руку одной рукою своею, а другой в плечи мои немного подталкивая, повел меня по траве и по неровной земле, около большой сосны, говоря: “Вот, ваше боголюбие, как вы хорошо пошли!” Я отвечал: “Да, потому что вы хорошо меня вести изволите!” “Нет, — сказал он мне, отняв от меня руку свою, — Сам Господь совершенно исцелить вас изволил и Сама Божия Матерь о том Его упросила, вы и без меня теперь пойдете и всегда хорошо ходить будете, идите же...” — и стал толкать меня, чтобы я шел. “Да эдак упаду я и ушибусь...” — сказал я. “Нет, — противоречил он мне, — не ушибетесь, а твердо пойдете...” И когда я почувствовал в себе какую-то выше осенившую тут меня силу, приободрился немного и твердо пошел, то он вдруг остановил меня и сказал: “Довольно уже” — и спросил: “Что, теперь удостоверились ли вы, что Господь вас действительно исцелил во всем, и во всем совершенно? Отъял Господь беззакония ваша и грехи ваши очистил есть Господь. Видите ли, какое чудо Господь сотворил с вами ныне; веруйте же всегда несомненно в Него, Христа Спасителя нашего, и крепко надейтеся на благоутробие Его к вам, всем сердцем возлюбите Его, и прилепитесь к Нему всею душою вашею, и всегда крепко надейтесь на Него, и благодарите Царицу Небесную за Ее к вам великие милости. Но так как трехлетнее страдание ваше тяжко изнурило вас, то вы теперь не вдруг помногу ходите, а постепенно мало-помалу приучайтесь к хождению и берегите здоровье ваше, как драгоценный дар Божий...” И довольно потом еще побеседовав со мною, отпустил меня на гостиницу совершенно здоровым. Итак, люди мои пошли одни из леса и ближней пустынки до монастыря, благодаря Бога и дивные милости Его ко мне, явленные в собственных глазах их, а я сам один сел с гостинником отцом Гурием, твердо, без поддержки людской сидя в экипаже, возвратился в гостиницу Саровской пустыни»...

7.5. Глава X IV Беседы отца Серафима с монашествующими и мирянами

7.5.1.Исцеление больной православной.

«Однажды зимою привезли на санях больную женщину к монастырской келье о. Серафима и о сем доложили ему. Несмотря  на множество народа, толпившегося в сенях, о. Серафим просил принести ее к себе. Больная вся была скорчена, коленки сведены к груди. Ее внесли в жилище старца и положили на пол. Отец Серафим запер дверь и спросил ее: «Откуда ты, матушка?» — «Из Владимирской губернии». —«Давно ли ты больна?» — «Три года с половиной». — «Какая же причина твоей болезни?» — "Я была прежде, батюшка, православной веры, но меня отдали замуж за старообрядца. Я долго не склонялась к ихней вере — и все была здорова. Наконец они меня уговорили: я переменила крест на двуперстие и в церковь ходить не стала. После того вечером пошла я раз по домашним делам во двор; там одно животное показалось мне огненным, даже опалило меня; я в испуге упала, меня начало ломать и корчить. Прошло немало времени. Домашние хватились, искали меня, вышли на двор и нашли — я лежала. Они внесли меня в комнату С тех пор я хвораю». "Понимаю... — отвечал старец. —А веруешь ли ты опять в Св. Православную Церковь?» "Верую теперь опять, батюшка», — отвечала больная. Тогда о. Серафим сложил по православному персты, положил на себе крест и сказал: "Перекрестись вот так во имя Святой Троицы». "Батюшка, рада бы, — отвечала больная, — да руками не владею». Отец Серафим взял из лампады у Божией Матери «Умиления» елея и помазал грудь и руки больной. Вдруг ее стало расправлять, даже суставы затрещали, и она тут же получила совершенное здоровье. Народ, стоявший в сенях, увидев чудо, разглашал по всему монастырю, и особенно в гостинице, что о. Серафим исцелил больную. Когда это событие кончилось, то пришла к о. Серафиму одна из дивеевских сестер. Отец Серафим сказал ей: "Это, матушка, не Серафим убогий исцелил ее, а Царица Небесная».

7.6. Глава XVII Молитвы за живых и умерших.

7.6.1 «Михаил Васильевич Мантуров заболел в имении генерала Куприянова злокачественной лихорадкой и, как говорилось уже, написал письмо сестре Елене Васильевне, поручая ей спросить батюшку о. Серафима, как ему спастись. Отец Серафим приказал разжевывать ему горячий мякиш хорошо испеченного ржаного хлеба и тем исцелил его...»

7.7. Глава X X I Исцеление болящих по молитвам  батюшки Серафима после его кончины

7.7.1. Исцеление больной и вознесение преподобного
«Сестра Дарья Трофимовна рассказывала (тетрадь № 1)... К батюшке Серафиму принесли на носилках одну больную, всю сведенную. Батюшка сказал ей: “Я буду молиться за тебя, а ты не смотри на меня!” Долго она сидела, поникнув головой, но потом взглянула на него и видит, что он с аршин выше полу, как на воздухе, стоит на коленях с воздетыми ручками и молится. Он, видно, почувствовал, обернулся и сказал: “Ведь я тебе сказал, чтобы ты не смотрела на меня, а что видела, то до моей кончины никому того не поведай!” Больная пошла от него совершенно исцеленной».

7.7.2. Молитвы за усопшего опийцу
«Другой раз пришли к батюшке два купца, родные братья, просить у него молитв за усопшего отца, который опился, но еще не успели ничего сказать батюшке Серафиму, как он подошел к ним и обоим вложил в уста по просфоре, не приказав жевать их, а так понемногу глотать, пока размокнут. Сам он ушел в келью, а их оставил в сенках у своего гробика. Долго не выходил батюшка, а когда вышел и взглянул на них, они оба были почерневши и слезы катились ручьями по лицу. Он их спросил: “Трудно вам было?” Они сознались, что так трудно, едва не задохнулись. “Вот так-то трудно, — сказал батюшка, — вырвать душу из рук сатаны опившегося вашего отца, когда и Св. Церковь не принимает молитвы за опоиц!” Видно, в это время батюшка за него молился. Затем батюшка о. Серафим приказал им вылить колокол за душу их отца. Они были поражены удивлением, как батюшка все провидел, зачем они к нему приходили, без их слов и просьбы».


7.7.3. Исцеление сестры обители Варвары Кондратьевны

«Не прошло полугода после кончины старца о. Серафима, как одна сестра Дивеевской обители, Варвара Кондратьевна, подверглась неизвестно отчего припадкам беснования. В этом состоянии, теряя рассудок, она билась о землю, в исступлении рвала на себе волосы, с неимоверной силой порывалась бежать прочь от людей без определенной цели. В одну ночь видит она себя в Дивеевской церкви во имя Рождества Христова; тут была одна из сестер (Д. Ф.) и старец Серафим. Старец, взяв ее руку, вложил в свою, а под другую руку приказал взять сестре и, введя больную в алтарь, обошел с нею кругом престола: она вдруг почувствовала себя легко и хорошо. Проснувшись, она сотворила крестное знамение, осмотрелась кругом, ощупывала свою остриженную голову, все ясно понимая, и встала сама совершенно здоровою. С тех пор уже не подвергалась прежним припадкам и доселе пользуется здоровьем. (См. изд. 1893 г.)»

7.7.4. Исцеление послушника саровского Феодора

«В июне 1833 г. Да г'жа Колычева писала к Георгию, затворнику Задонскому, из Сарова: послушник саровский Феодор, уроженец города Козлова, Тамбовской губернии, живши в мире, был подвержен беснованию и тяжко страдал. Испытав тщетно разные средства лечения, он явился к игумену Саровской пустыни о. Нифонту и со слезами просил принять его в обитель на жизнь покаянную, сознавая, что Господь за грехи попустил ему нести страшное искушение от диавола. Вняв убедительной просьбе, игумен принял его в обитель. С полным усердием новоначальный инок исполнял возложенные на него послушания, а немногие свободные часы отдыха употреблял на молитву, оставляя для сна самое краткое время. В один день, после слезной к Богу молитвы, едва предался он дремоте, в тонком сне узрел пред собою старца Серафима в той одежде, какую обыкновенно он носил в последние годы. Явившийся советовал ему отслужить молебен Божией Матери и панихиду об убогом Серафиме и по исполнении сего обещал ему выздоровление. С несомненною верой в действенность молитвы почившего в Бозе о. Серафима молодой инок немедленно выполнил повеленное старцем. По окончании молебного пения Богородице была совершена панихида. Когда диакон начал возглашать: «Во блаженном успении вечный покой подаждь, Господи, усопшему рабу Твоему иеромонаху Серафиму» — Феодор пал на землю и начался с ним припадок, во время коего в ужасных конвульсиях изо рта его показался дым, замеченный всеми тут находившимися. После сего он оставался около получаса в бесчувственном положении и с тех пор за молитвы старца Серафима навсегда освободился от беснования».


7.7.5. Исцеление сестры Дивеевской обители Натали Кирилловной

«Два года спустя после кончины о. Серафима сестра Дивеевской обители Наталья Кирилловна была больна горячкой и уже находилась при дверях гроба, так что, отчаявшись во всех способах врачевания, ее соборовали св. елеем. Во время болезни она совершенно потеряла владение рукой, и ее перекладывали на постели, подложив платок. Однажды видит она во сне о. Серафима. Он говорит ей: «Что ты, матушка,ты не придешь ко мне на источник?» Она отвечала: «Я больна, у меня рука отнялась». «Которая?» — спрашивает старец. «Правая». Старец, взяв ее за больную руку, поднял, повторяя: «Приди ко мне на источник».Проснувшись, она нашла руку свою исцеленной и могла действовать как здоровой. Но, будучи слаба от бывшей горячки, не могла идти пешком в Саров; в тот же день ее повезли туда, облили водой из источника о. Серафима — и она получила полное выздоровление и обновление сил (рассказ самой сестры, 1862 г. июля 20 дня)»
.
7.7.6.Исцеление сестры Дивеевской обители Ф.В. от глазной болезни

«Сестра Дивеевской обители Ф. В. сделалась больна глазами. Накануне нового 1835 года видит она сон, что находится в церкви Тихвинской иконы Божией Матери. Отец Серафим выходит из Царских врат в белой ризе, подает воздух и велит отереть им глаза, а сам стал позади нее. Она спросила его: «Ты ли это, батюшка?»Серафим отвечал: «Какая ты, радость моя, неверующая! Сама же просила меня, а не веришь, ведь я у вас обедню совершаю». После сего Серафим сделался невидим. С этого времени болезнь глаз прошла у сестры. (Рассказ самой исцелевшей)»

7.7.7.Спасение от разбойников. Исцеление девочки от болезни ног.

"Ив. Яковл. Карат-в рассказывал о себе, что в 1833 году, возвращаясь в полк свой из домового отпуска, он, по молитвам старца Серафима, которого призвал в минуту опасности, был спасен от разбойников, напавших на него в дороге. Ротмистр Африкан Васильевич Теплов, питавший особое уважение к о. Серафиму и им любимый, в 1834 году приехал в Саров с семейством, в котором трехлетняя дочь болела ногами и почти не могла стоять. Отслужив панихиду на могиле почившего старца, понесли дитя к Серафимову источнику, твердо веруя, что Господь за молитвы старца помилует больную. Напоив дитя водой из сего источника и омыв ноги, взяли этой воды в монастырь с намерением отслужить над ней молебен с водоосвящением. При входе в монастырь дитя вдруг попросилось долой с рук няньки, выражая стремление идти самой. Нянька, после долгого сопротивления, наконец решилась пустить и, взяв за руки, повела ребенка, но девочка выдернула свою руку и побежала вперед сама, как здоровая. Обрадованные чудом сродники исцелевшей поспешили на могилу о. Серафима и со слезами благодарили его за милостивое ходатайство о них».

7.7.8. Исцеление сына ротмистра А.В. Теплова от вывиха.

«В 1846 году второй сын ротмистра А. В. Теплова вывихнул себе ногу и страдал от боли около 2 лет. Между тем пришло время определения его на службу. Твердо уповая на предстательство и помощь о. Серафима, много являвшего благодеяний семейству его, А. В. Т. отправился в Саровскую пустынь. Отслужив панихиду по старцу Серафиму, несмотря на холод (это было 21 декабря 1838 г.), он отправился на источник о. Серафима с двумя сыновьями, и больной вымыл водой из источника свою ногу. Через несколько часов оба брата пошли опять на источник. Болящий из них облился водой с головы до ног и потом на коленях перед иконами, утвержденными на особом столбе в часовне у источника, долго молился вместе с братом, прося Бога помиловать его за молитвы о. Серафима. Возвратясь домой, больной объявил, что не чувствует уже боли в ноге, и ныне, находясь в совершенном здоровье, служит в кавалерийском полку».

7.7.9.  Исцеление монаха Киприана от головной болезни

«Манатейный монах Саровской пустыни о. Киприан писал в 1840 году: «По смерти о. Серафима досталась мне шапочка из черной крашенины, которую он обыкновенно нашивал на голове своей. Издавна я подвержен был сильной и продолжительной головной болезни, от которой лежал по нескольку дней в постели. С приобретением шапочки я стал надевать ее на себя при появлении болезни и мысленно просил молитв о. Серафима об избавлении меня от страданий. С возложением на себя шапочки всякий раз боль проходила. Такое же действие в зубной болезни приводилось мне испытывать неоднократно от обломка того камня, на котором блаженный о. Серафим подвизался в пустыни, когда я сей обломок клал на больные зубы».

7.7.10. Исцеление крестьянина Г.Д. от холеры.

«Нижегородской губернии, Ардатовского уезда, села Большого Череватова, удельный крестьянин Г. Д. С. в 1848 году на дороге в село Окиль почувствовал припадки холеры. По вере к старцу Серафиму поехал он поспешно на источник о. Серафима, умылся, окатился и напился воды из источника — и от этого почувствовал такое облегчение, как будто никогда болен не был. Однажды привели к источнику о. Серафима бесноватую женщину: несчастная драла себя за волосы, рвала свою одежду и ужасно кричала. На нее начали лить воду из источника, и она закричала: «Пустите, пустите, замучил меня монах!» Несмотря на то, на нее продолжали лить воду до тех пор, пока она не пришла в спокойное состояние и забылась. Придя в себя через несколько времени, она стала совершенно здорова, оградила себя крестным знамением, сама напилась воды из источника — и с того времени доныне прежние припадки не возвращались к ней».

7.7.11. Исцеление болезни глаз помещика Д.А.А.

«Помещик Нижегородской губернии Д. А. А., благотворитель Дивеевской общины, об упокоении души которого ежедневно читается Псалтирь, по правилам той обители, под старость лишился зрения, так что ничего не мог видеть. С этой потерей он лишился и другого наслаждения, которое чувствовал при чтении книг Св. Писания и отцов Церкви. Занятие это было единственным утешением его старости. Отягченный скорбью, он послал нарочного к двоюродной сестре своей, Е. А. Б., с уведомлением о своей печали и с просьбой навестить его. Сестра, услышав от посланного о несчастии брата, тотчас же послала ему воды из источника о. Серафима, которую она всегда имела у себя в доме. Этот подарок очень  утешил старца, и он немедленно приступил к исполнению переданного от сестры наставления, как поступают с этой водой. «Я приказал, — говорил он, — подать себе чистое полотенце, намочил его водой от источника Серафимова и потом приложил его к больным своим глазам с молитвой: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитвами угодника Твоего Серафима исцели меня. Я повторил это три раза. И вот, когда через несколько минут я отнял в первый раз полотенце от глаз своих, я увидел все, что меня окружало, как бы в каком-то тумане или как бы сквозь самое частое сито. Во второй раз я начал уже различать предметы и, наконец, после третьего раза я в состоянии был даже читать; болезнь моя совсем миновала. Изумленный этим внезапным и столь чудесным исцелением за молитвы угодника Божия Серафима, я поспешил прежде всего в Саровскую пустынь, чтобы отслужить здесь благодарственный  молебен Господу Богу и Пречистой Его Матери и панихиду по о. Серафиме, а потом положил себе за правило ежегодно уделять часть своих доходов Дивеевской женской общине, зная, какое отеческое попечение имел о ней благодетельный старец Серафим».

7.7.12. Н.М.К. И его жена нарушили приказание старца. Исцеление от смертной  горячки.

