к самой постановке творческой задачи

 
Премия «Поэзия» – 2021: Спокойный среди бурь
Лев Колбачев

Выжимка из статьи, касающаяся современности и верлибра, а также воспитания читателя



. По мнению этих представителей, поэзия должна существовать в пространстве вечных тем, а не сиюминутных событий, провоцировать не рефлексию, но чистое стремление к Высшему, быть не скальпелем, но болеутоляющим. Сама по себе эта позиция имеет право на жизнь, с одной лишь оговоркой: она применима только к собственному творчеству, но не к другим. Однако же распространённость этой позиции и попытки агрессивного её навязывания снова заставляют задуматься не о поэзии как таковой, а о социальных тенденциях, неразрывно связанных в том числе и с ней.

Ограничение области поэтического некими высокими, общими темами – не что иное как одобряемая форма эскапизма. Ведь «абсолютные» категории нематериальны, это просто абстракции, а, как говорил один известный киноперсонаж, «в наше время всё невещественное становится вдруг несущественным». Абсолютизированное, равно как и нарочито выдуманное зло – не страшно, на «символической» войне не убивают, а сказочная любовь – не греет. Разумеется, мне возразят с позиции того, что настоящий поэт – это демиург, и его вымысел создаёт реальность, воздействующую не слабее повседневной. И разумеется, это так. Но даже утверждающие этот красивый тезис редко следуют ему на практике.

Важнейшее отличие силлабо-тоники от верлибра в том, что она гораздо дальше отстоит от естественного, обыденного языка. Никто не говорит в рифму и соблюдая размер в обычной жизни. Традиционная поэтика – маркер того, что всё происходящее в произведении ненастоящее, что автор отделён от лирического героя, что созданный мир – простая игра разума (даже если сам автор считает иначе). О природе этого механизма надо говорить отдельно, но факт его существования сложно отрицать.

 «Ненастоящесть» языка смягчает авторское сообщение. Кроме того, корпус силлабо-тонических текстов, прочитанных средним «любителем», включает в основном классику (то есть «тексты о том, что если и было, то было давно»), и тексты современных авторов «о вечном», либо стилизованные под старину или сказку. Это тексты «не про нас». Так сложилось исторически.

В результате сила эмоционального воздействия верлибра с аналогичным посылом на неподготовленного читателя оказалась непропорционально сильна. Высказывание верлибриста воспринимается как прямое, вызывая сильную эмоцию, которая мешает вчитаться в текст (часто даже не даёт дочитать до конца), и провоцирует реакцию не как на произведение искусства, пусть и не нравящееся, а как на выпад в сторону читателя, со вполне очевидным результатом. ......

Условный читатель «не готов» не к верлибру, равно как и не к чему угодно ещё на уровне приёма. Он просто не хочет предметного разговора о сложных, болезненных, травмирующих вещах. Поэзия для него – воды Леты или цветок с острова лотофагов, позволяющие забыться в прекрасном иллюзорном мире. Разумеется, нельзя его за это осуждать: мир и так достаточно страшен и несовершенен, чтобы отдавать констатации этого несовершенства немногие часы досуга. Но вот требовать от поэзии только мёда и елея, агрессивно выдавливать всё остальное за пределы искусства – это совсем иное. И именно агрессивное требование подобного представляет собой ещё и социальный маркер: здоровый человек и здоровое общество в обезболивании не нуждаются.






Лев Колбачев