Кобылецкие приключения

     Памяти моего товарища Петра Шерстобитова.               
               
                Кобылецкие приключения.

Однажды играли в карты у конногвардейца Нарумова… Вот же дворянская фамилия и мой рассказ на классику сбивает. Играли мы в карты у помощника машиниста тепловоза и моего  друга Олега Нарумова. Тройка, семёрка, туз выпали мне, машинисту тепловоза и напарнику Нарумова с простой народной фамилией – Шерстобитов и самым обычным на Руси именем – Иван. Выходило, что водить при игре в «жмурки» Олегу. Сейчас объясню, почему жмурки в кавычках: В начале лета 1988 года, во времена полусухого закона в Советском Союзе, решали мы с другом одну очень увлекательную задачу. А именно: на какой курорт отправиться отдыхать в наш заслуженный отпуск. Для этого у нас оформилась целая традиция: Проигравший в карты, в двадцать одно, с завязанными глазами и раскрученный напарником подобно спортсмену при фигурном катании, но с целью дезориентации в пространстве,  устанавливался перед висящей на стене огромной картой СССР и должен был ткнуть указкой  в наугад выбранную область. А потом, сняв повязку, найти находящийся в этих краях курорт. В этот раз Нарумов нанёс укол в район западной границы державы, в Гуцулию, то есть в Закарпатскую область, где в Раховском районе и обнаружился ближайший приют отдохновения -  Кобылецкая поляна. Указано – сделано. Нам, холостым да не женатым, собраться – только подпоясаться. Тем более железнодорожникам по «железке» раз в год проезд бесплатный хоть до Владивостока и обратно, а с Челябинска, где мы и обретались, до Гуцулии куда как ближе. И вот мы на железнодорожном вокзале города Рахова пересаживаемся в туристический автобус, который везёт отдыхающих на Кобылецкую поляну километров пятьдесят по дороге,  петляющей между живописными горными хребтами.
Приехали и взаправду на поляну, где стоял огромный шатёр, как в сказке с яствами и, главное, питием. Ну, то, что в нём вина хоть залейся – это ладно. Вина, в виде бражки разной степени готовности, мы с другом и дома напились, а вот то, что водочкой с названием Гуцульская все полки уставлены – это куда как в кайф. Дома-то не разгуляешься, поскольку по талонам всего бутылкой водки и двумя бутылками вина  в месяц отоваривают. Прямо с вещами кидаемся к ближайшему незанятому столику. Берём поллитровку для разминки и видим, что мужики, собравшиеся в шатре за столиками, на нас уставились с какими-то дурацкими ухмылками на физиономиях. Мы на всякий случай «сбавили обороты» - отставили в сторону стаканы, налили водочки в стопочки, то есть всё чинно, благородно. « Ну, с прибытием!» - Олег замахнул стопарик первым, вмиг  побагровел, вытаращив глаза и, не к столу будет сказано, еле-еле удержал потреблённый продукт в желудке. Присутствующий в шатре народ, из ранее приехавших, дружно прыснул над Олегом смехом разной степени громкости, но удержаться не смог никто. Поскольку, когда мой друг отдышался, выяснилось, что Гуцульская на вкус превосходит самый  противный  самогон. Ну и что теперь делать? Не пропадать же добру. Я прошёлся глазами по рядам различных напитков на полках заведения, в котором мы оказались: «О-о-о, то, что нужно – ткемалевый сок!». Испытывать методику приёма вовнутрь Гуцульской взялся я: Налил стопку, так сказать, водки, в стакан налил сто грамм ткемалевого. Взял в правую руку ёмкость с Гуцульской, а в левую с соком. Опрокинул в пищевод стопарик и без промедления отправил туда же ткемалевый: «Ништяк, устаканилось!» Нарумов последовал моему примеру, причём не только он. Как я позднее узнал, продавщица в этом шатре в первый раз за много месяцев затребовала у своего начальства для продажи фантастическое количество ткемалевого сока.
