Элегия

Заводы небо очерняли,
гудели красные детали
турбин. Но небо было все же
пустынно, сине и черно.
Пусть исковерканное, но
на диво дивное похоже.

Давно кем ни было прощенный
(хоть с виду, пусть, умалишенный)
родной несуетливый город.
Бухие возгласы — и вот
в ночи его голодный рот
не то зашит, не то распорот.

Под звездность звезд, тлетворность тлена
встречали снова жентельмена,
просящего избитый чирик:
«Прости, прости, почтенный мой,
хотя б немного... ой-ой-ой
мы в годы юные мочили...»

В тени вонюче-грязных баров
стояли пьяные амбалы,
кричали Михаила Круга
в плену полуночных утех,
и чрезвычайно конский смех
играла добрая подруга.

С друзьями часто наблюдали
подобный натюрморт. Желали
без всяких доблестных обманов
цивильней пить, не так орать,
у наливаек не стоять
с артелью пышных нимфоманок.

Различных градусов медали:
бухали, пили, выпивали?
...Стаканы исполняли сальто,
и пьяный в стельку уркаган
под хриплый лозунг «жизнь ворам»
сребрил устами гладь асфальта.


2022