Катерина Калитко. И эта улица...

И эта улица – капилляр в твоей щеке,
и, когда ты говоришь, дома на ней содрогаются.

Где, спроси, справедливость этого воздуха,
как не стыдно ему
быть таким одинаковым
над городами нашими и теми, где оккупация.
И над улицей той, где выгнула спину шелковица,
и над той, где ржавела водокачка,
и над той, где снизу дышала река,
и над той, где на углу было слышно
железную дорогу
на соседней станции,
и над той, где под воротами монастыря
прохаживалась белая голубка.

Кто-то кричит прямо сейчас, протяжно, зверино,
распугивая соседей,
и не знает, существует ли ещё ветер
над городскими крышами.
Кто-то поджигает сугроб листвы
и смотрит вверх, на дым,
чтобы слёзы затекли
обратно в глазницы.

Время такое, что сказанное
сразу становится историей.
В произнесении остаётся пространство; вот этот избыток на выдохе
позволяешь себе, скрывая
взрыв между сердцем и горлом.

А в жизни – только поздние лучи,
связные между нами и оккупацией.
Долгопамятные, упрямые –
прибывают, ломаются
об усталые плечи.

Не даются в руки живыми.

(Перевод с украинского)