Виктор Федотов

ВИКТОР ФЕДОТОВ
(1922–2005)

Есть у цветов цветение второе,
неброское, но дорогое нам,
как воины, отставшие от строя,
растерянно глядят по сторонам.
Цветы кой-где мелькают у дороги,
мол, опоздали и себя корят,
обидчиво нахохлились, продрогли -
полны прохлады зори сентября.
И в час когда чуть солнышком согрета,
еще шумит листвой деревьев рать,
ласкают взор цветы – частицы лета…
Как хочется их в целое собрать.

***

Мы в бой идем.
Исчерчены двухверстки*,
и в уголках
на карте полевой
моих стихов
привычные наброски
немного наспех
схвачены строфой.
И тут же обозначены
заряды,
прицелы,
угломеры,
ориентир...
Здесь бой и труд
ужились рядом,
штык и перо,
война и мир.

* Двухвёрстка – топографическая карта прежде в масштабе двух вёрст на дюйм (примерно 1:84000), ныне то же в масштабе двух километров на сантиметр.

МАСШТАБЫ

Смотрю на карту – как же это рядом;
здесь шли на Мгу, а тут на Красный Бор!
Другая карта и с другим масштабом,
а в памяти двухверстка до сих пор.

Всё находил в ней: озеро, болото,
была подробность всякая видна,
пусть от деревни лишь одни ворота,
а все деревней значилась она.

И дрались за нее. И из подвалов
крестьяне выходили к нам гуртом...
Где стрелы красные чертил, бывало,
теперь тире уместится с трудом.

ПОБЕДИТЕЛИ

Меня окружают Викторы, теперь все чаще в сединах,
надо бы после Победы так больше назвать детей —
и мальчиков, и девчонок. Назвал я Виктором сына,
Победителем Победителевичем стал он по воле моей.

Когда я встречаю Викторию — друга жену, все вижу,
как светится в ней наше время, радость его и грусть.
В   войну   защищал   страну   я   и   дома   московского крышу,
в котором морщинку любую помнил и знал наизусть.

Опять на земле неспокойно.  Не могут жить мирно люди,
все  ищут,  как  лучше,   вернее,   жесточе  друг  друга убить,
хотя человечество знает — победителей больше не будет,
и  значит, что станет  некому   Виктора  имя дарить.