«Года за полтора до кончины о. Серафима Н. М. К., бывши со своей женой в Сарове, в беседе со старцем получил от него одно приказание, вроде заповеди, для жизни супружеской. Отец Серафим с ангельской улыбкой сказал: «Если вы этого не исполните, то ты и она скоро умрете». Пока жив был о. Серафим, с помощью Божией они соблюдали заповедь старческую, но потом мало-помалу стали позабывать ее и несколько раз преступили. После этого внезапно Н. М. К. сделался болен расслаблением всех членов и чем-то вроде сильной горячки, так что через две недели после того, как слег в постель,он лишился голоса, губы его помертвели, и он был совершенно безнадежен. В тот самый день, когда уже смерть готова была взять свою жертву, утром приходит к нему пользовавший его лекарь Д. А. В. и рассказывает окружавшим больного свой сон; ему представилось, что он шел к К., и вдруг попался ему навстречу седой старичок, в лаптях и в рубище, который остановил его и сказал: «Ты идешь лечить его? Ты его не вылечишь, и он должен умереть; но ты скажи ему, чтобы он дал перед Богом какой-нибудь обет — и тогда он останется в живых». Больной слышал этот рассказ лекаря и по уходе его стал размышлять о слышанном. Тотчас понял он, что этот старичок был не иной кто, как отец Серафим, хотя уже скончавшийся, и что настоящая болезнь была следствием нарушения заповеди. Тогда К. начал горько раскаиваться в своем поступке и дал обет Богу, что если останется в живых, то возьмет под свой покров одну из своих родственниц, сироту девицу Надежду. Только что он сделал в душе своей этот обет, как почувствовал мгновенно облегчение болезни: через несколько минут сел сам собой на постели и потом начал звать жену обыкновенным голосом здорового человека, и вместе с ней изливал перед Господом радостные слезы о дивном, благодатном исцелении, дарованном ему отцом Серафимом. На другой же день больной стал ходить по комнатам и вскоре совершенно выздоровел».


7.7.13. Исцеление схимника Сергия святогорского русского подвижника Афона

«Известный и всеми уважаемый под именем Святогорца русский подвижник Афона иеромонах Серафим, в схиме Сергий, в своих келейных записках передает следующее обстоятельство. «В 1849 году при моем отъезде из Вятки я заболел. Болезнь моя была убийственна: я не думал, что останусь жив, потому что враг сильно восстал на меня. Никакие средства обыкновенные не могли меня восстановить и возвратить мне силу и здоровье. Я отчаялся. Только в первый вечер 1850 года вдруг как будто кто-то тихо говорит мне: “Завтра день кончины о. Серафима, Саровского старца, отслужи по нем заупокойную литургию и панихиду — и он тебя исцелит”. Это меня сильно утешило. А надобно было сказать, что я хотя лично и не знал о. Серафима, но в 1838 году, бывши в Сарове, посещал его пустынку и с той поры возымел к нему веру и любовь. Эта сердечная привязанность и вера еще более утвердились во мне, когда в 1839 году мне снилось, что я служу молебен о. Серафиму, от всей души и громко воспевая: “Преподобие отче Серафиме, моли Бога о нас!” Только по шестой песни мне нужно было читать Евангелие, и меня затрудняла мысль, какое же читать Евангелие — преподобного, такое ли или другое какое? Вдруг кто-то говорит мне: “Читай от Матфея 36-е зачало” При этих словах таинственного голоса я пробудился. С той поры и поныне я искренно верую, что о. Серафим — великий угодник Божий. Но обращусь к начатому. По тайному внушению, убеждавшему меня к поминовению о. Серафима, я попросил, сам будучи не в силах, отслужить по нем литургию и панихиду, и лишь только это сделал — болезнь моя миновалась: я почувствовал чрезвычайное спокойствие, избавился от насилия неприязненного, И с той поры поныне благодатью Божией здоров»(Сочинения и письма Святогорца. СПб, 1858, с. 209).

7.7.14. Исцеление тетки Е.П.М. от горячки.

«Е. П. М. рассказывала такой случай со своей теткой. В 1854 году она приехала в Дивеевскую обитель помолиться и после всенощной, вспотевши, выпила два стакана воды, отчего открылась в ней сильная горячка. Три недели больная не пила, не ела и не спала; на четвертой неделе болезни сделался обморок. На выздоровление не было надежды; больная была напутствована Таинствами к смерти. Но бывшая спутницей больной смоленская инокиня, ездившая для сбора подаяний на свою обитель, повергшись перед иконой Богоматери, молила о. Серафима испросить у Царицы Небесной продолжение жизни болящей. Однажды утром она подходит к болящей и говорит: «Какой я видела сон о вас;. Больная с трепетом сказала: «Верно, о моей смерти?»— «Нет, вы будете живы и здоровы. Отец Серафим мне сказал;. Больная, не поднимавшая доселе головы с подушки, встала и села, говоря: «Ну, рассказывай скорее!» Та рассказала, что о. Серафим, успокаивая ее, сказал ей: «Будь спокойна, раба Божия Евдокия будет жива. Я молил Господа и Пречистую Его Матерь».  Потом видела во сне, что будто он взял больную, повел по канавке, обвел кругом собора и привел к образу Умиления Божией Матери, вложенному в стене собора. Выслушав сей рассказ, больная почувствовала себя совершенно здоровой. На другой день, желая подышать свежим воздухом, велела кучеру везти себя куда-нибудь, не назначая пути. Он повез ее по канавке, потом обвез кругом собора и к образу Божией Матери Умиления. Так исполнились слова старца Серафима, сказанные в сновидении смоленской инокине. (Это исцеление записано было рукой самой болящей под иконой, стоящей на источнике.)»

7.7.15.  8-летний сынок статского советника А.А. Борзко исцелился от спазм в желудке и припадков.

«В 1856 году единственный сын вице-губернатора Костромской губернии, действительного статского советника А. А. Борзко, будучи восьми лет, начал страдать спазмами в желудке.Болезнь эта, сначала довольно легкая, скоро превратилась в сильную с припадками. Спустя некоторое время спазмы прекратились, заменясь тоской, так что дитя, совершенно веселое и здоровое, вдруг делалось скучным. Тоска усиливалась постоянно, и припадок оканчивался слезами, а нередко и появлением пены изо рта. Наконец явились спазмы в дыхательном горле. Припадки болезни обнаруживались в день раз по пяти, а ночью дитя спало спокойно, только в последний период болезни припадки стали появляться и ночью. Медицинские пособия мало приносили пользы, и родители опасались уже лишиться своего сына, и только упование на милость Божию сохраняло в них еще некоторую надежду. В это время хорошо знакомая сему семейству рясофорная монахиня Костромского женского монастыря С. Д. Дав-ва, нынешняя игуменья той обители, отправляясь посетить некоторые монастыри русские, подарила матери больного дитяти описание жизни и подвигов отца Серафима Саровского. Родители часто читали вместе эту книгу, дивясь подвигам старца и действиям благодати Божией, в нем открывшимся. Была половина сентября, а болезнь дитяти, начавшаяся в июле, все продолжалась. В одну ночь ребенок видит во сне Спасителя в красной одежде, окруженного Ангелами, Который говорит ему: «Ты будешь здоров, если исполнишь то, что тебе приказано будет старцем, который к тебе придет». Когда это видение кончилось, явился старец и, назвав себя Серафимом} сказал дитяти: «Если желаешь быть здоровым, возьми воды из источника, находящегося в Саровском лесу и называемого Серафимовым источником, и три дня утром и вечером водой этой омывай себе голову, грудь, руки и ноги и пей ее». Этот сон ребенок рассказал няне, которая передала родителям, перед которыми и сам он повторил свой рассказ. Возблагодарив Бога за милость Его, родители недоумевали, как достать воды, и предались воле Божией, надеясь, что Господь укажет им способы к сему. Наутро больной ребенок рассказал другой сон. К нему явилась Божия Матерь, окруженная Ангелами, и с любовью приказывала исполнить непременно то, что советовал о. Серафим. Это второе видение еще более удостоверило родителей в заступничестве отца Серафима и милосердии Божием к больному. Тогда как они рассуждали о том как достать воды, приносят записку от С. Д. Дав-вой, которая  извещала мать больного о своем возвращении из путешествия. Первой мыслью родителей было просить Д-ву научить их, как достать из Сарова воду из источника Серафима. В ответ на эту просьбу она прислала бутылку воды, почерпнутой в источнике о. Серафима. Видя в сем особую милость Божию, возблагодарив Бога, начали употреблять воду по наставлению, данному во сне. Дитя, постепенно оправляясь, совершенно выздоровело. Тогда же родители, если не за себя, то за сына, дали обет непременно быть в Сарове и помолиться на гробе отца Серафима. Обстоятельства службы и семейные только в 1860 году июля 14-го дали возможность г. Б-ко вместе с сыном исполнить свое обещание — быть в Сарове. И тогда он собственноручной запиской объявил настоятелю Саровской обители об исцелении своего сына по предстательству блаженного старца Серафима».

7.7.16. Исцеление помещика полковника В.А. Пан-ва от головной боли.

«Тамбовской губернии, Шацкого уезда, помещик полковник В. А. Пан-в страдал постоянно головной болью. В 1857 году приехал он к 15 августа в Саров, в самый праздник Успения Пресвятой Богородицы. Отстояв в больничной церкви раннюю обедню, он пожелал до поздней сходить на источник отца Серафима. Но мысль, что жена будет дожидаться в гостинице с чаем, смущала его, и он уже направил шаги свои к гостинице, но вдруг, сам не зная как, очутился по дороге к источнику. Пришедши туда, он все боялся облить водой больную свою голову, чувствуя в ней шум и ломоту, а утро было холодное, сырое, и шел маленький дождь. Здесь невидимая рука Божия устроила его исцеление чудесным образом. Нечаянно ноги его поскользнулись на мокрой глине, и он упал у источника прямо головой под желоб: невольно облит он был весь целительной водой. Не боясь более простуды, больной, поднявшись на ноги, сам несколько раз еще обливал голову и не чувствовал ни малейшей боли. Когда полковник П-в возвращался в монастырь, с ним встретился крестьянин, который поведал, в свою очередь, следующее о своем исцелении: «Вот меня сегодня исцелил батюшка Серафим! У меня болела рука, распухла, рделась и не поднималась, я и пришел в Саров с этой болезнью. Сегодня помочил ее два раза водой из источника, и рука совершенно стала здорова». Пришедши в гостиницу, полковник рассказывал всем об этих двух исцелениях».

7.7.17.Исцеление сестры Дивеевской общины Евдокии

«В 1858 году сестра общины Дивеевской Евдокия, в среду на пятой неделе Великого поста, вместе с другими сестрами набивала льдом огромный общий ледник, глубиной в три сажени. Нечаянно поскользнувшись с доски, положенной над срубом, она упала на самое дно ледника, где было несколько льду, набросанного острыми глыбами. Несчастная от сильного удара не испустила ни малейшего стона. Прочие сестры в это время все были вне ледника, хлопотали около саней своих. Когда старшая заметила, что нет одной из них, спросила: «Где Евдокия?»Никто не знал, что сказать. Взошедши в ледник, они на дне его, в темноте, увидели ее в своей одежде. Ужас поразил всех; полагали, что она уже мертвая. Двое мужчин с помощью сестер с величайшим трудом вынули ее из ямы. Видя, что она жива еще, возблагодарили Господа, отнесли ее в самую ближайшую келью, побежали за духовником и, по благословению настоятельницы, послали в село Вертьяново за лекарем. Спустя несколько часов страдалица пришла в чувство, исповедалась и приобщилась Св. Таин; жаловалась на смертельную боль в боку и в голове, на которой показалось много шишек. Приехавший лекарь сделал необходимое кровопускание, но сказал, что ушиб очень опасный. Весь бок разнесло опухолью: нельзя было узнать, нет ли перелома в ребрах, а прикосновение к ним повергало больную в продолжительный обморок. Через четыре дня перевезли ее в больницу, но и там страдавшая вскрикивала и стонала, когда четверо едва могли взять ее, чтобы приподнять на подушки; лежала она все на одном правом боку. Спустя две недели после ушиба, в течение которых она почти не спала от боли, в полночь на Великий четверток забылась она тонким сном и видит, что батюшка Серафим, вошедши в келью, где лежала больная, сказал: «Я пришел навестить своих нищих; давно здесь не был»— и, говоря это, подошел к кровати больной. Она с горькими слезами говорит ему: «Батюшка, как у меня бок-то болит!» Старец, сложивши три перста правой руки, крестил ее расшибленное место, говоря: «Прикладываю тебе пластырь и обязания». Повторивши это три раза, он стал невидим. Евдокия открыла глаза — в келье была совершенная пустота и тишина. Она опять заснула скоро. Проснувшись в 5 часов утра, увидела себя лежащей на больном боку, не чувствуя никакой боли. Припомнив явление к ней батюшки Серафима, она говорила: «Я долго чувствовала, как будто пластырь лежит на ушибленном месте». В тот же день больная одна, без всякой помощи, встала с кровати, прошла несколько раз по келье и рассказывала всем о чудесном своем исцелении, исповедалась и приобщилась Св. Таин, укрепляясь духом и телом за молитвы старца Серафима».

7.7.18. Исцеление Ольги от мучительной болезни.

«Рязанской губернии и уезда крестьянская молодая женщина Ольга И. получила припадки мучительной болезни, которая сопровождалась икотой, зевотой, омрачением зрения и исступлением. Она терзала себя, кричала, показывала: неестественную силу и рвала в лоскутья свою одежду. Страдания ее продолжались 8 лет. В 1858 году с тремя странницами она пошла в Саров и Дивеево; дорогой чувствовала иногда припадки, но могла еще идти. По мере приближения к Сарову припадки ее усиливались, а увидав его, она легла на дороге и решительно не хотела идти далее. С большим усилием привели страждущую в Саров. После молебна Царице Небесной и панихиды по отцу Серафиму отправилась она со спутницами своими на его источник. Здесь припадок был необыкновенно сильный, она кричала: «Что ты меня душишь! Я силен, что ты меня вяжешь? Я выйду, выйду!»Ее ударяло несколько раз замертво о землю, часа два она была слепой и немой. Наконец злой дух закричал: «Три вышло, один остался». Спустя сутки она приобщилась в Сарове Св. Таин и отправилась в Дивеево. Не доходя же за пол версты до монастыря, она упала на землю. Несколько раз на дороге перевертывало ее как колесо, с большим усилием довели больную к вечеру до гостиницы, всю ночь больная провела в беспокойстве и убежала бы, если бы ее не держали. Утром, не сказывая куда, повели ее в церковь Преображения Господня, где пустынка преподобного отца Серафима обращена в св. алтарь и где хранится вся его одежда. Неестественная сила противилась силе нескольких человек, когда тащили ее в церковь. Злой дух кричал: «Выйду, выйду, буду молчать». С распростертыми руками, ногами и раздувшейся шеей и животом потащили ее к камню Серафимову. Положив на него больную, накрыли ее мантией, возложили на нее эпитрахиль старца: больная сильно кричала, и, после того как на руки надели ей рукавички отца Серафима, она сделалась как бы мертвая. Мало-помалу шея, живот и все члены начали приходить в естественное положение; пробыв без чувств часа полтора, больная совершенно пришла в себя, молилась со слезами, благодарила Господа и угодника Его за свое исцеление, но была слаба, не могла говорить много, а все рассказываемое о ней спутницами подтверждала, подтверждала и то, что ей никогда не было так легко и покойно, как теперь. Настоятельница общины благословила ее на дорогу портретом отца Серафима и частичкой от его камня. На другой день, отстоявши обедню, молебен и панихиду, она отправилась в Москву и доселе пребывает здоровой».

7.7.19. Исцеление глаз у девочки.

«Из города Пензы мещанская жена Евдокия Очкина рассказывала следующее: «В 1843 году ходила я в саду с трехлетней дочерью моей Елисаветой; не знаю, как к бахроме моего платья пристал репей. При снятии его, вероятно, соринка отлетела и попала в глаза девочки. Елисавета моя вдруг вскрикнула и, закрыв оба глаза, стала плакать, проливая потоки слез. Я призывала старушек осмотреть, что с нею; они искали сор языком, выворачивали глаза на кольцо, но дочь моя окончательно лишилась зрения. Прошел год; в Пензу приехал из Петербурга доктор; я носила к нему слепую, но ее глаз невозможно было и ему рассмотреть: никакие средства не помогли ему открыть сжатых и как бы сросшихся век. Доктор отказался от помощи. Еще год спустя ослепшая дочь моя сидела около меня на полу, я положила ей на колени игрушек: она ощупью перебирала их. Я плакала, глядя на нее, и говорила мысленно: «Отец Серафим! Помолись Господу, чтоб открылись глаза слепой моей дочери; я к тебе в Саров пойду пешком”. В эту самую минуту она вспрыгнула на ноги и бегом побежала по комнате. С тех пор она стала видеть, как и прежде; но, проживши около двух лет, скончалась; я же, грешная, совсем забыла о данном мною обещании насчет путешествия в Саров и за это была вторично наказана. Другая дочь моя, Мария, будучи тоже трех лет, сильно заболела глазами; примочки и лекарства не помогали ей, тут-то я вспомнила, что обещалась идти в Саров. Не мешкая нимало, я отправилась в путь, и в тот же самый день, как служила панихиду по батюшке Серафиме, малютка моя исцелилась. Только на одном глазу остался знак — не то чтобы бельмо, но маленькое пятнышко, которое, впрочем, не мешает ей видеть, как бы в память того, что мать забвением обещания прогневала человека Божия». (В 1858 году она была в Дивееве со своей 15-летней дочерью Марией и все написанное рассказала сама.)»

