Двенадцать лет. И долгие лета...

Двенадцать лет. И долгие лета
Меня за поворотом ждут в объятья.
Опять весна одела города
В веселые и радужные платья.

И кровь кипит - до дел и кутежей,
Какие могут отроки позволить,
Пока охота есть до мятежей
И хочется лелеять жизнь и холить.

А я горяч скорей не от того,
Что бегал два квартала по аллеям,
Глядев, как небо дышит широко
И облако задеть собой не смеет-

Так зол я, что родители сейчас
Меня пытались выпороть (но тщетно)
За то, что я курил, да и не раз,
Отцовские в подъезде сигареты.

Но я сбежал. Эх, глупо и смешно,
Ведь вечером мне снова возвращаться.
А ныне я, где тихо, но грешно,
Стараюсь дымом страстно надышаться.

А с крыши вид - такая лепота,
Белград как на ладони предо мною.
И милая, простая чистота
Улыбок добрых светится звездою.

Внизу в футбол играют, слышу - гол,
И смех летит крылато, будто птица!
А рядом дом мой, где сейчас раскол
И скоро я не буду веселиться...

Но что за гул? И в небе самолет
Кружит, но как-то странно и зигзагом,
А вот еще, еще. И в поворот
Уходит тройка плавно, шаг за шагом.

А я курю вторую и взатяг
Уходят мои мысли и мечтанья,
Где нет ни ссор, ни диких передряг,
И нет за все проступки осознанья.

Но вот сирена глушит разум мой.
И вой зудит по коже моложавой,
И этот непрерывный, страшный вой,
Как кажется, гремит над всей державой.

О, милый мой Белград, как много ты
Страданий перенес невыносимых,
О, как враги пытались красоты
Стереть оттенки, прилагая силы.

Что сталось на Балкане среди гор
От светлой Югославии поныне:
Лишь память о величьи да террор,
Какой чинили, "славя" твое имя?..

И вот отряд стервятников парит-
Огонь пылает, смех сменился плачем.
Опять столица Родины горит,
А я так юн, что не могу дать сдачи...

И вот я вижу - бомба на мой дом
Несется, словно лезвие на плаху.
И я лечу по лестнице. Кругом
Поддалось все невидимому страху.

А я едва не плачу и бегу,
Надеясь, что родители с сиреной
Спустились вниз. И клятому врагу
Они не дались с легкостью разменной.

Но дом мой пал. До самого холма,
Не стало стен, где я ножом царапал.
В глазах моих не пустошь - просто тьма,
Как будто свет погас иль кто-то сцапал.

Так жизнь мою спас горестный табак,
Который проклинали те, кто дорог,
Которых не вернуть теперь никак.
И нет любви. Не стало недомолвок.

Не стало ничего. Руины. Стон.
Двенадцать лет. А дальше - неизвестно.
И хоть убейся в яростный поклон
Богам - все миновало. Бесполезно.

И пусть пропал стервятник, что кружил
И стал злодеем многих сербских судеб.
А я с тех пор ни разу не курил
И даже не замысливал по сути.