***

нас запрятали в гробы раньше срока
белый атлас и осколочное солнце из витражных окон прячется за тучи
обрывками лучей
обломкамт лавы
босые дети скачут кладбищами
смеются разрезая мочки ушей
полусгнившее трупное мясо на ощупь как перележавший холодец и они морщат маленькие носики ежаться тонкими плечиками но продолжают
со стараниями маленьких монстров
рудиментарных богов
обтесанные ржавым ножом древесные ветви
пустыми рукми рисуют падающие звезды на внутренней стороне век
подводят слизистую карминной пудрой

нас кладут в гробы раньше чтоб мы привыкали
что смирялись что за шторой не прячется ангел из бумажных полотенец
сложи мечты в оригами и они обратятся мечем
которым можешь перерезать себе пульсирующие стенки сонной артерии
мы прячемся под обивкой диванов блошками прогрызающими себе замки в параллоне
глотаем экстаракт яблочных листьев вместо вИски и растираем вискИ до окровавленных трещин в черепно-мозговой

мой самый верный убийца,
я двадцать лет просидел на обломках берлинской стены считывая высоту солнца над горизонтом по рассположению созвездия кассиопеи и травя байки пробегающим мимо детишкам
я был кулой и кукольщиком
в оба раза мне хотелось вышибить себе мозги из кантрабандного револьвера но заклеенный мятной жвачкой курок все никак не хотел нажиматься

мой самый любимый бог
предводитель целого легиона подобных тебе многоглазых духов с оскалами в девяносто два
я хотел выжать из их склер апельсиновый сок и затолкать в глотки осколками льда
мефестофель целует мои нефритовые бедра пока я смотрю на свое отражение в черной озерной глади озера между лип и думаю
что я делаю
что я делаю
черт возьмет а я
что я такое господи
мой любимый бог
как самое жестоко-милостивое из существ
позволь сменить личину фауста на маргаритину и умереть за тридцать минут до казни
позволь умереть на твоих побагровелых от холода руках
целовать твои бледные как дурманная ночь губы
и больше ничего
и больше ничего не делать
не касаться
не казаться

знаешь ведь, ребенок положенный в гроб, что небо на самом деле снизу, а мы ходим вниз головой по струпьям космоса, что голоса сверепых северных ветров звучат, как крики недовольной матери, что настоящая любовь, как цветы на самом дне могильной ямы, и что птицы поют, потому что им больно
я завещаю тебе кажлый третий овраг в хвойных лесах, погибающих во время лавин фермеров, холод зим на заполярье и медовое вино в моем подвале

а мне пора лечь на белый атлас
теперь окончательно
я готов