Пролог

К оружию рука невидимая рынка
Невольно тянется, чтоб мирная картинка
Была на всех широтах; пушек гром
Своим вассалам преподносит Альбион.
Устал от сцен войны: повсюду кровь, разруха,
Опустошенье, мерзость и упадок духа,
Тошнит от труб, фанфар и заводских гудков,
Что глушат смертный стон без всяких лишних слов.
И вот моё убежище – под сводом грота
На диком берегу, где моря дикий грохот;
Здесь о совсем другом я буду песни петь,
Не о войне я буду струнами звенеть.
Величье ужаса и блеск штыков железных,
Победных маршей – нет, не вдохновит помпезность;
Но сцена, от которой леденеет кровь –
Над бездною судьба то вниз, то вверх, то вновь
Вниз – перед водяной горою беззаконной,
Готовой до звезды добросить свои волны –
Смятенье и Опасность, коль Надежды нет,
Флажками траурными метят водный след…
       Бесценный опыт! Всем, кто песен правит звуки,
Кому принадлежат искусство и науки,
Кто рупором служил, озвучив времена,
И  славил воинов, поэтов имена,
Или описывал в элегиях изящных
Изысканную боль, страдания несчастных:
Как если б молод был, надежды подавал,
Но сбился вдруг с пути и горько горевал
На сельском кладбище унылом, бесприютном
И плакал бы, скорбел под жалобную лютню,
Или  услышал песню радостной любви,
Которую в Элизиуме соловьи...
Но чу! вдруг вздохи, стоны огласили своды,
Из дикой арфы звуки извлекла природа
Волною длинной проникая в этот грот,
И вновь бурлит вода, ликует и поёт –
Так пусть моим стихам она придаст сиянье,
Моей истории большой беды, отчаянья.
Что было в забытье – пора восстановить,
И славой, может быть, эпической покрыть!
       Увы, увы! Отверженным сакральной Девять
Гармонией владеть не суждено, что  делать?
Уйти на корабле, родной оставить брег
И бороздить моря, где ураганы, снег?
Иль к Богу с юности  пойти на услуженье,
Забыть о Фебе, и на лире упражненья?
Вдали от троп и трав блаженных в роще Муз
По бездорожной бездне проложить свой курс;
От жарких тропиков и до широт высоких
Он будет выживать в условиях жестоких:
Под северным сияньем среди вечных льдов
И на экваторе средь знойных берегов;
Испытанный ветрами и дичайшей качкой,
Он корабельный юнга на высокой мачте;
От перуанских вод, минуя грозный Горн   
Пройдёт Атлантику до Лабрадора он;
И от Дамаска, гордости всего Востока,
Который правит тиранически жестоко,
Туда, где тонкий перешеек разделил
Двух океанов мощь, их волны победил.
Он по инерции примеривал несчастья
В погоне за фортуной, дикой и напрасной,
Её сопровождала спутница-беда,
Всех  жертв своих держала на крючке всегда,
И с каждым новым днём беда лишь нарастала
Любая смена мест лишь горя прибавляла,
Во всех краях и странах, где он побывал,
То язву, то чуму Всевышний насылал,
Или отметит год большим голодомором,
Нужду посеяв, страх, волненья и раздоры;
В конце концов всё это приведёт к войне
И много кораблей окажется на дне.
Что пушки не добьют – ветра прикончат, волны,
Чтоб смерти торжество на море было полным.
Таков безрадостный был юнгой труд его,
Природного ума не видно торжество,
И чувства добрые всё это угнетало,
Гасило светлые его души начала.
Но не спешите радостно его судить,
Надежды на признание готов забыть;
Стихи не претендуют на венок лавровый,
На бюст их автору латунный, бестолковый,
Коли слова грубы, а фразы режут слух,
Звучание и смысл – кого избрать из двух?
Но есть надежда, что сочувствие пребудет,
И правду повести простой воспримут люди!
       И вот! Чтоб песня устремилась ввысь, в зенит
С Летейских берегов особый дар спешит,
Вернее сила, мрак она сметает светом,
Окрашивает сцену мягким нежным цветом,
И свиток длинный держит правая рука,
Анналы древние; прошедшие века
Содержат все искусства, канувшие в Лету,
С начала всех времён идут анналы эти;
Серебряная палочка в другой руке
Забвенье изгоняет, чертит на песке
Таинственные знаки; взгляд её пронзает
Тьму; крылья – как у птиц Юноны – полыхают;
Она быстрей чем свет летит, светясь вдали;
Стремительный полёт идей вокруг земли –
То мыслей ход случайный, сотворённых где-то.
Блуждающая мысль с реки забвенья Леты
Избитым всем сюжетам свежесть придаёт,
Цветёт седое Время, движется вперёд.
Её сестру по духу величают Славой;
Она же имя Память заслужила, право.
      Дочь первородная начал, времён седых,
Эпоха за эпохой – сколько было их? –
Никто не знает, знаешь только ты деянья,
Ты связь меж зонами, ты накопитель знанья,
Рассеиваешь тьму ментальную, туман;
И льётся свет идеи чистый бриллиант,
Скажи, в каких морях ужасное несчастье
Подкараулило корабль со всею страстью,
Наслав за штормом шторм в скалистых берегах? –
Встань! подойди! открой, что ты хранишь в шкафах! –
В душе моей навек запечатлелась сцена,
Пусть ужас, скрытый в ней, проявится из пены.