Антон Полунин. Холмы

1

я люблю тебя
даже если от этого
больше не больно
когда ветер южный
ещё могу отличить орех от ясеня
смотреть на дождь
и думать ё*аный дождь
нах*й так жить
а все-таки жить
дрожать в твоих
объятиях даже если
это будет иметь значение только
в ретроспективе
как нехитрый сюжет сериальчика
начала двухтысячных
мне нравится green wing
этот момент
когда доктор секретен пьёт кофе
и это означает, что он победил
или когда доктор кэролайн
ожидает любимого на вокзале
а приходит другой
и это тоже означает
что доктор секретен победил
поезд трогается
по необозримому удручающему царству
продираясь сквозь заросли орхидей
и амазонского бальзамина
вспугивая райских пташек
леопардов и обезьян
спящих прямо на рельсах
мир в полдень ждёт рассвета
голос злого поэта
фейдится на двойном припеве
злой песни всасываясь
в шипучую рану
звонкий трескучий удар о воду
из носа красные нити
потом птицы
я напишу это
прежде чем ты успеешь
сказать черничный пирог
не обрывая цепочки повторяющихся структур
лежащих на тёплых от солнца рельсах
будто питоны в тенетах
хороших времен
звучит больно
это немного больно
я заберу в текст
пусть будет колючим
как власяница сомнения
скорпион моих ночей
морось моя возможно
мне надо больше стараться
а может
пусть бог
сам ходит на мою токсичную работу
и убавляет часы избегая взглядов
а я буду посылать дождь
и буду вести себя как уё*ок
на открытке
времён гражданской войны в испании
холмы обступают поезд
как набухшие дёсны
и пасхальный кролик
выглядывает из вагона
с корзинкой шоколадных яиц
весёлый праздник распятия
весёлый поезд в долину теней
делает чу-чу
южный ветер
гудит в приоткрытых окнах
будто печальный утопленник
с динамиком вместо рта
обречённый видеть ботанические сны
о ясенях и орехах
чёрта лысого их отличишь
от жизни после смерти
жизнь от смерти
отделяет разве что давление
как правило артериальное но
не только

2

когда ветер южный
южные экспрессы
поднимают паруса занавесок
на взлёте
вздымаются пузыри земли
по обе стороны ржавых путей
орфографические своды
в храме лишённых наследства
красный свист
выскоблись из своей красивой кожи
станцуй нам что-нибудь
такое как будто
вещи олицетворяют смерть
поезда символизируют и олицетворяют
повторяемость смерти
холмы это наверно сиськи
с чёрным молоком тоже смерти
я так долго тебя люблю
что не могу вспомнить дня
когда не любил бы
пытаясь отогнать от себя
хоть какую-то из этих невыносимых
вневременных
категорий
отметин на смолистом потоке
автоматизма восприятия
вино категорий
горчит будто кожа
чужой жажды
словно гладь амальгамы влага
или августовский хлеб воробьев
последняя попытка
договориться с обстоятельствами
каждое из них – коробочка
и в каждой коробочке
что-то настолько же убедительное
насколько и непонятное
когда мне удаляли аппендицит
то посадили в живот скорпиона
он стал ощущаться как душа
пусть всегда нам везёт в
девять утра
о тьма моя над бездной
рука что греет рукавицу
наполненную снаружи
моросью как гелем –
им умащён целый ад
от первого круга
до четвёртого твоего
позвонка –
о 170 сантиметров
неотрефлексированной красоты
словно дерево с застрявшей в нём молнией
в центре юги
в нормальном течении вещей
отче наш
что ты там еси
это что штрудель
в восемь утра
не слишком ли пиз*ато ты себя чувствуешь
для восьми утра
не следует ли тебе вседержитель
мучиться по крайней мере похмельем
не говоря уж об экзистенциальной вине
я кстати люблю тебя
я бы вые*ал тебя за милую душу
если бы не долбанная аллергия
на всесилие и благонамеренность
ну и если бы ты не был таким токсиком
а еще тупарём
что и в норд-норд-ост
не отличит гороха от чечевицы
как же я ненавижу всё
хариэт шуленбург
холи хокс
устрашающих ночных бабочек
силовые поля
холодные нежные ладони
раскалённые белые зубы
радиоволны
прикосновения
белый свет
поезда
холмы
тупо бесит

3

мы думали что война это новый контекст а она текст
думали что культура это тюрьма а война свобода
что все зависит от позиции наблюдателя например
ты сидишь на холме опираясь на эфес шпаги или меча
холм огибает двухколейка по которой движется ночной
фирменный скоростной поезд и на электровозе
закреплён источник света скажем фонарь
ты опираешься подбородком на эфес меча или шпаги
и сердце твое горит и немеет от безверия и любви
которой совсем не умеешь и всё совсем не так
релятивизм есть буржуазная параша и тотальный др*ч
тотальная война – за неё мы принимали мир
а теперь видим что он таки был не она –
не оставляет места наблюдателю зрительские места
отданы под складские помещения и солдатские квартиры
ты хлопаешь меня по плечу словно мы всё еще друзья
и говоришь все пройдёт а всё уже прошло
то есть ничего и не начиналось ты о чем вообще
думаешь если мы не говорим больше по-настоящему
то это кризис культуры и то что я пишу то что я пишу
следует принимать близко к сердцу однако война
не материал это антиматериал как бог о котором
ничего нельзя сказать как бы иногда ни хотелось
она не меняет язык но уничтожает среду
существование эпистемологической логики что уж говорить
о молчании опухолью расцветающем на наших губах
это не я придумал это леонард коэн
из сборника стихи для гитлера что должно бы я думаю
читаться теперь совершено иначе моя мама говорила
язык и речь словно коробка шоколадных конфет
никогда не знаешь какой ху*ни там намешано
кстати клавиши на лэптопе тоже похожи на
маленькие шоколадки ночью был дождь
и шаровая молния залетела мне в рот
у ней был вкус лакричных леденцов barklays
как возможно у твоих
обкусанных ногтей
как у беспокойства и тоски под ногтями как
у холмов царства мёртвых внутричерепного давления живых
лучше не смотри на них в окно а смотри
как горит в тебе апероль нет мескаль
нет любовь то есть нет
это уже всё
теперь можешь сказать
черничный пирог

(Перевод с украинского)