Свидание с Булгариным

Научную фантастику я обожал с младых ногтей, и сейчас почитываю с удовольствием.
Правда, сильно, сильно она деградировала в последние десятилетия. Нет достойных преемников у Александра Беляева, Ивана Ефремова. Ольга Ларионова в преклонном возрасте и уже, видимо, не подарит наслаждения благодарным читателям. Иных уж нет, а те далече... Но кто, вы думаете, зачинатель отечественной научной фантастики?
А не поверите! Фаддей Венедиктович Булгарин, он же Ян Тадеуш Кшиштоф Булгарин,
как его именовали на его посполитой родине. Да, да! Тот самый Булгарин, которого беспощадно клеймили и Александр Сергеевич Пушкин, и многие иные. Вот Александр Сергеевич, например, посвятил этой весьма интересной личности такие проникновенные строки:

Не то беда, Авдей Флюгарин,
Что родом ты не русский барин,
Что на Парнасе ты цыган,
Что в свете ты Видок Фиглярин –
Беда, что скучен твой роман.

Не любил Пушкин обрусевшего пана, ох как не любил! Правда, панов он как-то вообще немного не жаловал, но в этом конкретном случае дело не столько в национальном, сколько в индивидуальном. Думаю, немало читателей в курсе, что у пана Яна (Простите, Фаддея Венедиктовича!), кроме его писательской и журналистской деятельности, было и одно весьма... пикантное побочное занятие, очевидно, добавляющее к его добытому трудом и потом хлебу отнюдь не тощий ломоть. Он был внештатным агентом печально прославленного Третьего отделения, говоря современным языком, сексотом. Неустанно, с похвальным трудолюбием, он читал и перечитывал творения других авторов, в том числе Александра Сергеевича. Из неистовой любви к литературе? Да, в этом ему, само собой, не откажешь. Но не только ради этого. Выискивал Ян Тадеуш Кшиш... Простите, так и получается голос безногих, исключительно гибких чешуйчатых. Это не от нелюбви к славной Речи Посполитой. Мне до неё дела как антарктическому пингвину до арктического белого медведя. Это сам герой нашего повествования на меня специфический морок наводит. С тенями без магических познаний шутки плохи! Так вот, выискивал Фаддей Венедиктович в чужих творениях опасные обмолвки, всякие не в меру вольные высказывания, тщательно фиксировал, записывал с указанием страницы, и, аккуратно запечатав, отсылал в ведомство, секретным, но для многих тогда уже не секретным сотрудником коего был. Видимо, благодаря этому Россия в лице её властей сквозь пальцы смотрела на одно темноватое пятно в его биографии. А именно на то, что во время наполеоновского нашествия он сражался в рядах врага. Но потом как-то благополучно переметнулся от одноглавого наполеоновского орла к двуглавому русскому. Двуглавый-то, наверное, более впечатляюще выглядит. Но вступление слишком затянулось. Вернёмся к тому, с чего начали. Да, первое научно-фантастическое произведение нашей родной литературы принадлежит перу по происхождению не родного писателя. Называется оно
"Правдоподобные небылицы или странствие по свету в двадцать девятом веке". Сюжет его в общих чертах таков. Герой плывёт на ялике из Питера в Кронштадт, и, застигнутый штормом, падает за борт, тонет, и... приходит в себя тысячу лет спустя. Не будем описывать приключения героя, технологии будущего, как представлял их Булгарин. Кому интересно, можете прочесть его повесть, она легко доступна. Я только добавлю от себя, что пан Ян не врал. Лопни мои глаза, но я сам в этом убедился! Не верите? Да Бог с вами! Он действительно, попав в волны Финского залива, приобрёл способность путешествовать во времени. Как янки, побывавший при дворе короля Артура. Только тот отправился в свой вояж от удара по башке, и в противоположном направлении – в прошлое. Ну, так вот, однажды вышел я в тёплый майский вечерок в сад, забрался в беседку и уселся на скамью за столик. Задумался. И вдруг слышу вежливое покашливание. Беседка стояла возле кустов сирени, а с другой стороны её окружал крыжовник. В самый полдень там была тень.