7.7.20. Жена почтмейстера города Темникова получила исцеление.

«В 1859 году жена почтмейстера города Темникова, получив из Сарова портрет старца Серафима, писанный на осколке от камня, на котором старец стоял и молился, хотела послать его в подарок своему благодетелю в Тамбов. С этой мыслью, забывшись сном, она видит старца Серафима, который, строго взглянув на нее, сказал: «Почему же ты не хочешь сама иметь мой портрет?»— и с этими словами ударил ее по плечу. Проснувшись от сего, она почувствовала трясение во всем теле; плечо, по которому был сделан удар, и рука совершенно оцепенели, как бы разбитые параличом. Она немедленно отправилась в Саров, отслужила панихиду, с усердием молилась на могиле о. Серафима и тут же получила совершенное исцеление от своей болезни.

7.7.21. Благополучные роды по молитвам к Пресвятой Богоматери и святому преподобному Серафиму Саровскому чудотворцу.

«Г-жа Ал-ва, будучи беременна, весьма боялась приближения  времени родить, так как роды всегда были особенно тяжелы для нее и опасны. В это время зашел к ним в дом странник, у которого было описание жизни старца Серафима. Прочитав эту книгу, г-жа А. после молитвы к Господу Богу положила свое упование на блаженного старца Серафима и просила его помощи. После этого она почувствовала себя гораздо лучше; всякий страх прошел уже, было что-то радостное на душе. Наступило время родов. Без всякой помощи от людей, призывая на помощь только Богоматерь и старца Серафима, А-ва родила без прежних страданий сына, которого назвала Серафимом. (Собственноручное письмо г-жи Ал-вой к настоятелю Саровской обители.)»

7.8. Глава X X IV Чудеса по молитвам о. Серафима.

7.8.1.Спасение от смерти в зимнем лесу:

«Один купец Костромской губернии, Павел Михайлович Иконописцев, в продолжение долгого времени каждый год в определенный день приезжал в Дивеевскую обитель. В одно из своих посещений он передал старшей сестре в гостинице Анне Захаровой (монахине Ревекке) следующий рассказ. В первый приезд свой, когда он ехал со своим приказчиком из Сарова домой, остановились они по дороге в Серафимо-Дивееве. Отстояв вечерню, собрались в дальнейший путь, но сестра обители, бывшая в то время в гостинице, Агафья Иларионовна, уговаривала их остаться на ночь, чтобы утром осмотреть находящиеся в обители вещи о. Серафима и еще потому, что ночь могла их захватить в дороге. Однако уговоры сестры не подействовали, и думая себе, что достаточно поклониться на могиле о. Серафима в Сарове, а потому не для чего уже останавливаться в Дивееве, они поехали своей дорогой. Не успели они отъехать версты от Дивеева, как вдруг их накрыла туча непроглядной темноты, так что от снега не белела и не светлела дорога. Затем поднялся такой страшный буран, что хотя они ехали и по большой дороге, но совершенно потеряли след, лошади встали, а ямщик прямо объявил, что не знает, куда ехать, и окончательно замерзает. Холод все крепчал, и путники, сознавая, что неоткуда получить помощь, начали отчаиваться в спасении. Сколько они ни молились, ни призывали на помощь св. угодников, положение становилось безотраднее, и вскоре предстояла им ужасная смерть. Но вдруг Иконописцев воскликнул, как бы очнувшись: «Эх, братцы, и мы-то хороши! Были мы на поклонении отцу Серафиму, а его помощи и не просим! Давайте попросим его!» Тогда все трое, собрав последние силы, стали на колени и начали усердно молиться Богу и просить помощи о. Серафима, чтобы не умереть им без покаяния. Не успели они окончить своей молитвы, как вдруг услышали, что возле них кто-то шаркает по снегу и говорит: «Ей вы! Что это где засели? Ну-ка, вот ступайте за нами, мы вас выведем на дорогу!» Глядят, а мимо них старичок и старушка везут салазки и оставляют по себе большой след. «Поехали мы по следу, — говорил Иконописцев, — чудно да и только, след виден, голоса покрикивают: “Сюда, сюда за нами!” И видно-то нам их, а захотим догнать и лошадей пустим, — никак не догоним, диво да и только! Целая тройка, а простых салазочек не догонит! Так вот мы  по следу-то все ехали да ехали и вдруг точно упали в какой-то овраг и застряли: ну, думаю, — беда! А голоса-то и кричат: “Не бойтесь, не бойтесь, ничего, ступайте за нами. «Действительно, преблагополучно выехали мы из оврага и снова поехали по следу, как вдруг показались огни, след, салазки и старик со старушкой пропали, а мы, выехав на огонь, очутились в Елизарьеве селе, всю ночь проплутав». Этот старичок со старушкой были, несомненно, о. Серафим и мать Александра, и потому, веря, Иконописцев ежегодно приезжал благодарить их в Дивеево».

7.8.2. Исцеление монахини Магдалины от лихорадки.

«Монахиня Магдалина Тихвинского женского монастыря из г. Нежина Черниговской губ., урожденная Мария Павловна Шахова, родившаяся в Петербурге и жившая с пятилетнего возраста в монастыре, поехала по благословению Черниговского епископа навестить сестру срою в Троекуровский женский монастырь, которую не видала 30 лет. Проведя здесь некоторое время, она поехала также в Саровскую пустынь, согласно давнему желанию своему, и остановилась в монастырской гостинице, называемой Черной, находившейся под ведением о. Николая. Заболев здесь жестокой лихорадкой, она пролежала целые пять недель. Отец Николай, гостинник, видя такую сильную болезнь, думал, что, видно, она пришла умирать к ним. Во все время болезни матери Магдалины он был весьма внимателен и добр к ней, сам приносил чай, пищу и, уходя, всегда запирал келью, чтобы никто из посторонних не беспокоил больную. И вот 2 августа, когда мать Магдалина лежала в запертой келье, вдруг вошел к ней без молитвы и дозволения какой-то монах в шубе, с сумой за плечами, в лаптях и в кожаной полумантии. Удивленная и недовольная мать Магдалина испуганно спросила: «Кто вы, батюшка? Как вы вошли, когда я лежу больная и дверь моя заперта? Что вам нужно?» «Я, Серафим, пребываю здесь! Ступай на источник!»— ответил он. «Не могу, батюшка, я очень слаба», — отвечала она. «Ступай!» — повторил о. Серафим несколько раз и затем удалился. Видя, что никого уже нет, мать Магдалина подошла к двери, чтобы убедиться, заперта ли она, отворила ее и спросила: «Где монах, который сейчас был у меня?» На это все находившиеся в коридоре ответили, что никакого монаха не было, и вместе с тем сами спросили, с кем она разговаривала, ибо слышали, что кто-то говорил с нею. Изумленная мать Магдалина возвратилась в келью. Несколько часов спустя опять явился ей батюшка о. Серафим в суконном кафтанчике, подошел к постели, сел на край и приказал ей непременно идти на источник, чтобы исцелиться там. Но мать Магдалина боялась и подумать об этом, так была слаба, вследствие того она отговаривалась. На другой день перед ранней обедней в третий раз явился ей батюшка в белом балахоне и, приподняв ее с постели, строго приказал идти к источнику получить там исцеление. Тогда мать Магдалина побоялась ослушаться и немедля пошла на источник. Она все-таки не разделась, а стала под желоб в юбке и кофте. Когда облила ее холодная ключевая вода, то она услышала громогласный, выходящий как бы из желоба голос: «Исцелена Магдалина!» Ужаснувшись от этих слов, она воскликнула: «Верую, Господи, что я исцелена, и благодарю Тебя!» Осмотревшись затем кругом, она убедилась, что никого нет вблизи. Взяв с собой в бутылку воды, мать Магдалина возвратилась в Саров. Удивился о. Николай этому чуду, ибо знал, до какой степени она была слаба, а теперь она шла одна. Тут же о. Николай рассказал, как он сам получил исцеление от лихорадки. К нему также явился о. Серафим и сказал: «Разве ты не знаешь моего источника, ступай на него!» Как только он искупался, совершенно выздоровел. Мать Магдалина, возвратившись с источника, напилась чаю и легла. В тонком сне она вновь увидала о. Серафима, который сказал ей: «Теперь иди в Дивеев!» «Зачем же идти мне туда; там нечего делать?!» — ответила она. Но батюшка несколько раз повторил приказание идти в Дивеево и добавил: «Все мое там, и я сам постоянно и более всего там пребываю». Когда мать Магдалина проснулась, то все это передала саровскому пещернику о. Парфению, прося записать все случившееся. Он решительно отказался, говоря: ;Ступайте в Дивеев, там запишут; иди, иди в Дивеев; это великая благодать, тебе и сам о. Серафим на то указал; там запишут непременно, потому что там более всех почитают его! И Бог знает, что еще будет из нас и из Дивеева! У нас вот три раза видели горящие свечи на могиле его, да и то мы не верим и ничему не поверим, пока на гробе его разве что-либо ясное случится».

7.8.3. Утешение послушника

«Монахиня Каллиста рассказывала (тетрадь № 1), что однажды (в 1840 г.) ее послали с матерью Февроньей в Арзамас на своей лошадке. По дороге они встретили молодого послушника, взаимно поклонились друг другу и спросили, из какого он монастыря. «Саровский, — сказал он, — а вы?» «Дивеевские», — ответили они. «А, родные наши!» — воскликнул послушник. Сели они отдохнуть и разговорились. Послушник передал им, что идет за бумагами, всего три года живет в обители, служил смиренному иеромонаху Иоанну (Иван Александрович Коротаев), который скончался и был такой строгой жизни, что кроме храма и трапезы никуда не ходил и в келье даже не имел у себя ни куска хлеба, ни кваса. Он был никому неизвестен своими высокими подвигами, жил в унижении; когда же умер, то у него нашли только три копейки денег. «Я скорбел на него, — говорил послушник, — служил ему три года так усердно, любил его и знал, что он меня любит и был мною доволен, а ничего мне не оставил, ничем не утешил, но сам за него молился и других просил молиться. Раз я вижу сон: за Сатисом (река), где у нас огороды, зеленый луг весь усыпан точно райскими цветами. Я спросил: кому принадлежит этот дивный сад или луг? Мне сказали: это обитель батюшки Серафима. Смотрю, все наши монахи идут встречать точно как Владыку; на одной стороне—братия, а на другой — монашенки, все толпами. Первыми во множестве идут Дивеевские, вторыми — Ардатовские, а потом — Ковыляевские. Батюшка Серафим стоит на этом лугу, подле него — мой старец Иоанн; все так чинно подходят к нему под благословение, а потом к моему старцу. Я подхожу после всех, как и все подходили прежде к батюшке Серафиму, а потом к отцу своему Иоанну. Он меня благословил, сжал мою руку, удержал меня и говорит: “Чадо мое! Не скорби на меня, я там за все, за все тебе заплачу. Мы с о. Серафимом там вместе на седьмой степени... А что такое седьмая степень? Это где обитают херувимы и серафимы; там и мы с ним!” Я проснулся в трепете да и смутился. Спрашивал старцев: не прелесть ли это или бред? А они мне ответили: “Нет, это тебе было откровение, чтобы ты не скорбел на своего старца и уповал на их молитвы”». Дивеевские сестры очень утешились рассказом саровского послушника.

7.8.4. Пророчество и исцеление монаха

«Один иеромонах жил в Сканской пустыни, близ г. Краснослободска, который был ранее послушником в Сарове. Однажды он пришел к о. Серафиму за благословением выйти из обители. Батюшка ему не препятствовал, а сказал: «Иди в Сканскую пустынь, но, радость моя, какие бы ни встретились тебе скорби, никуда не выходи из обители». Так он по благословению о. Серафима и вступил в Сканскую пустынь. Вскоре его постригли в рясофор, потом в мантию, посвятили в иеродиаконы, наконец и в иеромонахи. Много лет прошло, жил он в Скане, а скорби никакой не видел; наконец начал сомневаться в словах, сказанных ему батюшкой Серафимом. Но вдруг случилось следующее обстоятельство: к нему ходила прачка, старушка, любившая божественное и слушать жития святых, которые монах ей изредка читал. А братия, возмущаемая врагом, явилась к игумену, прося выслать его из обители и говоря: «Если его не вышлешь, мы все разойдемся: он живет на соблазн всем!» Игумен удивился, призвал иеромонаха к себе и допросил. Последний без смущения сказал откровенно, что он читает старушке житие святых и толкует ей Священное Писание. Игумен воспретил ему принимать старушку, но не выслал его из обители. Тут иеромонах вспомнил предсказание о. Серафима. Вскоре он сильно заболел, и в это время ему было откровение. Он увидал Господа в славе, окруженного Царицей Небесной, Иоанном Богословом, Иоанном Предтечей, Симеоном Богоприимцем и батюшкой Серафимом. На о. Серафиме был блестящий венец, а на венце несколько крестов. Впоследствии этот иеромонах со слезами убеждал дивеевских сестер не оставлять ни по каким скорбям святой обители, основанной таким святым праведником, который имеет подобное дерзновение у Господа. «Он и там за вас всех ходатайствует у Престола Божия, — говорил он, — и я, убогий, рад бы лечь хоть у врат вашей св. обители!; (Монастырский архив).

7.9. Глава XXIX Исцеления по молитвам матери Александры и батюшки Серафима.

7.9.1 Исцеление сельского священника Вятской губернии Гавриила Галицкого от тифозной болезни

«Так, в 1861 году сельский священник Вятской губернии Гавриил Галицкий письменно засвидетельствовал следующее: «В 1861 году, в августе месяце, я вследствие простуды, а всего более вследствие грехов моих, был поражен тяжкой тифозной горячкой. Живя в уездном городе у своего двоюродного брата чиновника земского суда, я лечился, но от лекарств мне нисколько не было легче. Час от часу болезнь моя становилась сильнее, так что я отчаялся в своем выздоровлении; нельзя было мне вследствие рвоты принимать никакого лекарства. В одну из бессонных ночей я стал прощаться со своей женой, потому что чувствовал приближение своей смерти, но жена напомнила мне о необходимости очистить свою совесть покаянием и приобщиться Св. Таин. Мучимый унынием и тоской, я велел пока (было 12 часов ночи) датъ себе какую-либо книгу, в надежде, что от чтения пройдет скука. Жена подала мне житие пустынника Саровского иеромонаха Серафима. Почитав эту книгу, я тотчас же решил исповедоваться и послал за местным протоиереем. Дня через четыре после причащения я отправился в г. Вятку для лечения, куда прибыл в 8 часов вечера. Это было в первых числах сентября месяца. Утром на другой день, в 7 часов, приходит на мою квартиру старушка и предлагает мне купить портрет о. Серафима Саровского. Я взял у нее два портрета. Уходя от меня, старушка сказала мне: “Батюшка, когда придет время, не забудь Агафий!” Считая оба эти случая за указание Божие, я обратился с молитвой к угоднику Божию Серафиму и дал обещание побывать в Саровской пустыни и отслужить панихиду на могиле о. Серафима. С тех пор мне стало легче, и через неделю лекарь позволил даже выехать в город. Но затем я стал раскаиваться в данном обещании, и болезнь моя снова усилилась, так что приглашенные врачи отказались лечить. Последний из них, оператор Ф., сказал мне: “Батюшка, ездить к тебе я буду, но вылечить тебя не даю слова: ищите врача духовного”. Тогда я снова дал твердое обещание непременно быть в Саровской пустыни. И действительно, я молитвами преподобного о. Серафима исцелился от болезни и здоров до настоящего времени. Будучи в Саровской пустыни, я купил книгу “Житие старца Серафима”, издание 1863 года и читая оную, узнал, что первая настоятельница Дивеевской обители была Агафия. Тогда я вспомнил последние слова старушки, у которой я купил портреты о. Серафима, и стал молиться за нее Господу, понимая, что она, матушка, близка к Господу».

7.9.2.Исцеление поручика морской службы Сергеева Ф.Н.

