Питер

когда до зимы оставалась +/- двадцатка дней, а руки уже не сводило - привыкла - на колком ветру, я думала, знала - всего на свете важней билеты, ведущие в город к святому Петру. во мне били тревоги, стрекотали в груди сверчком; но сколько ни было б зим - я ведь знаю, придёт весна, рассекаю сомнения острым прямым клинком, ведь они - мои демоны, что путают, рвут слова. кроме слов у меня ничего нет, в сухом остатке - я бездомна и брошена. но камон, тебе сколько лет?

ты не верь мне, дружок. уже в Питере буду в порядке. я такая актриса, хоть под рёбра втыкай стилет.

но суть в том, что туда летят мошки со всех углов, словно Пётр оконную раму намазал мёдом; словно в трубопроводе разводят золофт, а колготная сетка в ларьке пропиталась йодом.

ты бежишь от себя, как Усейн, давясь шумом радиоволн. я бегу от себя, догоняя до шутки в титрах. но нас всех догоняет сознание, что как самый доступный притон собирает в себе самый худший набор мотивов. твой - не сдохнуть, мой - не сходить с ума, хоть в сознанке мне хуже и хуже с каждой написанной буквой. но мы на подводной лодке - уже зима красит нос, пусть и кажется всё ещё чьей-то шуткой. ты вдруг спросишь - а кто я такой? кто так мастерски скрылся под гулким местоимением?

я отвечу - совру, может - резко махнув рукой, что все причины и следствия скрываются в отражении.

ты однажды вдохнёшь полной грудью и станет вновь тесен мир для всего, что внутри тебя плещется, рвёт, смеётся; я однажды ослушаюсь Дядю, покинув предел квартир и попробую жизнь жить так, как само живётся.

мы вернёмся когда-то в город открытых окон и не вычислим в лицах тех нас, что когда-то были. я за ухо заправлю некогда краткий локон, ты посмотришь на кеды, а там нет и толики пыли. мы узнаем друг друга, надеюсь, почти что сразу, мы вспомним с улыбкой и радостью те преисподни, в коих верили, ждали, менялись, меняли разум...

мы когда-то изменимся, точно. но не сегодня.