Верёвка с мылом, шип гледичий...

Опять, опять хочу в Свердловск,
Кружиться около Плотинки
Листом осенним.
Паутинки
             моих неприбранных волос

Пусть стынут в воздухе свинцовом.
Опять я оброню перчатку.
Мою озябшую ладонь
Ты в свой карман возьмёшь
                согреться
Пройдем по лужам леденцовым,
И с хрустом будешь ты впечатан
В моё подтаявшее сердце.

Как долго быть ему незрячим!
Уже стелило первый саван
На тротуар, скамьи и парки.
Уже ко сну клонились Парки,
Роняя нить твою.
                Усталым,
Им всё равно.
                Переиначить
Я б не смогла,
               хотя б и знала.
Уже в сценарий мгла
                вокзала
Вползала.

Стуком пар колёсных
Взрывался воздух индевелый.
Ты злился. Я была несносна.
Мы не любили. - В этом дело.

Нас повязал потерей общей,
Стянул нас в узел некто третий,
Задел, пронзил, позвал, не встретил,
Любовь мы топчем, но не ропщем.

Без пауз между междометий
В пустую вечность проскользаем
И из сюжета ускользаем...

Не Ромка с Юлей,
Не Петрарка
С его Лаурой
Белокурой,
Не Данте с юной Беатриче,
А чаша с ядом, порох с пулей,
Веревка с мылом,
Шип гледичий,
Опушка кактуса,
                трясина
Под тонкой наледью.
                Всесильна,

Взаимна наша нетерпимость.
Мы боль, пронзенная друг другом.
И мы друг другом одержимость.

Достать мы мела
                не успели,
Чтоб обвести защитным кругом
Себя - чтоб выжить
                по отдельности.

И вот в твоём кармане брючном
Ледышка кисти тонкопалой
Моей...
          А дальше будет скучно.
Там. После осени усталой.