Поднял я голову, и вижу – сидит за противоположной стороной столика странный субъект. Странной мне показалась его одежда.  Она была настолько старомодной, что я за свой век ни разу ни на ком такую не видел. Но что-то в ней было знакомое. Ба! Да это одеяние я видел в фильмах, поставленных по произведениям русских классиков! Конкретно, Гоголя. "Мёртвые души", конечно же! Так одевались во времена действия этой поэмы в прозе дворяне и чиновники. Но что это за чудак? И чего это он таращится в экран моего стоящего на столике ноутбука? Я несколько растерянно спросил: "Простите, а вы кто, и как здесь оказались?" Господин уверенно щёлкал клавишами. Я взглянул на экран. Чёрт побери! Да он же мою страницу просматривает! И что-то записывает карандашом незнакомого мне вида в блокнот, каких я тоже не видел. Страницы этой записной книжечки были сшиты явно вручную. Кто в наше время будет этим заниматься, если блокноты продаются в любом магазине канцтоваров? Странно... Я, пользуясь тем, что он увлечённо читает мои вирши, краем глаза заглянул в блокнот. И мои пока ещё ясные очи пошли в перекос от многочисленных букв "ять". Я почувствовал признаки поднимающегося в душе если не гнева, то изрядного раздражения. "Вы что за спектакль в моём саду устраиваете? Что это всё значит? Что за странный маскарад? Если вы актёр, то здесь вам не съёмочная площадка! И как вы сюда попали, не спросясь, чёрт побери?" Он с явной неохотой оторвался от экрана и с каким-то нехорошим лукавством посмотрел на меня:"Сударь, я никак не мог попросить вашего разрешения, поскольку в момент моего отправления в путь до вашего появления на свет было ещё весьма далеко." – "Но ваш возраст, милейший, никак не соответствует тому, что вы говорите. Вы выглядите, пожалуй, помоложе меня!" – "О, да! Я  физически помоложе вас, но исторически много, много старше!" Я совсем был сбит с толку. "Да кто же вы? Хоть представьтесь!" – "Извольте! Фаддей Венедиктович Булгарин!" И он, привстав, снял свой цилиндр и галантно поклонился. Я, уже твёрдо уверенный, что стал объектом розыгрыша, спросил с ехидной иронией: "Ну, и как там, на том свете? Жарко небось? Вы, надеюсь, попали туда, где пожарче, и сюда сбежали в самоволку прохладиться в тени? А вдруг поймают и в наказание ещё жару поддадут?" Он тихо рассмеялся и ответил: "Не знаю, сударь. На том свете пока не бывал и не тороплюсь туда. А вот во времени путешествовать научился, попав в свинцовые волны Финского залива. Там, знаете ли, это запросто. Петербург – чудесный город. Там и не такое, говорят, случалось!" – "Ну, и в каких временах вы побывали?" – "В двадцать девятом столетии, например. Сию удивительную историю я поведал в своей повести". – "И что же вы там видели?" – "А вы не читали разве?" – "Довелось, – ответил я с нескрываемой уже насмешкой. – Много же там навыдумывано! Принц эскимосский, ваш друг там, как поживает?" – Он рассмеялся своим тихим, но почему-то ничего хорошего не обещающим смехом: "А вы сами наведайтесь туда и проверьте, правду ли я рассказал. Не мог же я своим современникам описать всё как есть, они бы не поняли. Они и о вашем времени вряд ли что поймут. Как им объяснить, что такое айфон, ноутбук?" –"Но вы-то, погляжу, с ноутбуком хорошо знакомы". – "А как же-с! Это мне необходимо для выполнения моего призвания! Изучил-с!" Я, воспользовавшись тем, что он отвлёкся, решительно присвоил его блокнот, повергнув его в некоторое смятение. Он попытался , протянув руку, отобрать его, но мой ласково-недобрый взгляд, иным хорошо известный, и далёкий от красоты шрам на правой щеке, видимо, произвели впечатление, и он, разведя руками, смиренно вздохнул и выжидающе уставился на меня. Его почерк и старинное правописание разобрать было проблемой.
