Баллада о Китеж-граде

Жили в этом городе чудесном
Старцы бородатые, седые.
Оглашалась мирная окрестность
Голосами юными, младыми.
Церкви, храмы украшали город
Золотом, вознёсшимся до неба.
И смирялось всё: жара и холод,
Потому-то вдоволь было хлеба,
Мёда, рыбы, в бочках просолённой,
В закромах иголке было тесно.
И леса в обличии зелёном
Окружали город тот чудесный.
В нём народ жил праведно и долго,
С крепкой верой и молясь усердно,
Думая о совести и долге,
О любви простой и милосердной,
Не боясь лихого супостата,
Крепость не выстраивал из камня,
Не боясь глазёнок вороватых,
Ни татарских полчищ злого хана.
Потому что вера в сердце каждом
Крепче стен высоких, стали прочной.
Но случилось все-таки… Однажды
Враг подкрался тихо тёмной ночью
К городу, что в озеро гляделся,
Отражаясь золотом и счастьем.
И в глазах татарских разгорелся
Алчный пламень. «Вот твои напасти, —
Процедил Батый, потом добавил. —
Был ты Китеж, станешь грудой пепла.
Я других пока не знаю правил.
Всё разграбим и сожжём, а ветры
Разнесут молву о силе ханской
До Рифейских гор, равнин бенгальских,
До Земли таинственной Иранской.
И на запад — до народов галльских.
И тогда ко мне придут с поклоном
Шахи, короли, князья, как слуги,
Кто с улыбкой, кто с надрывным стоном,
Будут мне напрашиваться в други.
Я надменным стану и спесивым,
И не всяк со мной сдружиться сможет.
Я коням закручиваю гривы
И в степях устраиваю ложе.
Я славянкам буду резать косы
И топтать поля со спелой рожью,
Жечь деревни, слышишь ты, гундосый?»
А того пробило мелкой дрожью
И свело раздавшиеся скулы.
Рот застыл в немом ужасном крике,
Словно перебили караулы
У орды жестокой, злой и дикой.
Хан Батый хотел ударить труса.
Пусть его изжалят злые осы!
«Хан, гляди, как тонет город русов,» —
В страхе прошептал едва гундосый.
Город исчезал. Казалось, воды
Всё текли и всё его топили,
Как туман растаял в непогоду
Китеж-град. Его не победили
Полчища жестокого Батыя,
Эта тьма плюгавых, что изыдет.
Город жив и здравствует поныне,
Но сокрыт, и мы его не видим.