Старина

Звучит клавесин – нескончаемый Бах,
Рождает во мне те старинные чувства.
Багеты, камины уже на местах.
Картины и мебель, предметы искусства.

Приятно мне вспомнить о той старине,
Которой вовек у меня не бывало,
Но я как Хайям говорю о вине,
О том, чтоб налили, о том, что мне мало!

Вот кресло, очаг и вино так пьянит,
И Бах растерзал клавесин до оргазмов.
И чад от свечей потолок закоптит
Орнаментом полным идей и маразмов.

И плед, и окно, тени бродят в углах.
Большой канделябр утыкан свечами,
А с неба-лепнины на белых крылах
Спускается ангел, сверкая очами.

Пришёл, долгожданный, меня навестить,
Играть до утра в укрощенье огня,
Рассветную думу в туманы вместить,
И тьму разгонять по углам, что маня

Настойчиво ждет и глядит из-под лба,
Как стимул соединения рук.
И пот проступает с холодного лба,
И сердце стучит в предвещании мук.

Таков только миг, как игра в «если бы»,
И смех костной бабочкой вылетит в свет.
Мы молча покинем раздумья столбы,
Ведь кубок испит, а смысл – испет,

И незачем критиковать пауков,
И славу трубить догоревшей свече.
А с Бахом так просто уйти от силков
Системных понятий, туда где «ничей».

Заезженный мир стухших чувств и значений,
Истерзанных новым дыханием моды.
Свободный! Свободный! Ничей словно гений,
Которому звезды милы и уроды.

И Баху орган трубозвучный как брат.
Как брат ему карлик смешной – клавесин.
Везде стариною наполню свой взгляд.
Везде упаду я, как будто без сил…

Наслушавшись, вдоволь испивши вина,
Видений стоокую тьму разгоню.
Глаза вашей майей опять я пленю,
И там где окно будет просто – стена.

21