Три подлеца

Три подлеца сошлись в одном лице,
Где точка, снова ставлю запятую.
Я никого на этом свете не ревную,
Лишь потому, что никого не полюблю.

Лишь потому, что мук бессмысленных мучение,
Знакомо скрежет в отголосках фраз.
Там где играет ангельское пение,
И дьявола ораторское рвение,
Искуссно издаёт лишь бас.

И вот один:
Мучительно, солниво.
Перебирая тьму исписанных страниц.
Не знает боли, радости не знает,
Не помнит ни одно из лиц.
Ворочит что-то, в глубину копая,
Бормочит изредка, но в самый нужный час.
Лично меня совсем не напрягая...
А вас?

Второй, - отличная натура.
От слов, что подобрать, - совсем иной.
Он для себя и есть, тот самый эпицентр мира. Он для себя всегда герой.
Пусть агресивный.
В кой то веке, позвольте человеку быть самим собой. Пускай скандальный, раз не в этом, на чем остановилось сей перо, эти слова про жизнь, а не про сказку, как например у Шарль Перро.

Третим есть я, что тихий, мирный. Похожий с первым может быть.
Только вот ночью все мне лица, как не хотелось, - не забыть.
Мне по ночам, порой, в кошмарах, приходят все, стоят вокруг.
Я тот, кто знает цену чести.
Я тот, кто знает кто есть враг, кто друг.
Я тот кто зачастую всех спасал,
Неоспоримо так же гробил.
Я много что на этом свете видел...
Прошу, черкните на моем надгробии:
"я искренне любил и так же ненавидел".

Три подлеца сошлись в одном лице,
На этот раз, я ставлю точку.
Ведь нет ни сил, ни чувств, ни мочи
Но вдруг я все таки вернусь, -

Поэтому поставлю многоточие...