Аргентина в народе этноса

Аргентина моя танцует,
Но не танго одно она,
Аргентина это маламбо,
Нестор Вега его звезда


    
Л. С. Шейнбаум.

Аргентинский этнос. Этапы формирования и развития.


Термин «этнос», издавна употреблявшийся в качестве эквивалента слову «народ», получил в последнее время довольно широкое распространение.
В случае Аргентины мы имеем дело с весьма специфичным, во многом отличным от европейской (а отчасти и латиноамериканской) модели процессом формирования этноса в условиях смешения различных рас и народов, усложненным переселенческим фактором. В этом регионе, например, непосредственное воздействие индейцев или негров на этнокультурные процессы было более слабым, чем в ряде других стран Латинской Америки. В формировании аргентинского этноса основную роль сыграли сложившиеся в колониальный период группы населения — главным образом креолы и гаучо. Европейская иммиграция X IX — начала XX в. так или иначе дала себя знать почти повсюду в Латинской Америке. Особое же значение иммиграции в развитии аргентинского этноса объясняется прежде всего ее огромными размерами (Аргентина в этом отношении не имела себе равных среди стран региона), а также присущими именно аргентинской иммиграции чертами и степенью достигнутой к тому времени этносоциальной консолидации самих аргентинцев.
Отличительные черты формирования аргентинской нации тесно связаны с особенностями развития капитализма, основой которого здесь с самого начала стало латифундистско-скотоводческое, торгово-экспортное хозяйство. В то же время на стадии сложения наций проявился общий для латиноамериканских республик периферийный характер капитализма, ориентированного на внешний рынок, укрепивший их типологическое сходство.
Во многих из них национальное ядро географически тяготело кпобережью (косте), в то время как во внутренних, мало освоенных областях («интериоре») сохранялась этническая структура донационального периода.
В аргентинской историографии, как правило, понятие нации отождествляется с понятием государства. Соответственно, за точку отсчета истории аргентинской нации берется день провозглашения независимости и таким образом исключается весь колони
альный период. А между тем для Аргентины, как и для большинства латиноамериканских республик, он имел особое значение в формировании будущей нации: именно в колониальный период уходит своими корнями современный аргентинский этнос
и там прежде всего следует искать истоки его самобытности.
Без учета этого периода и последующих десятилетий образования единого государства нельзя понять ни сущности креольской культуры, ни характера межэтнических отношений эпохи массовой иммиграции.
Следует обратить внимание на одну из особенностей этногенеза аргентинцев, по существу выпавшую из поля зрения ученых. Дело в том, что, как и в других испанских колониях Америки, особую роль в формировании населения и в этнокультурных процессах на Рио-де-ла-Плате сыграла метисация ", По словам мексиканского исследователя JI. Сеа, «в Латинской Америке произошла самая выдающаяся в планетарном масштабе метисация населения. Кровь и культура коренного населения стала огромным тиглем для крови и культуры народов нашей Америки». Аргентина не явилась в данном случае исключением. Следует подчеркнуть, что завоевание страны шло не из Испании, а из ранее созданных ею южноамериканских колоний, и большинство его участников уже были метисами. В той или иной степени метисированными по своему происхождению являлись новые группы населения, сложившиеся на территории Аргентины,— креолы, метисы-земледельщл северо-западных провинций и скотоводы-гаучо пампы.
Не случайно именно в Аргентине еще в X IX в. крупный писатель и общественный деятель Доминго Фаустино Сармьенто разработал применительно к своей родине
концепцию «цивилизация— варварство». Болезненно воспринимая культурную отсталость Аргентины, Сармьенто осудил метисацию, ставшую, по его мнению, основным препятствием на пути развития страны. Он первым призвал к «оздоровлению» аргентинской нации путем «замены» ее метисного населения европейцами.
С конца XIX в. эта расистская по существу идеология стала орудием государственной политики Аргентины. Наряду с конкретными мерами по привлечению иммигрантов, уничтожением индейцев и дискриминацией «цветного» населения правящими
кругами сознательно создавался миф об исчезновении в Аргентине индейцев и негров, об исключительной расовой однородности населения. Со школьной скамьи детям прививалось чувство особой гордости от сознания принадлежности к «бланкитуд»,
т. е. к «сообществу белых». В стране усиленно насаждался новый стереотип аргентинца с европейским обликом, европейскими занятиями и манерами и, напротив, безжалостно развенчивался прежний национальный герой (а теперь «бродяга» и «злодей») — гаучо.
Действительность должна была рано или поздно опровергнуть этот миф, как бы прочно он ни утвердился в сознании многих аргентинцев. Иммиграция европейцев на самом деле произвела глубокие изменения в социальной и этнической структуре населения страны, в большой степени сосредоточенного в столице и ее пригородах. Но ставить знак равенства между Аргентиной и Буэнос-Айресом все же нельзя. Там, где иммиграция была незначительной, особенно в северо-западных провинциях —
наиболее старом районе освоения страны, аргентинское население с большой долей индейской и негритянской крови сохраняло прежний физический тип и исконные традиции своих предков.
С 30—40-х годов XX в. в связи с развитием промышленности в Буэнос-Айресе и полным прекращением иммиграции из-за начавшей второй мировой войны большое число жителей отсталых северо-западных провинций стали переезжать в столицу, изменяя облик Буэнос-Айреса, подобно заокеанским иммигрантам начала века. Проблема так называемых «черноголовых» (cabecitas negras) — кличка иммигрантов из глубинных районов, получившая социальный оттенок,— существует в Аргентине по сей
день. Само ее возникновение подтверждает необходимость серьезного внимания к колониальному периоду, к процессу метисации и характеру региональных различий в складывании рио-платской этнической общности.
Европейская иммиграция вписала особую главу в этническую историю страны. С началом ее, т. е. с последней трети X IX в., национальное развитие Аргентины пошло по пути, отличному от большинства других латиноамериканских республик, где этническая консолидация продолжалась на базе внутренних этнических ресурсов.