«По просьбе Феодота Никитича Сергеева священник Дивеевского монастыря П. В. Яхонтов в присутствии игумении Марии и многих других лиц записал за ним в 1884 году 26 мая следующее: «Я, отставной поручик морской службы Ф. Н. Сергеев, получил исцеление от первоначальницы матери Александры таким образом: 21 декабря 1879 года со мной сделался сильный удар, так что я пришел в совершенно бессознательное состояние, был без движения и памяти. Призванный и меня пользовавший доктор г. Сердобска Александр Николаевич Черногубов прямо объявил моим домашним, что моей жизни осталось всего часа на два. Жена постаралась, по возможности, приготовить меня к переходу в иную, лучшую жизнь, но после причастия Св. Христовых Таин вдруг совершенно сознательно представилось мне, что я нахожусь в Сарове, где никогда не бывал прежде, и, обходя св. ворота и церкви, кладу везде по три земных поклона. Дойдя до кельи о. Серафима и не видя никого в ней, я приложился к его портрету, поклонился трижды в землю и пошел на его источник. Приблизясь к источнику, увидел я живого батюшку Серафима наклоненным над ним и глядевшим в воду. Ходил я за батюшкой кругом источника и на каждой стороне сруба делал по три поклона, а затем о. Серафим ушел по направлению к ближней пустынке. Огорченный мыслью, что недостоин исцеления, я выпил немного воды из источника и пошел по тому же направлению. Немного пройдя, вижу я о. Серафима стоящим на камне, молящегося с воздетыми к небу руками. Немного вдали от него стояли молчальник Марк и иеродиакон Александр, как бы поджидающие его. И вот иеродиакон Александр говорит Марку: “Пойдем, о. Марко, старец-то, как видно, промолится долго!” Ушли они оба, а я прождав еще довольно времени, подумал, что я совершенно недостоин по моим грехам получить его благословение, и хотел было уже уйти, как вдруг явственно
услышал говорящий мне голос о. Серафима: “Ты еще будешь в Сарове, а теперь ступай скорее в Дивеево к матери Александре, она тебя исцелит!” Торопливо возвратясь в гостиницу, я сказал заведующему монаху: “О. Николай, пусть вещи мои остаются здесь, у тебя, а я иду в Дивеево!” Тут же будто я пришел в Серафимо-Дивеевский монастырь и поспешно спросил старшую в гостинице: отошла ли обедня? На ее вопрос: что вам надо? — я отвечал прямо, что мне нужно отслужить панихиду на могиле матери Александры, и она меня исцелит! Придя на могилу ее и положив три земных поклона образу на памятнике, в виде кирпичного столба, внутри которого пред иконой теплилась лампада, я увидел, что половина могилы обрушилась сбоку и отстала гробовая доска, сама мать Александра предстала предо мной, но без тела, а один лишь совершенно цельный скелет ее, кости которого походили на самый чистый янтарь, а из черепа струились три тока св. мира: один по середине лба, два другие по бокам из глазных впадин. Увидав все это, я воскликнул: “Матушка Александра, я болею, дозволь мне грешнику помазаться миром твоим!” При этом я взял немного мира пальцем и крестообразно помазал им свое чело, произнося: “Во имя Отца, Сына и Св. Духа!” Миро потекло с чела моего по лицу, и от чувства щекотания я очнулся. Тогда я встал сам без помощи с постели моей и, к удивлению всех домашних, пришел к ним в другую комнату. “Как мне хорошо и легко стало! — сказал я. — Сейчас был в Сарове, старец Серафим послал меня в Дивеево к матери Александре, и вот там она меня совсем исцелила!” А пришедшему меня соборовать и глядевшему на меня в изумлении священнику я сказал: “К чему же мне собороваться? Вы видите, я и так совершенно здоров!” Но по совету священника я пособоровался и был так крепок, что во время соборования стоял на ногах и сам пел. Понятно, что доктор уже был мне не нужен, и я совсем отказал ему. Дав тут же обещание сходить в Саров и Дивеево, я по причине разных обстоятельств все откладывал, и в декабре месяце 1884 года повторился со мной слабый удар. Но при немедленном уже решении моем во что бы то ни стало отправиться по весне в Саров и Дивеево я тут же без всякой медицинской помощи совершенно поправился. Вот почему ныне вы видите меня, и передаю вам произошедшее со мною чудесное исцеление во всеобщую известность».

7.9.3. Про исцеление Анны Петровны Муратовой от портрета  святого Серафима Саровского

«Анна Петровна Муратова, проживавшая в Темниковском уезде, передала обители слышанное ею от Марии Николаевны Кадыковой, также проживавшей в г. Темникове, о том, что в 1869 году приезжала к ней родственница из Тамбова и, увидав гравированный портрет батюшки Серафима, просила достать ей подобный, ввиду того, что она имела большую веру к этому угоднику Божию. Г-жа Кадыкова обещала ей прислать, но затем вздумала подарить тот самый, который она чтила как священное изображение. Когда она сняла портрет со стены и начала укладывать его в ящик, то почувствовала ужасную боль в руке и потому поспешила упаковать его. Боль усилилась, и когда посылку отправили на почту, то с этой минуты болезнь сделалась нестерпимой. Разные пособия, мази и тому подобное не помогали; больная лишилась пищи и сна. Спустя некоторое время она ночью задремала и видит в тонком сне, что к ней подходит угодник Божий о. Серафим и говорит: «Ты имеешь веру к портрету моему и не пожалела отдать меня; вот за это ты и наказана!» После этого больная сейчас пробудилась, ощутила некоторое облегчение и попросила немедленно написать в Тамбов к родственнице, чтобы как возможно скорее был ей возвращен портрет батюшки Серафима. С первой почтой он был получен и лишь г-жа Кадыкова коснулась ящика, еще не раскрывая его, вдруг стрельба и ломота прекратились».

7.9.4. Исцеление губернского секретаря Алексея Николаевича Алышева

«В 1864 году в марте и апреле месяцах я был болен сорок дней,— пишет губернский секретарь Алексей Николаевич Алышев,— и лежал в постели. Однажды ночью во сне пришел ко мне старец о. Серафим, приложил руку к моей спине, так что я это чувствовал, и тут же я проснулся. С этого дня я выздоровел и начал ходить».

7.9.5. Исцеление девицы от глазной болезни. Исцеление ребенка.

«Из Ставрополя написали в Серафимо-Дивеевскую обитель, что одна девица очень болела глазами, так что мать ее боялась, чтобы она не потеряла зрение. Увидав у знакомой своей камешек батюшки Серафима, мать ее стала просить дать его на время с тем, чтобы обливать камешек водой и примачивать глаза дочери, ибо медицинские средства не помогали. Через неделю девица не только выздоровела, но и могла работать. Вскоре после этого заболел ребенок у их родственницы; доктор лечил, но бесполезно. Тогда мать излеченной девицы пошла домой и принесла воды от камешка о. Серафима, умыла ребенка и напоила его. Ребенок успокоился, заснул, а мать его увидала сон, что какой-то старец пришел к ней и сказал: «Сын твой исцелен, но не от лекарства, а от воды, которой умыла его твоя родственница! » На другой день ребенок был совершенно здоров».

7.9.6.  Исцеление младенца от припадков.

«1 октября 1869 года приехала в Дивеевский монастырь из Москвы некая Мария Феодоровна Прудникова, наутро отслужила заупокойную обедню, панихиду по батюшке о. Серафиме и молебен Царице Небесной. Исполнивши это, она рассказала, что ее родственница, молодая женщина, А. И. У., живущая в Москве, поручила ей съездить в Дивеевскую обитель и помолиться по случаю исцеления шестимесячного ее сына от жестоких припадков. Врачи лечили, но не могли помочь, и вот одна знакомая ее, встретившись с ней в часовне Иверской Божьей Матери, повела ее к себе в дом, где несчастная эта женщина и увидала портрет о. Серафима, о котором она не имела понятия. Знакомая посоветовала ей взять с собой портрет батюшки о. Серафима и положить его с верой на умирающего ребенка. Действительно, как только она поставила портрет в кроватку сына, малютка затих и уснул. Двое суток спал ребенок, и врачи не могли понять, что с ним делается. Проснувшись, он оказался совершенно здоровым. С тех пор портрет о. Серафима мать держала всегда близ исцелившегося сына, так что даже во время прогулки портрет брался с собой. Целый год он был здоров, но летом при переезде на дачу в первый же день с ребенком сделался ужасный припадок. Тогда няня созналась, что она забыла портретик в Москве. Во время этого припадка ребенок ударился головой об ящик, выдвинутый из стола, и вдруг перестал метаться и кричать, даже заснул. Удивленная мать бросилась к ящику и увидала лежащую в нем книгу с жизнеописанием батюшки о. Серафима, при котором был приложен гравированный портрет его. Стол принадлежал хозяйке дома, и ребенок с того дня совершенно исцелился».

7.9.7.Исцеление жены Архипова от горячки.

«П. И. Архипов писал из Москвы 7 октября 1869 года: «Приношу мою искреннюю благодарность за присылку жене моей Марии Николаевне образа на финифти, с изображением Богоматери и о. Серафима, молящегося пред нею. Образ этот вручен был во время тяжкой болезни утром пришедшей монахиней. Жена моя за несколько перед сим видела во сне, или даже наяву, ибо она была в беспамятстве, что о. Серафим хлопотал и заботился около нее, обливая ее теплой водой; когда же она опомнилась, то вся была в поту. Тут ей дали присланный вами образ, и с сей минуты она начала выздоравливать, тогда как злая горячка, вместе с пузырчатой рожей, совершенно свели ее было в могилу. Я и каждый из членов моего семейства свидетельствуют вам и перед всей обителью вашей, что молитва преподобного о. Серафима, созидавшего сиротскую обитель, велика пред Господом. Много, много было с нами чудных случаев, уверивших нас в его пред Богом заступлении».

7.9.8. Исцеление больной ноги Петра Ивановича Ефремова.

«19 октября 1869 года приехал в Дивеевский монастырь Петр Иванович Ефремов из г. Краснослободска служить панихиду по отце Серафиме. Он рассказал, что четыре года тому назад, будучи в Дивееве, он получил исцеление больной ноги, на которой сделалась от ушиба неизлечимая рана и из нее постоянно текла кровь. Три врача пользовали больного, но безуспешно; целый год он был без ноги. При жизни батюшки Серафима Ефремов бывал у него и пользовался его наставлениями. Однажды во время сильного приступа боли П. И. Ефремов обещался побывать в Дивееве и отслужить панихиду; после этого он сейчас же почувствовал себя лучше, начал с небольшим трудом вставать с постели, а когда приехал в обитель, отслужил панихиду, приложился к одежде батюшки Серафима, то исцелился, и рана на ноге закрылась и совершенно зажила».

7.9.9. Исцеление Марии Григорьевны Сабуровой от тифозной горячки.

«Мария Григорьевна Сабурова писала в обитель: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь. Я удостоилась во время сильной тифозной горячки видеть угодника Божия о. Серафима в видении: будто бы я пришла в Саровскую пустынь и старец о. Серафим послал меня в Дивеевскую обитель, и когда в видении представилась пустынь, в ней недоконченный храм, а на воздухе над храмом я увидела икону Божьей Матери, святой отец Серафим сказал мне от имени Царицы Небесной, что я буду жива, что болезнь моя не к смерти. Я в это время молилась со слезами Царице Небесной. Старец еще сказал: «И нынче у вас траура не будет, а в будущем 1869 году будет траур». Это видение тут же, не пришедши еще в сознание, я рассказала всем присутствующим, а опамятовавшись, опять повторила видение. Все, что я видела, исполнилось, и траур в нашем семействе случился неожиданный через десять месяцев. Брат моего мужа, молодой человек, камергер Николай Дмитриевич Сабуров, умер за границей. В виденном мною подписываюсь: Мария Григорьевна Сабурова. Свидетельницами при этом видении были: Александра Михайловна Языкова, Т. С. Узнанская, а также и я, Варвара Григорьевна Языкова».

7.9.10. Исцеление носа Анны Семеновны Рубцовой.

«Анна Семеновна Рубцова писала в Саровскую пустынь из г. Вильно 26 июня 1874 года: «Дивен Бог во святых Своих, Бог Израилев! И мне, недостойной грешнице, явил милость свою, через великого угодника Своего, пустынножителя Саровского, иеромонаха Серафима. Да пройдет слава Его от края до края земли Русской! ...Бывая ребенком в монастыре у тетки моей, я видала картину, писанную на полотне масляными красками чудной работы: «Кончина иеромонаха Серафима», и тетка мне много рассказывала о его высокой жизни и его неисповедимых трудах. Прошли десятки лет, муж мой был назначен вице-губернатором в Ковно, на самую границу Польши, и тут, не знаю почему, мне стала часто приходить в голову эта картина, а прежде я о ней никогда не думала. Спустя год, моего мужа перевели в Вильно директором Канцелярии Северо-западного края, где мы теперь находимся. По приезде в Вильно я сделалась тяжко больна и прохворала почти четыре года разными болезнями; наконец разболелся у меня нос, так что в левой ноздре сделалась сильная опухоль и краснота. Восемь месяцев лечили меня разные врачи, но ничего не помогли. Одни говорили, что полип, другие грозили еще более серьезной болезнью; наконец решили делать операцию весной, если нарост не уступит лечению. Операция же для меня была очень опасна вследствие моего малокровия. Однажды, поплакав досыта, ложусь спать и вижу во сне эту картину; так живо она осталась в памяти, сейчас бы могла нарисовать этого бледного как воск старца с седыми волосами, стоявшего на коленях со сложенными на груди руками в белом балахончике и с четками, с опущенными глазами, как бы в умной молитве, совсем не похожего на мертвеца. Смотря на него, так и хочется сказать: «Тише, не мешайте, он молится!» Так эта картина охватила мне мою душу, что мне долго не хотелось вставать; я все закрывала глаза и наслаждалась ей, сердечно сожалея, что ее теперь нельзя достать; неизвестно, кому она досталась после смерти тетки. В этот же день (было воскресенье) я послала к здешней игумении Флавиане просить книг для чтения, и можете вы представить мое удивление и радость: она присылает мне житие иеромонаха Серафима с шестью картинами, между которыми была его пустынька с колодцем. Прочтя все исцеления и явления, как при жизни, так и по смерти, я приложила эту картинку к лицу своему и заплакала, говоря: «Счастливая эта крестьянка, она видела тебя, угодник Божий, и через твои молитвы и благословение получила исцеление из этого источника, а я не могу никогда сделать этого, будучи так далеко от святого места сего!» Больная моя ноздря прижалась к самому желобку книги, и, к моему удивлению, из нее показалась кровь. Затем мне как бы стало чуть-чуть свободнее дышать; на другой день я опять повторила то же и опять кровь пошла. Каждый раз, как я прикладывала книгу или картинку к лицу, показывалась из носа кровь, а потом опадала опухоль. Нос мой пришел в надлежащий порядок, и вот, славя Бога, Который, любя праведных и милуя грешных, помиловал и меня за заслуги преподобного Своего, я поспешила в храм показаться Иереови и засвидетельствовать, что сотворил Господь. Ему же слава и честь и слава во веки. Аминь ».

7.9.11. Исцеление больной руки крестьянки Стефаниды Федоровны Казаковой.

«Стефанида Федоровна Казакова, крестьянка села Дубрава, Тамбовской губернии, 49 лет, после горячки в молодых годах совершенно не владела правой рукой. 14 июля 1873 года, на пути в Серафимо-Дивеевский монастырь, она в семи верстах легла отдохнуть и, заснув, услыхала, что кто-то дернул ее за больную руку, понуждая продолжать путь, отчего, проснувшись, она почувствовала, что в парализованной руке стал биться живчик. Придя в Дивеево, к пустыньке о. Серафима, где читается неугасимая Псалтирь, она приложилась к иконам и тихонько положила больную свою руку на камень, на котором подвизался старец, и вдруг почувствовала во всем теле жар, а в больной руке мурашки. Когда стали давать ей сухарики и приказали перекреститься, в неведении, что не владеет рукой, то она начала сгибать руку и закричала от радости, что исцелилась. Монахиня, раздающая сухарики, старица Прасковья Пантелеевна, велела ей подольше держать больную руку на камне, и она, просидев со слезами и молитвой некоторое время, получила по своей вере совершенное исцеление».


7.9.12. Исцеление солдатки Ольги Ивановной Сизовой от нечистого духа.

«Солдатка Ольга Ивановна Сизова, Рязанской губернии и уезда, села Мармино, была мучима нечистым духом одиннадцать лет. Получив некоторое облегчение от иконы Божьей Матери Троеручицы в конце 1864 года, она стала выкрикивать: «Кроме Серафима, никто меня не изгонит!» В том же году, на святках, заехали к ней посланные по сбору Дивеевские сестры — Агафья Иларионовна с другими, которые ей дали просфору и кусочек дерева от пустыньки батюшки Серафима, после чего она стала еще более мучиться и вместе с тем пожелала непременно побывать у о. Серафима. 5 мая 1865 года, придя в Саровскую пустынь, она была в пещерах и услыхала в одной из них от проводника монаха, что тут часто бывал о. Серафим; от этих слов ей уже сделалось нехорошо, а когда начали служить панихиду на могиле старца Серафима, она упала и лежала несколько минут без памяти. К вечеру, достигнув с трудом Дивеева, она пришла в батюшкину пустыньку в Преображенскую церковь, где, приложившись к одежде старца, была накрыта его епитрахилью и три часа пролежала замертво. С тех пор она совершенно исцелилась».

7.9.13. Исцеление больной руки у Тимофея Степанова.