И всё же я кое-что разобрал. На страницах блокнота были названия моих произведений, в частности, тех, в которых я бичевал коричневое поветрие, свившее гнездо в стране, отдавшей борьбе с ним столько сил и жертв.  Я прочёл: "Называет Россию фашистской страной". Было там и много другого, перечень длинный. Например, о стихотворении "Автограф", где я писал об обстреле Ленинграда немцами из дальнобойного орудия "Стройная Берта". Я, оказывается, восхваляю эту пушку. А я всего лишь кратко описал её характеристики. Под несколькими стихами, посвящёнными союзникам по антигитлеровской коалиции, стояло: "Приписывает союзникам главную роль в победе над фашизмом". Уважаемые читатели, попробуйте, поищите у меня такое сами! И я уже сказал, что старинную писанину мне трудно понять. Кулаки у меня сжались: "Вы, господин хороший, чего это лжёте? Когда я Россию фашистской страной называл?" Он уже откровенно ехидно ответил: "Словам можно придать любой смысл. Это высокое искусство, и оно доставляет мне наслаждение. И сами посудите, сударь – те, кто по долгу службы обязан бороться с крамолой, разве смогут сами, только своими силами, выявить её повсюду? Для этого, сударь, каждый десятый житель должен служить в Третьем отделении или в тех ведомствах, что пришли ему на смену во времена, нас разделяющие. Но посудите сами – какие огромные расходы для казны! Обмундирование, жалование, помещения. И России-матушке такая роскошь не по плечу.
Поэтому на помощь пришли мы, помощники охранителей порядка. Я вот выполняю сию необходимую миссию в литературе. Не могут же сами господа жандармы всё перечитать и проверить. У них для этого и всей жизни не хватит. Да и не все они в этом разбираются. А я, знаток и сам литератор, быстро всё выявлю, отмечу и представлю им в готовом для кары виде. Им только наказать крамольника остаётся". Мне игра начала уже надоедать. Я спросил: "Но зачем вы затеяли передо мной это представление? Думаю, вы не один, и какие-то забавники наверняка снимают наш разговор замаскированной камерой и ржут. Придумали развлечение, бездельники!" Он радостно улыбнулся: "Вы правильно поняли, сударь! Я не один! Я использовал нежданно-негаданно свалившийся на меня дар перемещения во времени не для праздного развлечения, а настолько плодотворно, насколько позволяют мои слабые силы! Везде, где только можно, я внедряюсь в литературные круги, выявляю завистников-ненавистников, любителей доносов, оборотней лицемеров, подхалимов, вербую их в ряды своих сподвижников, организую." – "Ну и как? Много навербовали? В каждом веке таких хватает?" – "Да как вам сказать? По разному. Но среди ваших современников недостатка в них нет! И в каждом столетии из тех, в которых я побывал, находятся свои Булгарины! Я бессмертен!" – "А вы, господин, немного не... того?" – "Того, того самого, сударь, что вас ожидает на литературном поприще!" – ответил он со зловещим смехом и... стал вдруг колебаться, делаться похожим на отражение в неспокойной воде. Я услышал его словно приглушённый расстоянием голос: "Прощайте, сударь! Я отбываю в иные времена и места вершить свою миссию. А мои питомцы здесь ещё напомнят вам обо мне!" С этими словами он стал сначала прозрачным, как отражение в стекле, а потом исчез, растворился без следа, как я думал. Но след остался, и питомцы напомнили мне о нём и его деле, которое они ревностно продолжают. Как? А кто в курсе моих злоключений в последний год, знают, как. Кончились ли они? Не знаю...