Искра и снежинка

Плывём от дождя. Всё куда-то плывём от дождя,
Порвав с настоящим и будущим, став куполами,
Крестами, пустыми местами и колоколами,
При всём сохраняя способность прощать уходя.

Способность быть правым, всегда оставаясь немым,
Способность быть первым, всегда оставаясь убитым.
С патроном да старым погоном, с изнанки пришитым,
Делить на троих хлеб и соль, паутину и дым.

Теперь нам никто не посмеет своё навязать.
Теперь нас не сможет никто напугать сквозняками.
Храним в себе холод кристалла и жаркое пламя,
Что жаждет согреть, но невольно нас будет сжигать.

Слепые удары судьбы помогли нам развить
Талант ожидать с безразличием даты расстрела,
Укрыв под шинелью худое замёрзшее тело,
Плевать с колокольни на тех, кто нас хочет убить.

Летим от тепла. Всё зачем-то летим от тепла.
Спаслись от костра недописанной книжной страницей.
На запад. Столетие - за год. От красной столицы,
От бывших соратников, ныне сгоревших дотла.

От бывшей тоски, ныне ставшей блестящей игрой,
От чёрных провалов в умах, побелевших от гнева.
Мы знаем о том, что теряем, но наши посевы
Успешно сражаются с сушью и сорной травой.

И в них лишь пульсация тысячи веских причин,
Но вот созревают плоды, изнывая от зноя –
И ты ускользаешь, легко расставаясь со мною,
Как будто бы высадив на автобане в ночи,

На грязной обочине злых неосмысленных дней,
Оставив не имя, но мало что значащий номер.
Былое забыто, и нет больше пепельниц в доме,
Накрытые щедро столы не дождутся гостей.

Я не понимаю, как тот, кто опорой мне был,
В душе подчиняясь каким-то нелепым законам,
Меня подставлял, а потом убедительным тоном
О чём-то достойном и вечном всерьёз говорил.

«Ты помнишь – мы были друзьями?», - меня он спросил.
Но я не ответил, ведь бывших друзей не бывает.
Кто ищет в ущерб своим близким, в итоге теряет,
Раскаявшись после над тихим покоем могил.

Снежинка и искра - два маленьких мира внутри,
Проклятием чувств нависая над разумом жалким,
Приветствуют парализованный мир на каталке
Морозным дыханием заспанной зимней зари...