«Крестьянин князя Енгалычева, Тамбовской губернии, Темниковского уезда, села Токмаково, Тимофей Степанов, 24 лет от роду, не владел правой рукой от рождения. 24 июня 1873 года он пришел в Серафимо-Дивеевский монастырь и в пустыньке о. Серафима, в кладбищенской церкви, прикладываясь к одежде старца, надел на больную руку рукавицу батюшки Серафима и закричал: «Преподобный о. Серафим, исцели меня!» Скоро эта невладевшая рука захрустела и он почувствовал облегчение. 27 июня он в другой пустыньке, в которой читалась Псалтирь, подержал на камне и левую руку, у которой был сведен мизинец, затем помазал его елеем от лампады, и согнутый мизинец выпрямился».

7.9.14. Исцеление от слепоты Мары Тимофеевны Толстовой.

«Марфа Тимофеевна Толстова, крестьянка Пензенской губернии и уезда, села Заичное, 50 лет от роду, была совершенно слепая четырнадцать лет и видела во сне старичка, повелевшего ей побывать в Сарове, где получит исцеление. «Взгляни на меня,— говорит он ей во сне, и она ясно рассмотрела его.— Поди,— приказал он,— на Серафимов источник, умойся и, взяв из него воды, подымись на гору, дойдя до камня, нагнувшись, помочи глаза и исцелишься от слепоты, которая у тебя за то, что ты после родов не брала сороковой молитвы, которую по прозрении и получи в женском Дивеевском монастыре!» Проснувшись, она собралась в путь в Саровскую пустынь. 29 июня 1873 года она достигла Сарова, все исполнила, сказанное старичком во сне, и совершенно прозрела. Вечером, придя Дивеево, она рассказала о совершившемся с ней чуде, исповедовалась и получила сороковую молитву. На другой день она приобщилась Святых Таин и, будучи в пустыньке о. Серафима, где читалась Псалтирь, узнала по портрету о. Серафима старичка, явившегося ей во сне».

7.9.15. Чудесная помощь монахине м. Митродоре от о. Серафима при голоде. Исцеление ноги матушки.

«Монахиня Казанского Касимова монастыря, мать Митродора, рассказала, что она 6 декабря 1871 года, не имея насущного хлеба уже трое суток, понесла продать свой апостольник, чтобы на эти гроши купить хлеба. Не продав его, разумеется, она со скорбью возвратилась домой в келью, где, припав к изображению на камне батюшки Серафима, говорила: «Ты был сорок дней без пищи, а я только три дня, но пошли мне, отче Серафиме, пищу, не ради меня, а ради престарелой столетней родительницы!» К вечеру того же дня, в восемь часов входит незнакомая девица с просьбой погостить. «Я сначала оробела,— рассказывала она,—а потом согласилась. Она же, видя меня в недоумении и испуге, просила успокоиться, напомнив, что в третьем году, в ярмарку, она пила у меня под окном квас. Успокоясь, я благословила ей приехать, и она, привезя с собою два пуда муки, меру круп, меру картофеля, меру гороха, прокормила нас всю зиму. После февраля она уехала, а мы еще до марта кормились ее продовольствием. Просила я о. Серафима в первом часу дня, и в это-то самое время девица эта Пересоева, дочь дьячка села Лесное, вдруг собралась и поехала ко мне». «В 1872 году 8 ноября эта же монахиня, будучи в миру еще, ушибла ногу, отчего на ней образовалась рана величиной в куриное яйцо. Доктора не помогли, и вспомнив о своем помощнике, батюшке Серафиме, она затеплила ему лампадку, помолилась об исцелении и стала мазать елеем из горевшей лампады ужасную свою рану, которая в три дня совершенно исчезла».

7.9.16. Исцеление ребенка от раздражения мозга.

«Сергей Алексеевич Никитин в 1875 году рассказывал в Нижнем Новгороде, на вокзале, где устроена часовня Серафимо-Дивеевского монастыря, заведующей Прасковье Дмитриевне Арвонатаки следующее: «Прихожу к моему знакомому лютеранину, и он в отчаянии, что сын его болен раздражением мозга и доктор сказал, что больной безнадежен. Видя неутешимую скорбь отца, я говорю: «Хочешь ли, чтобы сын был здоров?  Веришь ли о. Серафиму?» — «Хочу, чтобы он был здоров, и верую!» — ответил отец. «В таком случае, вот образ о. Серафима и надень на сына». Он взял, надел, и сын его выздоровел. Вот уже три года он не снимает образа с сына и не отдает мне».

7.9.17. Исцеление девочки Татьяны от эпилепсии.

«Крестьянин Василий Яковлев Шабаршев, проживавший в Тамбовской губернии, Шацкого уезда, в селе Белоречье, писал 27 сентября 1875 года: «В прошлом апреле сего 1875 года родная дочь моя Татьяна, имея себе от роду девять лет, сделалась больна трясеньем головы и дерганьем рук и ног и качанием всем корпусом, даже плохо говорила и кормилась из материнских рук. Я отправил в Саровскую пустынь жену свою Татьяну Александровну и эту дочь болящую, тоже Татьяну, помолиться и попросить о таких скорбях Бога и угодника Божия Серафима. Они были 26 июня месяца в Предтеченской церкви у утрени и обедни и в Дивеевом монастыре тоже у утрени и обедни, а после ходили купаться в колодезь Саровской пустыни, служили в келье угодника Божия Серафима панихиду и ходили по пещерам и просили об исцелении дочери моей Татьяны. Потом, взявши воды из колодца, отправились ко двору в село Белоречье; дочь моя Татьяна начала говорить и своими руками есть, и так дня через три совсем выздоровела».

7.9.18. Исцеление двоюродной сестры помещицы Коротаевой Е.Д. от ревматизма.

«24 октября 1847 года было получено письмо от нижегородской помещицы Екатерины Дмитриевны Каратаевой, в котором она убедительно просит прислать из лампадки от образа о. Серафима чудотворного масла, привезенного с собой из Дивеева княгиней Чегодаевой и данного болящей двоюродной сестре Каратаевой, у которой был сильнейший ревматизм. Никто ничем не мог излечить его, а он прошел от помазания маслом из лампады о. Серафима, что горит пред изображением его в келье у игумении Марии».

7.9.19. Исцеление княгини Анны Степановной Кугушевой от болезни уха. Исцеление трехлетней девочки.

«Княгиня Анна Степановна Кугушева, помещица Нижегородской губернии,писала игумении Марии следующее: «Вы не можете себе представить, какое страдание я выносила: ухо мое и челюсть до того разболелись, что я не спала ночи и не могла уложить голову, чтобы успокоиться; одно благодетельное средство, это — полотенчико батюшки Серафима; едва уложу его на больное место, как успокоится боль и я засну». Вот что писал также игумении Марии генерал Николай Степанович Волков: «Дивен Бог во святых своих! 17 числа сего месяца в семье совершилось по молитвам батюшки о. Серафима чудное по мгновению своему исцеление трехлетней внучки моей Ольги, которая, будучи весела и играя, вдруг впала в изнеможение, глаза ее помутились, она смотрела дико, как умалишенная, руки ее были сведены, и на делаемые ей вопросы, по отнятию языка, не могла отвечать. Мать ее тотчас вложила в рот больной маленький кусочек просфоры, но она не могла съесть ее и как вложила, так и оставалась во рту. Видя безнадежность и боясь, потеряв полтора месяца тому назад пятилетнего сына, лишиться и последней дочери, прибежала ко мне в слезах растерянная и как сумасшедшая, прося меня дать ей чего-нибудь святого. Я немедленно велел принести водицу из источника о. Серафима и полученные мною от вас в память его раздаваемые сухарики, дал моей больной, которая, сделав глотка три водицы, тотчас пришла в себя и стала говорить, а когда съела три размоченные сухарика в этой же воде, то глаза и руки приняли свой настоящий вид и она начала
смеяться и играть и по сие время здорова".

7.9.20. Исцеление Натальи Ивановны Соколовой от болезни.

«В 1879 году 28 мая жена мещанина Пензенской губернии г. Ломова, Наталья Ивановна Соколова, отправилась с тремя товарками на богомолье в Саров и Дивеевский монастырь. Двое суток они шли под сильным дождем до г. Темникова, где в женском монастыре отстояли обедню. Во время обедни Наталья Ивановна вдруг упала без чувств, и когда пришла в себя, то сказала: что ей сильно ударило в голову. Товарки хотели ее оставить в Темникове и идти в Саров, но больная упросила их нанять лошадь и вести ее в Саров. 25 числа привезли ее в Саров недвижимую никаким членом; в Сарове она пролежала трое суток и в субботу вечером ее приобщили Святых Таин. В воскресенье после ранней обедни она попросила товарок повести ее на источник батюшки о. Серафима. Двое едва ее подняли с постели и довели до источника; там она попросила облить водой ей голову из кувшина, и когда это сделали, то она почувствовала себя лучше, освежилась и попросила подвести ее под желоб, где она с отдыхом несколько раз обливалась. Они пробыли на источнике с ранней обедни и до вечерни, а вернувшись домой, подкрепились пищей и в самый звон к вечерне отправились пешком в Дивеевскую обитель. В Дивееве они прожили одни сутки. Наталья Ивановна свиделась тут со своей родной теткой М. Т., которую еще и не знала. С радостью рассказала она о своем исцелении».

7.9.21. Исцеление Евдокии Филипповны Кочелаевской от многочисленных ушибов.

«Евдокия Филипповна Кочелаевская, старица Дивеевской общины, получила исцеление от батюшки Серафима еще при начальнице Екатерине Васильевне Ладыженской. Исполняя послушание на огороде, она как-то оскользнулась, упала в глубокий погреб и сильно ударилась боком о кадки, между которыми ее нашли без всяких чувств. Ее вытащили с большим трудом; она была как мертвая и пролежала в келье две недели. Посылали в Елизарьево за фельдшером, он пустил ей кровь, ставил банки, но пользы не было. Затем ее перевезли в больницу; по дороге она все кричала от каждого толчка, так как у нее было погнуто ребро. Можно себе представить, какая это была боль! Когда ее поднимали или переворачивали на кровати четыре сестры, то она ужасно кричала и с ней делались обмороки. И так с первой недели поста она страдала до Страстной, когда в четверг всех больных приобщил о. Василий Садовский. После обеда все они легли отдохнуть. Кровать Евдокии Филипповны была прямо к двери, а рядом с ней у окна лежала больная Вера, которая нередко говаривала Евдокии, чтобы она призывала в молитвах батюшку Серафима. «Так,— рассказывала Евдокия,— я часто и призывала его, говоря: «Батюшка Серафим, помоги мне!» Как я только заснула после причастия, вижу, входит батюшка Серафим в полумантии и с палочкой (как изображают на картинах). Я закричала: «Батюшка Серафим, как я страдаю, помоги мне, у меня болит очень бок!» Он ответил: «Вот я и пришел к вам, убогим! Принес тебе пластырь и обязание! (слова из молитвы после 9-й кафизмы)». Сел он у меня на кровати и так крепко сжал мне бок, что я проснулась и долго чувствовала,  точно у меня именно как пластырь лежал на боку месяца три. Проснулась,
а Батюшки уж нет, а я его видела точно наяву. Чувствуя, что боль затихла, я попробовала повернуться сама; могла без боли шевелиться, тогда как меня четыре сестры поднимали, и я кричала. Верочка проснулась и говорит: «Видно, я крепко уснула и не слыхала, как тебя ворочали!» Я отвечаю, что я повернулась и села на кровати сама. Она удивилась, но я ничего ей не сказала, а после уже секретно передала все нашей старшей. Когда на Пасху приехала к нам в больницу матушка начальница Екатерина Васильевна со всеми больными христосоваться и ко мне подошла, тогда наша старшая рассказала, как батюшка Серафим меня исцелил; она этим очень утешилась и все у себя записала».


7.9.22.  Исцеление Артемия и его жены от болезни ног.

«Достопочтенная сестра обители Варвара Александровна Карамзина записала 24 февраля 1885 года следующее. «Сегодня меня Бог сподобил приобщиться Святых Таин, и я была утешена в этот важный и радостный для меня день известием, что к одной из наших больных (Карамзина начальствовала в больнице) пришли из Воронежской губернии два брата, приобщились также, и один из них получил исцеление от батюшки Серафима, а потому пришел сюда по обещанию, тем более, что имел здесь больную сестру Ирину Иларионовну и племянницу Машу в живописном корпусе. Я пожелала их видеть и лично расспросить об исцелении. У Артемия было давно желание побывать в Сарове и в Дивееве, но все домашние дела и заботы его отвлекали; наконец в сентябре прошедшего 1884 года он сильно заболел и был близок к смерти, и все родные приходили к нему уже прощаться. Как только он мысленно в молитвах призвал батюшку Серафима и дал обещание идти, если выздоровеет, непременно в Саров, ему сделалось лучше, он выздоровел, собрался в путь, но родные и домашние восстали, говоря: «Как ты уходишь, когда сын у тебя на призыве? Подожди хотя, чем дело твое кончится, пойдет ли он в солдаты или останется? » Так он и остался, сын не пошел в солдаты, и Артемий в январе месяце снова заболел еще сильнее, так что не было уже никакой надежды на выздоровление. «Я опять повторил свой обет,— рассказывал он,— думая, что уж никакие дела не остановят, и как только поправлюсь, то и пойду в Дивеево. Видно, за молитвы батюшки Серафима Господь вторично исцелил меня. Но опять то же восстание! «Как,— говорят,— пойдешь один в такую даль, да как оставишь домашние дела?» Я ответил, что если бы я умер, ведь дела бы ваши шли и без меня! (Они кузнецы были). Жена у меня хворает, вот уже лет тринадцать как у нее нога в ранах: долго мы это скрывали от домашних, чтобы они не помнили чего. Я уже пролечил на нее рублей семьдесят, а все пользы нет. Говорю ей: «Да оставь ты это лечение, отдай себя в волю Божию! Лучше обещайся сходить в Саров к батюшке Серафиму и пойдем вместе». Она отвечает: «Да я молюсь батюшке Серафиму, а все лучше нет». Я ей отвечаю: «Да это потому, Мария, что вера-то у тебя холодная, как бы ты с горячей верой молилась, поверь, что получила бы исцеление». Как-то мы с женой были в соседнем селе на празднике у родных. Возвращаясь домой, Мария говорит: «Что это, Артюша, нога-то у меня точно горит, никогда этого не было!» Как приехали, я снял с нее сапог,— а нарочно заказывал очень широкий,— оказалось, он полон крови, и не менее, я думаю, пяти чашек вылилось чистой крови. Она словно мертвая покатилась, мы все напугались; опомнится на мгновенье, да и снова покатится... Значит, с ней делались обмороки. Мы ее приобщили, пособоровали; я уж так и думал, что она умирает... А что же? После того как кровь, видно дурная, вся стекла, ей стало лучше да лучше, раны на ноге стали затягиваться и нога заживать. Идти зимой она, конечно, побоялась, а я уже после этого решился не откладывать своего обещания и идти один. На мое счастье, видно, уже Бог внушил старшему брату идти со мной. «И сам дивлюсь,— говорит Григорий,— до того мне никогда и мысль не приходила идти в Саров, и сами дивимся, как наши жены и дети, никто ни слова, словно с такой любовью нас провожают!» Далее Артемий предполагал весной опять прийти с женой, да еще с родственницей, которая тоже получила исцеление в Сарове на источнике батюшки Серафима. У нее болела рука в кисти; была большая рана».


7.9.23. Исцеление сына странницы от винопития.

«Одна странница сообщила следующее чудо. «Есть у меня,— говорила она,— сын, и единственный; пил он ужасно, и горе мне было страшное; такое горе, что и рассказать не умею. Что ни делала я с ним, ничего не брало, ничем не могла отвадить от вина. Слыхала я о батюшке Серафиме; кой-как, насилу достала бумажный образочек его, картинку, повесила его у себя и стала ему постоянно и сердечно молиться: «Батюшка, отвади сына моего пить!» Вот раз сижу я, и вдруг вбегает ко мне сын-то, лица на нем нет, весь трясется; я, надо, перепугалась... Что ты, говорю, что ты?! Маменька, говорит, прости мне, Христа ради, никогда пить не буду, капли вина в рот не возьму! Сейчас я хотел напиться, вдруг вижу, старик-то с палкой, что у тебя повешен в рамке, зашевелился, стал больше да больше и совсем вышел из рамки живой, подошел ко мне суровый, да грозный такой, поднял на меня дубину и говорит: «Перестань мать огорчать и не смей более пить вина!» Так вот, родимая, с тех самых пор Бог хранит: вылечился сын-то и капли в рот вина не берет. Вон он какой милостивец у вас Батюшка!»

7.9.24. Исцеление помещицы Нижегородской губернии, Александры Николаевны Юферовой от нарыва на нёбе.

