И серебрится

Печаль осеннего разлива,
как белый аист по весне,
летит по небу сиротливо.
И серебрится на стерне
роса в предутреннем морозце
пока за горизонтом солнце.
Но млеет в нежности заря.
Такая красота, не зря
встречает перелёты птичьи.
Их гомон наполняет лес,
он стал чудесным из чудес.
Стихами света возвеличен
в зелёном мареве с утра,
то изумрудная игра.

А льдины берег атакуют,
ломаясь, лезут на него.
Но берег тоже не пасует,
сопротивляется легко.
Ломает – сыпятся иголки.
Шумит река вся безумолку
и лёд плывёт как пароход.
Начался новый ледоход.
Мы всей деревней, все босые
стоим любуемся шугой.
А лёд-то выгнулся дугой,
загрохотал, что было силы,
потом осел, встав на дыбки...
...прошли весенние деньки.

Такая светлая соната
играется она в мажор.
Ни в чём река не виновата,
она мелеет с давних пор.
Не стало омутных заливов.
Как будто ручеёк извивов
храбрится, серебрится он.
Его минорный слышу звон.
Он воробьишкам поколено.
Водились в речке той ерши
и не росли в ней камыши.
По берегам густела пена.
Осталась в памяти она,
её с головкой глубина.

Нарисовалось вновь пространство
и проступает горизонт,
вернулись словно бы из странствий,
из-под туманности невзгод.
И обозначилась граница,
где отцвела уже пшеница
и колосится в поле рожь,
где первый высыпался дождь.
Повис на песне жаворонок,
стреляет трелью соловей,
подружке дарит их своей.
И в поле никаких воронок,
Земля свободна от ракет,
тревог воздушных тоже нет.

Да, нет, Мерзликин не безликий.
Ты принимать таким изволь.
Единственный из всех великих
без подданных своих король.
Колхозный строй он воспевает,
ещё пока того не знает,
что скоро рухнет весь колхоз.
И у меня к нему вопрос,
который задавал при жизни:
"Скажите, что за коммунизм?!"
В ответ так много укоризн
в сермяжно-песенной Отчизне,
когда во власти злой бандит.
Мне не ответил Леонид.