бежевы трещины

I фрагмент

меж текстурным и голубым
шумит, гудит, кричит и плачет,
звонко пуская солнечных зайчиков
в поисках правды

несуществующей, самозабвенной.
трещина оголённых мокрых кож
отражение.
в собственной темени пышет светом.

у камня была задета артерия.

как следствие

II фрагмент

по воле невольно
у толпы есть свойство монотона.
устрицы в круассане
и десятый стакан моветона.
ноги плавятся в песчаных киселях историй,
(в потовой железе оставим число пи сюжетов.)
в томах которых я оставлю пробел ощущения.

рот упичкан зеленью.

римский сдвиг. в глазах двоится.
звуки душат
перпендикулярно движению автомобилей
по слоям не смытого солнца.
все процессии пудрой замылены напрочь.
даже древнегреческие мифы не могут протаранить восприятие.

меж лоскутов памяти и ощущений
тело мое сидит на качелях
в той же трещине.

не чем вздохнуть. пух. не жара. не июль.

III фрагмент

кожное масло не выдержало сути их живописи, разделяя Христа от креста.
на какой язык ни переводи, нужно обмазать пантенолом.
пока в носу остро отдает пузырьками
ментола.

счеты можно перевернуть.

мерзлым виноградом заполнялся диалог,
больше похожий на тетрис неподходящих кровяных свертков.
просторов.
только у водоемов можно увидеть причину чернил размытых,
что держаться за бумагу сильнее,
чем голоса за ветер.

удержаться б вибрации за уши в души
хоть в экселе.

шелушиться голос мой.

в коем слышны две больно разные клавиши балагана.
эхо громче оригинала, уж который давно в тени неизвестного океана.

никто не отзывается.

III, 5 фрагмент

прохладный дух, ландышем пощечина.
поделенная на контура. пустота.

чем пустуют трещины мои?
чем заполнены трещины твои?
чем утоплены трещины наши?


солнечный свет создает пустоту и так же вплотную заполняет пространство.

все больше пуха. все больше красных тел. все кажется.

на нитке с иголкой дай возвышенную гамму,
сбалансировав не сдираемую драму.

бью об землю качельки-весы.
мама говорила носить панаму.