«Родственница игумении Марии, помещица Нижегородской губернии, Лукояновского уезда, Александра Николаевна Юферова (в замужестве Ленина), случайно узнав о том, что Елисавета Алексеевна Ушакова игумения в Дивееве, поехала навестить ее и ознакомилась с монастырем. Тут она выслушала рассказ о канавке батюшки Серафима и что этим местом шла Сама Царица Небесная, и пожелала тоже прогуляться по ней и сорвать травку, которая целебна от всех болезней. Прошло много времени, и Александра Николаевна забыла о Дивеевской травке, как вдруг сделалась больна. Страшный нарыв на небе грозил задушить ее, и выписанный превосходный доктор из имения графа Кочубея, Иван Дмитриевич Соломон, осмотрев больную, сказал, что пока будет назревать нарыв, она промучается две недели, и не ручается, что нарыв этот назреет, а скорее задушит больную. Когда доктор уехал, Александра Николаевна предалась отчаянию, как вдруг спасительный луч света озарил ее, она вспомнила Дивеевскую травку. Нашли ее и подали ей. Больная раскрыла рот, насколько то было возможно, чтобы хотя самая малость попала этой травки... Помяв во рту лепесток, она заснула и проспала двадцать часов к ужасу окружающих. На другой день она встала с постели радостно, покойно и нарыва как бы и не бывало в горле. Приехавший доктор Соломон так удивился, что когда узнал причину, несмотря на то что был лютеранин, воскликнул, перекрестившись: «Ну, так воистину велик же ваш Серафим!» Вследствие этого Соломон сам поехал в Саров и Дивеево».

7.9.25. Исцеление от просуды протоиерея Благовещенского собора г. Арзамаса Феодора  Светозарского.

«Протоиерей Благовещенского собора г. Арзамаса Феодор Светозарский писал монахине матери П. Д. Арвонатаки: «Со второй недели минувшего поста постигло меня посещение Божией тяжкой простудой, от которой возникла нестерпимая боль внутри, на четвертой неделе усилилась до такой степени, что ожидал себе конца, но предстательница теплая, Небесная Царица вместе с праведником о. Серафимом умолили о мне сладчайшего Иисуса Христа пожить на земном поприще для улучшения моей настоящей ветхой жизни сей. С 16 марта на 17-е, часу в первом пополуночи, сам предстал угодник Божий видимо пред мою кровать и на коленочках питал меня какой-то сладкой пищей, вроде пирожков, с тарелочки подавал мне с вилочки, приказал мне сейчас же читать акафист Божьей Матери, который я знаю изустно; я читал твердо, а о. Серафим продолжал свое дело меня кормить и вдруг исчез, после чего в один момент болезнь во мне уничтожилась. С Великой Субботы свободно служил и всю Святую Пасху, теперь милостью Божьей стал здоров.
26 апреля 1873 года».

7.9.26. Видение болящей монахине Мелетине Господа, Божьей Матери и святого старца Серафима.

«Болящая монахиня Мелетина сообщила о бывшем видении с ней. «В 1867 году зимой,— говорила она,— не припомню, в какой день явился ко мне светлый юноша и говорил: «Следуй за мной!» Я повиновалась, долго мы шли, подошли к святым воротам, я увидела на них святое изображение Спасителя и Божьей Матери во весь рост, сопровождавший юноша приказал мне поклониться и приложиться. Подошли мы этими воротами к дому. Я была поражена блеском и великолепием его; он был весь хрустальный. Вместе с прекрасным юношей мы прошли домом, вышли в другие ворота и там оказалась домовая церковь. Я снова была поражена и с трепетом усмотрела огненный престол... Совершалась Божественная Литургия, дивно пели Херувимскую, и какой-то угодник Божий в блестящей ризе, с воздетыми руками предстоял святому престолу и совершал службу. В страхе и умилении я стояла и не имела сил от внутреннего восторга души моей спросить, но наконец, ободрившись, я спрашиваю юношу: кто это? Он отвечает: «Это угодник Божий Серафим!» Я хотела было броситься, до того забылась от радости видеть нашего Батюшку в такой славе, но юноша удержал меня, говоря: «Видишь, поют Херувимскую, теперь не время, совершается Литургия, а придет время, все увидите его!» Мы воротились назад тем же путем, прошли опять весь дом и когда вышли за ворота обратно, тут же в глазах моих светлый юноша скрылся, я закричала и проснулась»».

7.10. Глава XXXI. Комиссия по расследованию чудес о. Серафима.

7.10.1. Про исцеление от зубной болезни краснослободского мещанина Матфея Карпова.

«Рассказ об исцелении от зубной болезни краснослободского мещанина Матфея Карпова: «Был я одержим сильной болью зубной около двух лет с половиною. Отвлекала она меня от моих занятий. Лекарство принимал разное, но помощи не было, и разные заговоры не были на пользу. В 1866 году явилось у меня желание идти в Саровскую обитель, чтобы попросить у Бога через молитвы отца Серафима, при его могиле, исцеления зубной боли. Восьмого сентября, на праздник Рождества Богородицы, по отслужении святой Литургии, я, в числе прочих людей, просил очередного иеромонаха отслужить панихиду на могиле отца Серафима. По отслужении панихиды я пожелал приложиться три раза обеими щеками к памятнику, от чего тут же почувствовал облегчение, а потом и совершенное исцеление».

7.10.2. Об исцелении сына священника Александра Виноградова.

«Рассказ жены священника Александра Виноградова об исцелении сына ее от заикания: «В 1865 году, по грехам моим, трехлетний сын мой, бойкий на разговорах мальчик, вдруг стал заикаться. Заиканье это время от времени все делалось хуже и труднее и в начале 1866 года до того увеличилось, что он не мог сказать сразу ни одного слова, а прежде минут пять и более толкует: а, а, а... весь покраснеет, наконец ухватит себя обеими руками за скулы и со слезами убежит, спрячется где-нибудь и плачет о том, что не может высказать того, что хочет. Нам, родителям его, было очень прискорбно это видеть; мы со страхом заглядывали в будущее, как ему, бедному, будет отвечать уроки, когда будет он в школе. Часто мы ему говорили: «Сашенька! Обдумайся прежде, потом и говори", воображая, что от торопливости в речи он взял привычку так страшно заикаться; а иногда говаривали ему: «Замолчи лучше: очень неприятно слышать твое заиканье». Все это видимо огорчало и самого не по летам смышленого мальчика. В Великом посту, в 1866 году, дали мне знакомые почитать книгу,— жизнь подвижника Саровского отца Серафима. Я ее читала вслух сыну; сын слушал мое чтение с удивительным вниманием и понятливостью, и стал он затем иметь веру в святость отца Серафима и питать к нему любовь. Это он выражал, целуя с благоговением картинки, изображавшие отца Серафима. Так прошли дни Святой Пасхи; на этих днях, а именно во вторник, отец послал Сашу из передней половины нашего дома в задние комнаты, что-то сказать мне. Он отворил к нам дверь, хотел сказать, но не мог,— покраснел, зажал себе скулы (потому что от заиканья у него делалась боль в скулах), убежал за дверь и заплакал. Глядя на это его положение, я и нянька — девица, у нас живущая, обе заплакали. Я приласкала своего несчастного сына и посоветовала ему во время благовеста к «ДОСТОЙНО» молиться, или хотя перекреститься везде, где бы он в это время ни был, И просить отца Серафима, чтобы он молитвами своими его исцелил. Мальчик с радостью принял мой совет и обещал исполнять, что точно и исполнял затем. Сама я в тот же час в душе дала обет отслужить панихиду об упокоении души батюшки отца Серафима, пошла к мужу, передала ему все. Но муж мой, в это время еще не читавший жизни о. Серафима, очень равнодушно принял мой обет и когда-нибудь обещал отслужить панихиду. Замечательно, что именно с этого дня, как мы дали обет прибегать к о. Серафиму и молиться об упокоении блаженной души его, сын наш заикаться перестал вдруг и все стал говорить хорошо, резко и отчетливо... Мы, грешные, в своей беспечности думали: вот правду люди говорили, что со временем у него эта болезнь пройдет; вот и прошло, и — панихиды не служили. Только я затаила в душе мысль, что когда-нибудь при случае исполню обещание. Так прошло недели три. И вот Господь благоволил вразумить нас, беспечных, и показать нам, что не сам собой сын наш выздоровел, но за молитвы батюшки отца Серафима. Сын наш опять стал вдруг по-прежнему заикаться, опять не мог сказать сразу ни одного слова. Тогда я, грешная, поняла все это и передала мое мнение об этом моему мужу. Муж тогда пожелал прочитать жизнеописание отца Серафима; стал читать, почувствовал благоговение к старцу Божию и скоро изъявил мне желание по батюшке отслужить обещанную панихиду, что и исполнил. После панихиды ребенок наш разом совершенно исправился. Мало этого, он в том же 1866 году, бывши четырех с половиной лет, требовал настоятельно, чтобы его выучили читать».


7.10.3. Об исцелении жены коллежского секретаря Андрея Васильева.

«Коллежский секретарь Андрей Васильев писал Саровскому игумену Серафиму следующее: «В марте месяце 1866 года жена моя, Александра Николаевна, возвратясь из Саровской пустыни, видела во сне покойного подвижника Саровской обители святого старца отца Серафима, который говорил ей, что у нее будет болеть бок и что ей никто, кроме него, оказать помощи не может. Действительно, в апреле месяце того же года жена моя почувствовала сильную боль в правом боку, и болезнь приняла такие сильные размеры, что приводила ее в исступление. Обратились мы к совету докторов в г. Пензе и Саранске, которые и пользовали более двух лет, и хотя отчасти облегчали, но положительной помощи не оказали, а объявили мне, что болезнь жены моей неизлечима. Имея веру в силу молитв святого старца отца Серафима и вспомнив явление его во сне жене моей, я со всем семейством в сентябре месяце сего года отправился в Саровскую пустынь, где, пробыв до 18 числа, удостоились приобщиться Святых Таин, слушать молебен пред иконой Царицы Небесной Живоносного Ее Источника и панихиду в келье и на могиле святого отца Серафима. Отправились мы затем в Серафимо-Дивеевский девичий монастырь и там на другой день также отслужили молебен пред иконой Царицы Небесной Умиление и панихиду в келье отца Серафима, где все лобызали убогую одежду святого старца, и возвратились в гостиницу. Ночью того дня болезнь с моей женой так сильно повторилась, что многократно сопровождалась рвотой желчи отдельными кусками и наконец черной жидкостью, вроде земли, и больная изнемогала до последних сил, но имея веру в силу молитв отца Серафима, я обратился снова с молитвой к нему и просил также молитв сестер обители, по совершении которых матушка игумения Мария посетила мою больную жену и на нее возлагала принесенные ей шапочку и полотенце отца Серафима. После этого моя жена уже никогда не чувствовала даже малейшей болезни, как будто бы оной с ней и никогда не было. Наконец жена моя снова увидела во сне отца Серафима, который говорил ей: «Ну, радость моя, твоя болезнь к тебе не возвратится и ты будешь здорова".

7.10.4. Об исцелении девочки Софии  - дочери г. Алферова, самого г. Алферова и г. Алферовой.

«Из письма гг. Алферовых: «В 1866 году 6 декабря,— пишет г. Алферов,—дочь моя София, будучи одного года и двух месяцев, вдруг не стала владеть левой ножкой; страдания малютки были невыносимы,— ни днем ни ночью не могла спать; доктора, пользовавшие ее, не могли даже определить, в чем заключалась эта болезнь, ибо опухоли не было. Одним словом, она не могла владеть ножкой, а разные мази, прописываемые докторами, еще более усиливали боль в ноге. Нам с женой слишком было прискорбно видеть невыносимые страдания малютки, и не в состоянии будучи облегчить их, мы обратились за помощью к Пресвятой Владычице Небесной,— попросили священника отслужить молебен Казанской Божьей Матери, прося Царицу Небесную послать нашей дочке выздоровление.  Вскоре после этого, пред обедом, жена моя, оставаясь у колыбели больной малютки, уснула на несколько минут и увидела иеромонаха старца Серафима в белом балахончике, который ей сказал: «Не плачь и не убивайся, твоя дочь будет жива и здорова. У нее вывих; нужно поскорее поправить ножку». Тут жена моя проснулась и за обедом рассказала мне о своем сновидении. После обеда я прилег отдохнуть и сам увидел во сне старца Серафима, также в белом балахончике, который, обращаясь ко мне, сказал: «Не беспокойтесь, ваша дочь будет жива». Проснувшись, я пошел в столовую, где застал жену, разговаривавшую с акушеркой, которая за тем собственно пришла, чтобы посоветовать нам обратиться к костоправу- мужичку, известному во всем Глазовском уезде Вятской губернии, где в то время я находился на службе. Я заявил им о своем сновидении и послал кучера за упомянутым костоправом, который на другой день  утром приехал. Осмотрев больную ножку нашей дочки, он нашел у нее вывих в трех местах, а именно: в ступне, повыше оной и в колене. При этом он заявил нам, что нужно будет поправить еще два раза. После первого поправления ножки, на третий или четвертый день, она в первый раз подняла ее, к нашей общей радости; после каждого поправления ей делалось лучше, а через три недели она была совершенно здорова...
Про г Алферова:»... Когда я находился на службе в г. Глазове, именно в 1865 году, я почувствовал сильную боль в левом боку; по временам страдания мои были невыносимы. По приезде моем в Петербург, в 1870 году, врачи, к которым я обращался, находили мою болезнь неизлечимой. Оставя службу в 1876 году, я поехал в г. Задонск Воронежской губернии, часто ходил к обедне в монастырь и мысленно всегда просил старца Серафима облегчить мою болезнь. В ночь с 23 на 24 августа, во время моего сна, старец Серафим подошел к моей кровати,— в подряснике, епитрахили и поручах,— поодаль от него стал диакон в полном облачении и еще кто-то в монашеском одеянии. Отец Серафим, приблизясь ко мне, левым коленом своей ноги уперся в больной мой бок и обеими руками ободрал мне ребра так, что когда я взглянул на больное место, то под ребрами висели какие-то кровавые жилы, вроде пиявок, в палец толщиной. Когда видение прошло, я проснулся и тотчас же почувствовал облегчение».
Прог. Алферову:  «С первых чисел сентября месяца,— пишет жена г. Алферова,— я страдала биением сердца и захватом дыхания в груди, с сильным кашлем, болью в груди, спине и левом боку; все это время я лечилась, но от лекарств облегчения не получала. Летом 1884 года я страдала расслаблением всего организма, по временам от слабости едва могла ходить. В молитве своей я всегда просила Матерь Божью и старца Серафима послать мне исцеление. С 4-го на 5 августа я во сне увидела старца Серафима в черной мантии, епитрахили и поручах. Он подошел ко мне, но только не знаю где, взял меня за плечи и поставил в большой комнате, со словами: «Не убойся, дочь моя! Сейчас тебе будет великая радость: видение образа Божьей Матери», Тотчас послышался сильный шум; от страха и слабости голова моя кружилась, но была поддерживаема руками отца Серафима и ободряема его словом: «Не убойся!" — Вдруг шум утих, отворилась дверь и вошла женщина  в монашеском одеянии, с образом Божьей Матери в руках и со множеством лиц, тоже в черном монашеском одеянии, которые остались в дверях. Увидев красоту, величие и божественную доброту монахини, я от страха едва держалась на ногах, но руки отца Серафима меня крепко поддерживали. Он опять мне сказал: «Не убойся!», и подвел меня к образу Божьей Матери. Женщина в монашеском одеянии три раза благословила меня упомянутым образом, и я приложилась к оному. Та, которая меня благословила, села на близ стоявшую скамейку,— отец Серафим и мне помог сесть рядом с ней. Божественно кроткий лик монахини, державшей образ Божьей Матери, внушил мне мысль молить ее о своем исцелении, причем я просила ее дозволить мне поцеловать ее ручку (от страха я долго не решалась на это). Она, божественно улыбнувшись, протянула мне оную, сказав: «Сколько угодно". Я с благоговением поцеловала ее ручку, мысленно не переставая молить ее о своем исцелении. Когда мои грешные уста коснулись ее божественной ручки, вся душа моя наполнилась неизъяснимым блаженством, из которого меня вывел голос отца Серафима, все время находившегося около меня с правой стороны: «Теперь с тебя этого довольно,— иди, вот диакон проводит тебя». Тотчас появился диакон в черной рясе, которого я прежде не заметила. Видение прошло; диакон пошел вперед, я же встала со скамейки сама и пошла за ним, не чувствуя более никакой слабости. Много комнат прошли мы, и наконец он ввел меня в небольшую комнату, всю увешанную образами, пред которыми горели лампады. Войдя в упомянутую комнату, он спросил у меня: «Знаешь ли, где ты теперь находишься?» Я отвечала: «Нет».— «В Костроме»,— был его ответ. Тут я проснулась. От великой радости и страха меня трясло, как в лихорадке; когда же я немного успокоилась, то почувствовала облегчение. Весь день я чувствовала себя крепче, а 6 августа, в день Преображения Господня, я пошла гулять со своим семейством, со станции Финляндской железной дороги, где мы жили на даче, и дошла до станции Шувалово без усталости, на расстоянии около трех верст. Благодаря покровительству Божьей Матери и иеромонаха старца Серафима, я не чувствую более слабости, и здоровье мое поправилось».