В общем, первый день на курорте прошёл неплохо. Разместили нас в номере с видом на Кобыляцкую гору. Длинная лоджия была перегорожена ажурной решёткой, отделяющей нашу территорию от соседей, супружеской пары получившей номер рядом с нами. Им мы сразу не понравились: мол некультурно себя ведём, шумим, бухаем. До оскорблений на великом матерном дело не дошло, но надо же было как-то наказать эту парочку за отсутствие к нам чуткости. Ради такого дела мы предприняли мозговой штурм. Даже «ткемалевку» пить бросили, пока не отомстим, и надумали: Представьте себе такую картину: Ночь, улица, фонарь, аптека…э-э-э, что- то я опять не туда – отель, июньский погожий  вечер, по вине соседей переставший быть томным, лоджия на втором этаже, всё цветёт и пахнет! Пчёлы и осы мимо нас шныряют как шпана на задворках Копейска, шахтёрского города спутника Челябинска. После этих наблюдений и дальнейших умозаключений мой друг сбегал в знакомый уже шатёр, купил банку самого запашистого мёду и, как стемнело, я перелез за декоративную решёточку и намазал мёдом соседские балконные двери. Разбудил нас утром «концерт для скрипки с контрабасом» в исполнении наших весьма вокальных соседей! Куда они потом подевались мы так до сих пор и не поняли, а в соседнем номере поселились две очаровательные девчонки, с коими мы не преминули познакомиться. ( Надо же как славные девушки влияют на культуру речи).
Через несколько весьма приятных, в девичьей компании, дней… (Да не суть важно как их звали. Курортные знакомства характеризуются словами из песни: «Всё равно коньяк или мадера, ром или гуцульское вино. Всё равно Тамара или Вера,  Катерина – тоже всё равно»). Экскурсовод потащил отдыхающих покорять эту самую кобылячью гору высотой тысяча сто семьдесят семь метров над уровнем моря. Обещал показать красивый вид с неё, вручить диплом и значок о восхождении. Можно подумать, что мы с Олегом по нашему южноуральскому Таганаю не налазились. А наши девчонки пошли. Ну, хорошо: К их возвращению мы «накрыли поляну» и приготовили взнос экскурсоводу в «жидкой валюте» за наши будущие дипломы и значки о покорении кобылячьей горы. Дома же надо похвастаться, как мы героически покоряли чуть ли не Эверест.
  Когда экскурсовод вернул нам девчонок -  мы всей компанией отпраздновали восхождение и пошли купаться на озеро, которое Нарумов присмотрел, пока наши туристки «сбивали ноги о колдобистый пейзаж». Я, рисуясь перед девушками, в стильных плавках красиво сбежал по крутому склону до береговой скалы и затормозил рукой о ствол дерева, лихо развернувшись фасом к нашей компании. Мой закадычный друг решил повторить забег и так же красиво ухватился за ствол соседнего деревца, снеся его напрочь, и улетел на нем как на метле в озеро. Не пугайтесь, высота скалы была небольшая, а озеро под скалой глубокое и Олег,  сопровождая полёт дикими воплями, как настоящий ведьмак на метле, с громоподобным всплеском влетел в воду. Но на этом его приключения не закончились. Моего друга вышвырнуло на поверхность озера словно какой-то нечистой силой. Он, крича на этот раз что-то более разборчивое, но менее благозвучное, чем вопли, мигом подгрёб к берегу, буквально взлетел на скалу и побежал к текущему поблизости ручейку промывать ссадины, полученные от сметённого им дерева. Оказалось, что солёность в этом озере была обалденная. Можно было просто лежать на воде и любоваться вездесущей кобылячьей горой вкупе с синим в кружевных облачках небом, чем наша троица и занялась, ну а позднее, вместе с Нарумовым, и другими приятными времяпрепровождениями.
Вот в таком духе и прошёл наш отпуск 1988 года. Если бы кто из молодых спросил меня о том времени: «Как тебе жилось при социализме? Там же царила тирания и застой!» Я бы ответил: «Там царила моя молодость вместе с молодостью моего поколения!»
                Красных Евгений. 14. 10. 22Г.