Осенний пляж

Осенний пляж,
Холодная вода,
Усталый кипарис,
Пейзаж убогий.
По берегу бредет,
Печальный Дионис,
Босой и в драной тоге,
Бог виноделья и актеров,
Но в итоге, 
Не получивший ничего.

Лишь забытьё,
Тяжелое похмелье
И рядом никого,
Красавиц ожерелье,
Поклонниц страстных
След уже простыл.
И жар любви в душе,
Увы, остыл.

Что делать дальше,
Вот вопрос вопросов,
Наняться в экспедицию
Матросом,
Нанялся – вот приплыл.

Двадцатый век.
Какая-нибудь Ялта,
И санаторий.
Где родная Спарта,
Афины древние,
Их след давно простыл,
Очаг в Дельфийском храме.
Уже погас. Остыл.

А здесь полставки,
Массовик-затейник.
Танцпол, столовая.
Туристов муравейник,
С началом осени иссяк.   
Пляж опустел,
Погас маяк.
Стоит уныл и пуст,
Как старый холостяк.

Остались бабушки, пенсионеры,
Вдовы. 
Какие-то седые Казановы,
Любовники умелые,
Но в прошлом.
Сейчас противные,
Как в анекдоте пошлом.

И Дионис на это все взирает,
И думает, в уме перебирает,
Рецепты магии,
И заклинаний строки.
Унылые, как школьные уроки.
И понимает: Нет, совсем не то.
Вся магия для них,
Как конь в пальто.
Все это пошло и смешно,
И пусто.

Другое нужно здесь.
Высокое искусство.
Для этих вдов,
И Казанов-пенсионеров,
Когда-то в прошлом,
Бойких пионеров.
Поклонников легенд,
И флибустьеров.
Душ человеческих великих,
Инженеров. 

И верящих в добро.
Всегда худых, спортивных,
Хоть и наивных,
Но ужасно креативных.
Но где это искусство?
Где оно? Увы, все пропито.
И продано давно.

От этой мысли Дионис страдает.
Но, и одновременно, вспоминает,
Что бог он, черт возьми.
Да, это стыдно.
Но ничего, и будущее видно,
Взывает к прошлому,
Как это было прежде,
Давая путь и вере, и надежде,
Что все-таки, он бог,
Потомок Зевса.
И выше он страдающего плебса.
И он, конечно, всем еще покажет.
Свое божественное Слово,
Скажет…

Он погружается в глубокое раздумье.
И чувствует, что близкое безумие. 
Присущее поэтам и богам.
Ему явилось.
И улыбнулось.
Феей обратилось,
Зовет его в глубины лабиринта,
Подземного Аида,
Где Фемида свой суд вершит.
И приговор выносит.
Но Дионис суров,
И ничего не просит.
Лишь произносит имя Ариадны,
Своей жены.
И вот, она явилась.
И нитью путеводной обратилась.
И он находит путь в стране забвенья.
И чувствует: Да, это вдохновение,
Явилось, наконец.
И снова он боец,
И он опять творец.
 
И вот, оно свершилось.
Запело море,
Чудо совершилось.
И это не мираж, и не труизм.
И пионеры видят… Коммунизм.
И это никакая не истерика.
Обычная дельфийская мистерия…