7.10.5. Об исцелении  дочери кандидата Потапия Максимова.

«Кандидат Потапий Максимов писал Саровскому игумену Серафиму следующее: «В 1868 году в день праздника Святой Троицы с моими детьми отправился я во храм Божий для слушания Литургии, а жена моя Мария, исповедающая римско-католическую веру, пошла для той же цели в костел. По окончании обедни возвратившись домой, я узнал, что жена моя еще не возвращалась. Под влиянием неприятного чувства я ожидал возвращения ее и, по приходе, начал делать ей упреки за долгое отсутствие. Получив в ответ, что причиной ее отсутствия было желание слушать до конца богослужение, я кощунственно отозвался об ее набожности. В это время дочь наша Дарья, видя горесть матери и мое возбужденное состояние, подошла ко мне с просьбой не обижать мать. «Ты вон пошла!» — закричал я. Бедная малютка отшатнулась и в тот же день заболела. Полагая, что болезнь дочери есть следствие небольшого испуга, я спустя неделю после ее болезни приглашал в дом врачей более двенадцати человек для подания пособия больной. Но медицинские пособия не облегчили страданий малютки. Одиннадцать месяцев страдала МОЯ дочь расслаблением организма до такой степени, что не могла даже поднять головы. Глубоко раскаиваясь в моей горячности и приписывая болезнь дочери ниспосланному на меня Богом испытанию, я плакал и молился. Прочитав жизнеописание Саровской пустыни старца Серафима и чудесное его заступничество за истинно верующих и молящихся, я, по совету моего духовника, отслужил панихиду по преставльшемся старце Божием. Священник, отправлявший служение, затем исповедал и приобщил мою почти умирающую дочь. И на другой день, 19 марта 1869 года, дочь моя Дарья встала с постели и свободно стала ходить по комнате. На вопрос наш, как  это случилось, Дарья отвечала, что во сне она видела священника, который, подошедши к ее постели, сказал: «Встань, Дашенька, Божия Матерь велела тебе встать".

7.10.6. Об исцелении мещанина Павла Ивановича Байкова от глазной болезни.

Нижегородский мещанин Павел Иванович Байков свидетельствует: «В 1868 году, когда я был приказчиком у купца Сторожева в г. Арзамасе Нижегородской губернии, в декабре месяце при занятии в ренсковом погребе, в подвале, в восемь часов вечера со мной открылась болезнь глаз и вместе с сим обуял меня какой-то страх. Болезнь глаз и нападающий на меня страх изо дня в день усиливались и продолжались с лишком год, так что за последнее время открылась сильная ломота в глазах и я почти ни на что не мог смотреть, тем более на свет. Доктора, как арзамасские, так и лукояновские, пользовавшие меня немалое время, никакой пользы не могли мне принести. Б то время родительница моя, старушка богобоязненная, слыша многое об исцелениях разных недугов молитвами иеромонаха старца Серафима, дала мне наставление, чтобы я просил отца Серафима на молитве об исцелении моей болезни, и вместе с сим посоветовала сходить пешком в Саровскую пустынь отслужить по нем панихиду. Совет родительницы моей я принял с усердием и постоянно на молитве просил отца Серафима об исцелении моей болезни, а также сходил пешком в Саровскую пустынь, где у могилы отца Серафима отслужил панихиду. По приходе из Сарова в село Иванцево, спустя недели две, Богу угодно было, молитвами отца Серафима, со мной сотворить чудо. Брат мой старший, Алексей, в то время снял в аренду господский сад в селе Иванцево, принадлежащий графине Протасовой. В июне месяце 1870 года, в самый полдень, брат мне предложил сходить с ним в сад, который от нашего жительства отстоял саженях во ста или полутораста. Пришли мы с ним в сад, около шалаша посидели несколько времени, затем брат говорит мне, что время обедать, я ему говорю: «Иди, я сам как-нибудь через несколько минут приду ". Не успел брат отойти от меня несколько сажен, как меня сильно и моментально склонило ко сну, тогда как в то время я никакой привычки не имел днем спать. В это самое время, в течение каких-нибудь пяти минут, вижу я во сне, что нахожусь в Сарове около могилы отца Серафима, на коленях молюсь Богу и прошу об исцелении моей болезни; в этот момент из глаз моих вылетают громадные огненные искры. Не могу припомнить — спал ли, или был в каком-то забвении, только когда пришел в память, со мной было сильное трясение, и тут же никакой боли в глазах я более не почувствовал".

7.10.7. Об исцелении муромского купца Ивана Ивановича Засухина и его детей.

«В заключение приведем исцеление г-на Засухина, о котором было напечатано в октябрьской книжке приложения к журналу «Гражданин " 1885 года. Автор статьи пишет так: «Желаю описать один замечательный случай, бывший с одним моим духовным сыном, муромским купцом Иваном Ивановым Засухиным в 1882 и 1883 годах. Вышепоименованный муромский купец Иван Иванов Засухин, в 1882 году, марта 21 дня, приехал в Муром, в свой дом из станицы Урсанина, земли войска Донского, очень больным. По его словам, он заболел там брюшным тифом 3 марта. Местный доктор станицы Урсанина, лечивший его там, несколько ослабивши болезнь, посоветовал ему ехать на родину, что он и сделал. Дорога утомила его очень сильно, и он прибыл в Муром очень слабым. Позван был доктор, некто вольнопрактикующий Ив. С. Стабровский. Г. Стабровский принял болезнь тоже за брюшной тиф и против него стал лечить; болезнь ослабела и, по замечанию г. Засухина, температура жара с 40,1 ослабела до 37,5; прошло немного дней — больной стал поправляться. При болезни у него образовалась опухоль за ушами, а потом в правом паху; г. Стабровский нашел нужным опухоль в паху прорезать, чтобы дать исход скопившейся там материи. Но прорез вышел неудачен, материя не шла, а опухоль стала развиваться более и более. Впрочем, несмотря на подобное неблагоприятное условие, вообще здоровье больного стало заметно поправляться. Явился аппетит, и больной без особенных усилий мог в постели сидеть. Г. Стабровский, не находя ничего серьезного, по своим надобностям отправился в Москву, не считая даже нужным передать больного кому-либо из муромских врачей. Но, к прискорбию больного, вскоре по отъезде Стабровского болезнь усилилась, и больной принужден был обратиться к другому врачу. Был приглашен военный врач г. Карпов. Карпов признал болезнь за поражение кишок и стал лечить против этой болезни, а на прорез опухоли внимания не обратил. Болезнь не унималась, и больной вызвал из Москвы опять г. Стабровского; больной, чувствуя невыносимую боль в паху, просил доктора обратить на это внимание. При внимательном осмотре доктора оказалось: опухоль в паху усиливалась, а прорез уже закрывался, расширить прорез г. Стабровский не находил удобным, по слабости больного, потому что от изнурительной болезни силы больного очень ослабели. Больной, видя, что болезнь не поддается усилиям г. Стабровского, просил его для совета пригласить другого врача, но г. Стабровский не согласился на подобный совет и оставил больного своего пациента. Был приглашен муромский земский врач г. Розов; по словам г. Розова, больной был в таком состоянии: значительная опухлость, крайне болезненная, правой тазовой области, распространенная и на правое бедро, так что движение в правом тазобедренном суставе было совершенно невозможно. В правом паховом сгибе находилось отверстие свищевого хода, идущего к правой тазовой области; из отверстия этого постоянно выделялось значительное количество гноя. Больной был крайне истощен и настолько слаб, что не мог приподняться в постели. Однако после разного рода мероприятий и употребленных доктором средств, к октябрю месяцу состояние больного улучшилось до такой степени, что он мог даже несколько ходить с помощью костыля; припухлость тела и бедра и болезненность в них значительно уменьшились. Силы больного окрепли, но свищевое отверстие не закрывалось и, кроме того, на бедре появился новый нарыв, после которого остался опять свищевой ход. Ввиду такового состояния больного г. Розов предложил больному  отправиться в Петербург, рассчитывая, что, может быть, там найдут возможным помочь ему оперативным путем. Больной так и сделал, и вместе с г. Розовым отправился в Петербург. Консилиум петербургских профессоров Богдановского и Мултановского нашел операцию невозможной, И только было сделано расширение свищевых ходов и вставлен был дренаж. По словам больного, он желал остаться в С.-Петербурге для окончательного излечения; но доктора посоветовали ехать домой, и так как он был очень слаб, то посоветовали ехать (домой) непременно с доктором (3 ноября). По возвращении в Муром в болезни Засухина появилось новое осложнение; по словам г. Розова, развилось воспаление легочной плевы, к которому присоединился понос, больной ослабел окончательно. Для совета были приглашены еще другие врачи: гг. Доброхотов и Лутновский. Приглашенные врачи сознали положение больного безнадежным и определили даже день его смерти. После подобного определения гг. врачей, больной стал уже готовиться к переходу в вечность. Тут был приглашен я, как уже врач духовный. Больного я нашел очень слабым, но в памяти. Как ИСТИННЫЙ христианин, он сердечно исповедовался и удостоился святого причащения. Прошло немного дней, опять зовут меня к больному. Прихожу и вижу, что больной хотя и в сознании, но силы его ослабели окончательно. И вот его первые слова ко мне: «Батюшка, мне доктора сказали, что болезнь моя безнадежна, а потому, пока я в памяти, прочитайте мне отходные молитвы". С истинным сокрушением сердца, что так рано кончается жизнь еще молодого человека, оставляющего после себя жену и пятерых малюток, я приступил к чтению отходных молитв,— больной ослабел. Жизнь осталась только в глазах, но и они, по сознанию больного, стали плохо видеть. Кончивши молитвы и благословив его, я уже не имел надежды на благополучный исход для больного, ждал час за часом, что скоро опять позовут меня к нему, но уже умершему. Но проходит день, меня не зовут. Проходит другой — тоже, а на третий слышу, что больному стало лучше. Поистине удивительный случай! На третий день иду к больному и, к радости своей, вижу разительную перемену в больном. Хотя лежит еще в постели, но покоен; жизнь, так сказать, возвратилась; любопытствую: отчего такая перемена? И узнаю следующее от жены больного. В соседстве с ними живет одна почтенная г-жа М. Ф. Бычкова; как соседи, они хорошо знакомы; М. Ф. очень жалела, что так рано умирает хороший сосед. По доброму христианскому чувству кто не поспешит или делом, или словом помочь безнадежному больному? Так сделала и г-жа Бычкова. Как соседке, ей было известно все положение больного соседа, и она даже слышала, что доктора его признали безнадежным. Из жалости к умирающему она, как истинно верующая, осмеливается предложить жене умирающего новое лекарство, но уже не человеческое, а божеское. Она, как только я вышел, прочитавши отходные молитвы умирающему, принесла жене умирающего воды, взятой из источника отца Серафима, подвижника Саровской пустыни, и просила ее дать умирающему испить этой воды. По словам жены, она, взявши эту воду, поднесла к больному, чтобы дать ему выпить, но больной уже почти не мог открыть рот, только с чайной ложки она могла влить ему в рот несколько капель, а остальную воду вылила ему на голову. Здесь надо заметить, что больной принимать пищи уже не мог, желудок не работал, и принятое что-либо больным без всякого процесса изливалось вон. Но какое удивительное действие оказала эта вода из источника отца Серафима! Жена умирающего так рассказывает: с того момента, как она влила ему в рот несколько капель и намочила голову, больной совершенно затих, так что она подумала, не умирает ли уж он, и стала внимательно следить. Но больной, к удивлению ее, заснул тихим сном. В таком состоянии прошло несколько часов. Затем больной просыпается и просит пить; она от такой неожиданности совершенно растерялась и не знает, чего бы дать ему, что бы было не вредно; ей пришло на мысль дать молока, что она и сделала; но потом вспомнила, что молоко было ему запрещено, поэтому очень опасалась дурных последствий; больной
выпил и чувствует, что ему хорошо. Желудок пришел в действие, и прежнего не повторялось. С этих минут (16 ноября) ему стало лучше. На другой день г. Розов слушал его грудь и нашел переворот к лучшему. Больной, как говорит г. Розов, вновь оправился. Однако бедро оставалось по- прежнему болезненным и припухшим, свищевые ходы не закрывались, движение в тазобедренном суставе было крайне ограничено, хотя больной чувствовал себя довольно хорошо, имел хороший аппетит и силы вновь восстановились. В таком положении г. Розов передал больного в марте месяце другому врачу (17 марта). Приглашен был г. Анерик. Г. Анерик, рассмотревши болезнь, счел необходимым расширить проходы материи и вставить новые дренажи, что и сделал при тщательном старании; но болезнь не ослабевала, больной не мог спокойно сидеть от боли, а если когда выходил, чтобы подышать воздухом, то этот подвиг был делаем с крайним усилием. Жена, слуги и два костыля были необходимыми ему помощниками. В конце мая г. Анерик, видя, что болезнь упорна и нисколько не ослабевает от его усилий, стал предлагать больному вызвать из Москвы опытного хирурга и сделать решительную операцию — проникнуть в полость живота, но при этом все-таки надежды на полный и верный исход не подавал. Больной, пролежавши уже целый год под разными операциями гг. врачей без всякой пользы, потерял уже веру в помощь их и, помня, что он теперь жив единственно потому, что перед смертью напоили его водой из источника отца Серафима, возымел желание, несмотря на крайнюю невозможность по случаю болезни, самолично поклониться сему угоднику Божию, и стал собираться в Саровскую пустынь. Г. Анерик удерживал его, представляя все неудобства при таком здоровье дальнего путешествия (130 верст), и говорил, что больной умрет дорогой. Трудность путешествия увеличивалась еще тем, что нужно ехать непременно на лошадях, дорога непокойная, много нужно ехать лесом, а лесная дорога, по причине корней, всегда бывает очень тряска. Но, несмотря на все сие, желание больного было твердо и он поехал. Жена больного, внимая словам врача, на всякий случай взяла с собой все нужное для погребения. Взяты были также все дети, чтобы не лишить больного, в случае печального исхода, утешения видеть в последние минуты своих детей. Положение больного было очень тяжелое: сидеть в экипаже он не мог, потому что больная нога была согнута, а сотрясение от езды производило нестерпимую боль в паху, и, по словам жены, он слабел все более, и она уже боялась, как бы опасения врача не сбылись. При каждой остановке из экипажа был выносим на руках. И в таком болезненном состоянии больной прибыл в Серафимо-Дивеев монастырь, на пути кСаровской пустыни, в двенадцати верстах от Сарова. Здесь больной намерен был несколько отдохнуть от тяжкого пути и пробыть сутки. Это было 5 июня, в день праздника Святой Троицы. Наступило время всенощного бдения, и больной, несмотря на сильную боль в паху, решается быть при богослужении. С помощью жены и своих служителей он на носилках принесен из гостиницы к церкви и почти на руках внесен был в церковь к богослужению. Что было потом, больной так говорит: «Тяжело мне было сидеть, но хотелось пробыть в церкви все время службы. Служба там очень продолжительная и, особенно по случаю праздника, очень торжественная, пение стройное, чтение внятное, и я, внимая чтению и пению духовных песен, как будто забыл свою болезнь; было пропето величание пред иконой праздника, и молящиеся пошли прикладываться  к этой иконе праздника и получать святое елеопомазание. Когда приложился весь народ, пошел и я с большим усилием с помощью жены и других на своих костылях приложиться к иконе праздника и получить святое помазание елеем. Когда я приложился к иконе и получил помазание, глаза мои невольно обратились на стоящую в иконостасе святую икону Божьей Матери, которая прежде была в келье старца Серафима и пред которой он так пламенно молился, и в этот момент я почувствовал, что больная нога моя твердо стала на пол и без боли для меня. Не помня, что делаю, я приподнял свои костыли и без помощи их, при удивлении всех предстоящих, пошел на свое место. Жена в недоумении спешит поддержать меня, но мне помощь ее уже не нужна. Душевное состояние мое было необъяснимо. И в таком состоянии я был до самого конца службы. Когда служба кончилась, я смело встал на ноги и вышел из церкви, где дожидались меня мои служащие с носилками; но я, не нуждаясь в их помощи, отдал даже и костыли, и до самой гостиницы (расстояние 1/4 версты) шел без всякой помощи. Радость моя была радостью неописанной. Я чувствовал как бы свое возрождение. Хотя по случаю утомления силы мои были еще слабы, но я уже не чувствовал той тяжкой боли в ноге, какую испытывал в продолжение полутора лет. Впрочем, стали укрепляться и силы. На другой день я уже пешком опять пошел в церковь, где и приобщился Святых Таин, и в тот же день поспешил в Сэров, и прямо на могилу отца Серафима, где и отслужил панихиду. Наутро, после богослужения, я поспешил к тому целительному источнику, водой из которого я так был чудесно спасен от смерти; расстоянием этот источник от монастыря более трех верст. Но для меня как будто нет утомления. Прежде без посторонней помощи я не мог пройти по комнате, а теперь легко иду это немалое для больного расстояние. Источник этот вытекает из горы, и верующие подходят под эту целительную струю раздевшись донага, и подход довольно трудный по местоположению. Дорогой я раздумывал, вынуть ИЛИ не вынимать мне из больного места дренажи. Многие советовали, чтобы не трогать,— так я и сделал; некоторые из богомольцев, не имея сил сами подойти под струю источника, окачиваются этой водой из ведра; некоторые из братий монастыря (о. Герман) советовали и мне так сделать, потому что видели меня довольно слабым. Отец Герман обещал принести и самое ведро. Но я уже у источника, а о. Германа с ведром нет. (Он впоследствии объяснил, что не принес ведра потому, что вдруг дорогой заболел и возвратился назад). Недолго думая, я раздеваюсь донага и иду под самый источник; как только почувствовал на себе холодную струю источника, замечаю, что эта холодная струя возбудила в моем организме какой-то облегчительный жар и у меня силы стало больше. Выхожу из источника и вижу, что одного из дренажей нет при мне, и куда исчез — неизвестно, а другой вынул сам; только поверх воды плавает один шелковый шнур, которым он был привязан. Обратный путь, от источника до монастыря, я был несен на носилках, опасаясь много себя изнурять, монастырем шел пешком, на другой день за обедней приобщился Святых Христовых Таин. В этом монастыре я прожил несколько дней в смиренных моих молитвах, благодаря милосердного Бога за Его святую помощь, через угодника Его Серафима ». В настоящее время бывший больной совершенно здоров, больная нога все более и более укрепляется, хотя на дальний путь он имеет при себе костыль, но ступает на больную ногу смело и боли не чувствует никакой. Где была опухоль, то место пришло в нормальное состояние. На месте, где были дренажи, имеются небольшие язвины, из которых иногда вытекают капли материи, как будто бы для постоянного напоминания ему, чтобы он не забывал милость Божью, оказанную ему в жизни его. Боли же и ломоты не чувствует никакой. Медицинских средств по сие время не употребляет. Справедливость писанного утверждаю своим подписом: города Мурома, Николо-Побережной церкви священник Иоанн Чижев ". «Воду от источника отца Серафима я жене умирающего действительно приносила, и все вышеописанное, что касается меня, верно. Удостоверяю, жена поручика Мария Феодоровна Бычкова». На рукописи-подлиннике рукой Засухина прибавлено: «С января 1884 года выделение гноя совершенно прекратилось. 6 марта купался в источнике о. Серафима в Сарове, чему свидетель бывший со мною иеромонах Герман. 8 марта 1884 года. Иван Иванов Засухин, муромский купец». «Все вышеописанное справедливо, описанный священником Чижевым случай как моей болезни, так и исцеления описан вполне верно, в чем удостоверяю своим подписом: муромский второй ГИЛЬДИИ купец Иван Иванов Засухин». «Как свидетельница болезни моего мужа и его исцеления, вполне утверждаю все вышеописанное священником Иоанном Чижевым, жена Ив. Ив. Засухина Прасковья Никифоровна Засухина». «Я, нижеподписавшийся, удостоверяю, что вышеозначенные ПОДПИСИ на сем документе признаны мною, Василием Михайловичем Русаковым, муромским нотариусом, в конторе моей, находящейся по Касимовской улице, в собственном доме, под № 681, священником муромской Николо-Побережной церкви Иоанном Давыдовичем Чижевым, женой поручика Марией Феодоровной Бычковой, муромским второй гильдии купцом и женой его Прасковьей Никифоровной Засухиными, жительствующими в городе Муроме, лично мне известными, сделанными ими собственноручно 1883 года, декабря 3 дня. По реестру № 847. Нотариус Василий Русаков». «К совершившемуся надо мной воочию всех вышеизложенному чуду Божьей благодати и милости, считаю святым долгом совести моей поместить еще два факта непрерывающегося милосердия Божия с верой к Нему прибегающим. 1882 года, в октябре месяце, ради безвыходного состояния болезни моей, сопровождаемый муромским меня пользовавшим врачом г. Розовым, поехал я в Петербург, взял с собой и сына моего Сергия, мальчика восьми лет, у которого вся покрытая струпьями голова сильно болела. Жена моя, Прасковья Никифоровна, сама возила его к известному профессору накожных болезней г. Полотебнову, который, осмотрев мальчика, назначил привезти его в клинику и по тщательном докторском осмотре охарактеризовал болезнь паршой, притом высказав и решение науки, что ранее двух лет немыслимо прервать болезнь эту ужасную, и все же с непременным условием, что на местах струпьев никогда уже не может появляться волос, а должны остаться плеши; назначив лекарства, передал он сам весь способ лечения врачу нашему г. Розову, что тщательно и исполнялось нами без малейшего упущения, но также и без наималейшего же признака улучшения болезни, что крайне обоих нас печалило. Совсем приговоренный к смерти, решился я наконец, с полной верой в милосердие Божие, оставляя все, ехать в Саров к известному всей Руси в Бозе там почивающему подвижнику, чудному старцу Серафиму, прося его нам, несчастным, помощи. Решив это, я и сын с 1 июня 1883 года, дня нашего из дому выезда, отдавшись в волю Божью, бросили все медицинские средства. По пути в Саровскую пустынь, 5 июня, в День Святой Троицы, остановились мы отдохнуть от столь для моей болезни мучительной дороги в Серафимом же устроенной и, так сказать, его духом порожденной Серафимо-Дивеевской обители, и тут узнал о заповеди старца с умственной молитвой проходить по вырытой, по его указанию, трудами сестер обители канавке в память прохождения, по его же Серафимовым словам, этого места Самой Матерью Божьей. ПОШЛИ И МЫ всею семьей нашей исполнять святым старцем заповеданное. Больной мой сын, по совету нас сопровождавшей монахини, опускаясь в самую глубь канавки, срывал траву и цветы, раскладывая их все время на свою больную голову. Приехав в Саров, как я, купался и он в источнике Серафимовом, и, по возвращении 13 июня домой, в Муром, голова мальчика не только совершенно очистилась, но густо заросла прекрасными волосами без наималейшего даже признака какой-либо болезненности.
Третье знамение милосердия Божия с верой к Нему прибегающим случилось в нашей семье следующим образом: по пути из Сарова домой, не доезжая нескольких верст до города Ардатова, на мосту, дочь моя Надежда, двенадцати лет, желая опустить поднятую и забытую железную подножку тарантаса, не успела вовремя отнять руку, так что железом срезало и оторвало у нее весь верх по первый сустав большого пальца правой руки с ногтем и повреждением кости; сильно огорченные и напуганные этим несчастным приключением, не зная, чем помочь, кое-как наложили мы ей оторванный ноготь на окровавленный и обезображенный палец и целые четверо суток пути примачивали его водой, из Серафимова источника взятой. Приехав домой в Муром, тот же час пригласили доктора, который начал лечить большой палец дочери, и видя, что нисколько не улучшается от им прилагаемых медицинских пособий, он объявил нам необходимость прибегнуть к операции, ОТНЯТЬ палец несчастной девочки. Жена моя ушла пешком в Саров и принесла елея из лампады, горящей на могиле старца Серафима, с верой приложила тряпочку, в этом елее пропитанную, к гниющему обезображенному пальцу дочери, и сказала ей: «С верой молись, Надя, милосердому Господу и проси батюшку Серафима, чтобы он исцелил тебя!" Девочка заснула, а наутро приехавший доктор развязал больной палец и удивился, не только не видя признака гноя, но найдя и самую-то рану затянувшейся, и излишней оказалась прежде неизбежная операция. Мы же, пораженные веем случившимся, возблагодарили Господа и благодетеля нашего батюшку Серафима, продолжали прикладывать привезенный елей к больному месту пальца дочери моей. Палец не только совершенно оздоровел, но даже и все оторванное само собой заросло, образовав, как и должно, обыкновенный палец с малым рубцом признака бывшей болезни, и, невзирая на уверения доктора, что НОГТЯ не будет, потому что ноготь был снят с корнем совершенно, как и должно, образовался ноготь, и палец свободно может все делать, как и прежде, и во время всей болезни, которая продолжалась с 13 июня по 2 июля, приход жены, и с этого дня оставлено было лечение доктора, а продолжали мазать елеем и водой примачивали все время болезни, и она не чувствовала во все время болезни боли. 15 августа она уехала учиться в Нижний, в институт Мариинский, и там у нее вырос ноготь, в чем удостоверяю своим подписом, отец их, Иван Иванов Засухин, муромский купец. Все вышеописанное удостоверяю своим подписом, мать их, Прасковья Никифоровна Засухина".

