Грустинка

– Давай-ка, всё-таки дерзну
поставить нашу ту пластинку?
Взгрустнётся – добрым псом слизну
твою прозрачную грустинку.
Бескостным «боталом» своим, –
имей я к чуду предпосылки, – 
навёл и вовсе б глянец-грим,
у глаз разгладивши морщинки…

Остерегусь я лепетать,
подобно классику, про кружку,
боясь, скорее, схлопотать
по шее слёту за «старушку».
Мне б всё хохмить, конём бы ржать,
себя и ближних не жалея,
вновь позабыв, что вышло Время,
а я не смел его держать…

Нам, кстати, нечего делить,
себя же  – с дней недавних – не с кем.
Опять не вспомню: ты простить
успела ль? ведь бывал я резким,
неверным слишком, и искал
не там, обычно, вдохновлённость:
знай, дур окрестных вовлекал
в сиюминутную влюблённость…

Куда ж нам рваться из гнезда,
иль изменять дизайну веток?
Едва чадит моя звезда,
питаясь тленом этикеток,
обложек выцветших старьём,
давно бессмысленными фото.
Боец «невидимого фронта», –
я виден нами лишь, вдвоём…

Кивнёшь в сердцах, и зашкворчит
бесстыжий голос мой с пластинки.
Он снова твой, хотя звучит
для той, тебя, тогда – блондинки.
А может, пел чуть для другой –
в цвет платья крашеной брюнетки?
…И, в такт подёргавши ногой,
я залпом, с миною благой,
приму на грудь… свои таблетки…