7.10.8. Об исцелении 4-х летней девочки Феодосии.

«У живущей с родителями в г. Челябинске четырехлетней девочки Феодосии Власовой в 1885 году, января 7 случился сильный жар во всем теле и продолжался две недели, а потом постепенно образовался на спине горбок, и она по ночам кричала до бесчувствия. Так продолжалось четыре года: лечили сельские бабки, обращались и ко врачам, но они отказались, говоря, что она недолго проживет. Тогда родители всю надежду возложили на Бога. В течение четырех лет так скорчило девочку, что она не могла ходить прямо, если же куда ходила, то бралась обеими руками за  колена и потихоньку двигалась вперед. Старшая сестра ее отдана была в Челябинский Одигитриевский монастырь, и родителям ее вздумалось Феодосию поучить грамоте. В 1888 году 1 сентября привезли ее в монастырь, и матушка игумения приняла ее для обучения, но не в школу, а просто в келью, потому что ходить в школу девочке было неспособно, и поручила матери благочинной Евпраксии. Прожила Феодосия три месяца, и до того болезнь ее усилилась, что она совсем не могла ходить. Когда, бывало, сестры пойдут в церковь, то брали ее на руки и несли. Узнав о чудесах преподобного о. Серафима и по совету матушки благочинной Евпраксии, родители Феодосии послали в Саровскую пустынь отслужить на могилке отца Серафима панихиду и молебен и просили прислать им земельки с могилки его. Когда получили землю с могилы, отслужили молебен Божьей Матери и панихиду по о. Серафиме, а землю положили в бутылку, налили воды и с земельки этой стали поить больную, тогда почувствовала она себя совершенно здоровой и в течение недели стала ходить сама собой, без особой помощи».

7.10.9. Об исцелении крестьянина И.Х. Шажкова.

«1890 года, марта 26 дня, к настоятелю Саровской пустыни игумену Рафаилу явился крестьянин Астраханской губернии, Царевского уезда, села Заплавное Иван Харитонович Шажков и заявил следующее: в прошедшем 1889 году, в декабре месяце, за неделю до Рождества Христова, у него, Шажкова, без всякой, по его мнению, причины, вдруг онемели обе конечности, хотя боли он и и не чувствовал в них, но руками по локти и ногами до колен владеть не мог; при этом у него распухла и полость рта. Пальцы на руках сжались в кулак, так что когда необходимо было при употреблении пищи взять ложку, то черенок ее просовывали ему в отверстие между большим и указательным пальцами, и таким образом он питался; ни одеться, ни опоясаться он тоже не мог, а когда вставал при помощи других, то падал или наперед, или назад. Лекарств Шажков не употреблял. Такое  состояние его продолжалось около трех недель. Теща его, бывавшая в Сарове и видевшая благодатную помощь о. Серафима многим болящим, посоветовала ему дать обещание сходить в Саров поклониться гробу святого старца отца Серафима и попросить его помощи в болезни. Шажков с благодарностью принял совет своей тещи и с верой обещался сходить в Саров и исполнить все по наставлению ее. С того же дня, как он дал свое обещание, руки и ноги его начали крепчать в суставах. Опухоль во рту пропала, уже к Великому посту он настолько оправился и окреп, что в среду на первой неделе поста решился отправиться в далекий путь до Сарова; однако, как в ногах, так и в руках, особенно в пальцах, все еще чувствовал слабость, которая в пути мало-помалу исчезла. В Саров он прибыл 21 марта, весь путь, около 1000 верст, совершив пешком, без всяких вредных для своего здоровья последствий. Здесь, в Сарове, он исповедался и сподобился причаститься Святых Таин Христовых, а 26-го числа пошел на источник отца Серафима, где несколько раз искупался и получил совершенное исцеление от своей болезни».

7.10.10. Об исцелении генерала-лейтенанта Врасского.

«В заключение считаем уместным привести письмо генерал-лейтенанта Врасского о благодатной помощи, дарованной ему о. Серафимом еще при жизни. Хотя это событие совершилось еще в 1826 году, однако в прежние издания жития не вошло, потому что П. А. Врасский сообщил о нем письменно бывшему игумену Саровской пустыни Рафаилу только в 1892 году. «В 1826 году я, будучи офицером, посетил Саровскую пустынь и отправился, по примеру других богомольцев, за благословением к преподобному о. Серафиму. В коридоре его кельи холод был страшный, а я в военной шинельке дрожал от мороза. Келейник его сказал, что у о. Серафима в настоящее время находится монах и он с ним беседует, а я, стоя в коридоре, молился Пресвятой Богородице. Дверь отворилась, монах вышел,  и через несколько минут о. Серафим отворил дверь и сказал: «Какую радость Бог мне дает!» Ввел он меня в свою келью, а так как она была заставлена разными вещами, то он посадил меня на пороге своей кельи, а сам сел на пол против меня, держа мою руку, и ласково со мною говорил,— даже целовал мою руку. Вот какая у него была любовь к ближним! Я, сидя против него, находился в каком-то необыкновенном восторге. После многих разговоров я ему сказал, что у меня болит грудь (сам я был худой, бледный юноша). На это он мне ответил: «Это ничего », встал, взял бутылку и подал мне, говоря: «Глотни большой глоток». Каков же был мой ужас, когда полилось мне в рот деревянное масло! Я думал, что мгновенно последствие будет дурное, но напротив, масло оказалось вкусным. С ЭТОЙ минуты, благодаря Бога, грудь моя более не болела, и из худого, бледного юноши я сделался здоровым и крепким мужчиной. Через довольно долгое время я по необходимости должен был оставить военную службу и отправиться в бессрочный отпуск. Эта разлука с Петербургом причинила мне такую тоску, что я целый год не находил места от нее. По пути в Арзамас я заехал в Саровскую пустынь и немедленно пошел на могилку о. Серафима, просил отслужить по нем панихиду, и как только она была отслужена, тоска моя мгновенно исчезла, и я сделался здоров».


в обработке...


Подходя к концу нашего рассказа, мы убеждаемся который раз в святости преподобного Серафима Саровского, о его божественной силе чудотворения. Но несмотря на то, что святой помогал всем к нему приходящим больным и скорбящим с Божьей помощью, он считал, что скорби, печали и болезни полезны для человеческой души, и говорил так: " Кто победил страсти, тот победил и печаль. А одолеваемый страстями не избежит оков печали. Как больной виден по цвету лица, так одержимый страстью отличается печалью. Тело есть раб души, а душа — царица. Потому часто бывает, что по милосердию Божию наше тело изнуряется болезнями. Из-за болезней же страсти слабеют, и человек приходит в себя... Кто переносит болезнь с терпением и благодарностью, тому вменяется она в подвиг, или даже более его. Не должно предпринимать подвигов сверх меры, а стараться надо, чтобы друг — плоть наша — был бы верен и способен к творению добродетелей. Надобно идти средним путем, не уклоняясь ни вправо, ни влево: духу давать духовное, а телу телесное, потребное для содержания временной жизни. Ученикам, порывающимся брать на себя чрезмерные подвиги, преподобный Серафим говорил, что безропотное и кроткое перенесение обид — это вериги наши и власяница. Должно снисходить к душе своей в ее немощах и несовершенствах, и терпеть свои недостатки, как терпим недостатки ближних. Веселость — не грех. Она отгоняет усталость, а от усталости ведь уныние бывает, и хуже его нет. Ах, если бы ты знал, — говорил он однажды иноку, — какая радость, какая сладость ожидает душу праведного на Небе, то ты решился бы во временной жизни переносить всякие скорби, гонения и клевету с благодарностью. Если бы самая эта келья наша была полна червей и если бы эти черви ели нашу плоть в течение всей здешней жизни, то со всяким желанием надобно бы на это согласиться, чтобы только не лишиться той небесной радости, которую уготовал Бог любящим Его."(из книги "О пользе страданий и лишений",- М: Образ, 2006. - 128 с., Составитель А. Баранов Преподобный Исаак Сирин, Святитель Феофан Затворник, Архиепископ Нафанаил (Аъвов), и др.)

Таким образом, по молитвам святого Серафима все перечисленные чудеса исцеления и чудотворения сотворены самой Пресвятой Троицей - Нашим Господом Богом и Пресвятой Богородицей! Благодарю милосердого Господа, Пречистую Его Матерь и святого преподобного Серафима Саровского чудотворца за великие милости к нам, грешным.
 Чудны и дивны дела Твоя Господи, вся премудростию сотворил еси!

Слава Отцу и Сыну и Святому Духу
И ныне и присно и во веки веков. Аминь+

икона взята из интернета.благодарю.