Они танцуют...

Они танцуют.

Движенья их безмятежны, словно под солнцем медленная вода, и плавный жест, как немое слово, безукоризненно точный дар для всех богов, что застыли в камне, не в силах сделать хотя бы шаг - не принимая законы кармы, они струятся, едва дыша, касанье кажется, может, снится, но исчезает, как талый лёд - а нежность дремлет у них в ресницах, мерцает вечности напролёт; переступая по струнам мира, по самой корочке бытия, бесценны - золото, ладан, мирра, освобожденье от забытья, и тени гибкие не устанут, не умалится покой и стать - такими волны уже не станут, такими реки могли бы стать; но вот, так тихо и незаметно, что не увидит совсем никто, меняясь, ставят на прошлом метку, и ускоряются, и потом...

Они танцуют.

Прозрачней ветра, изящней мысли их поступь лёгкая - над землёй изломы линий, извивы смысла изображают ночной полёт, прохлада пальцев, витки, вращенье, не руки смертные - два крыла, синхронность пауз как отраженье всего, что можно ещё желать, о чём молчать; наконец очнувшись, взмывают - мягко, почти любя - и воздух выдержит, не прогнувшись, хоть и не верят в самих себя, не существуют - по существу им нужна секунда, момент, а всё, что было, память метелью сдует, что будет - случаем унесёт, сейчас - правдиво, и только в танце свобода выбора быть иным - они настолько хотят остаться, что свет небесный нисходит к ним; и тут, в невинности замечая пока лишь искры запретных тем, всё больше, больше разгорячаясь, ещё сближаются, и затем...

Они танцуют.

Удары молний, пращи и стрелы подобны огненным их телам, и если будет ещё быстрее, то мир расколется пополам, предел, затмение, Кали-юга, восторг у пропасти на краю, они могли б вознести друг друга, да вот безумцев не ждут в раю; мгновенья, взгляды по влажной коже, истома бёдер, священный жар - и все грехи в этом ритме тоже переплавляются, чуть дрожа, и страсть превыше любых талантов для тех, кто музыкой заклеймён - теснее, в круг, он второй по Данте, он предпоследний в цепи времён, дыханье сбилось, уже до боли сжимает сердце - четыре, пять, вдруг - замирают, смиряя волю, смолкают, гаснут, опять, опять...

Они танцуют.

Тяжёлый, мраморный, неуклюжий и непродуманный поворот - но чувства схвачены лютой стужей под крепко спаянной кожурой, одна лишь скука на бледных лицах лежит, как снег на пустых полях - едва способные шевелиться не отличаются от нуля, на них, преступно обыкновенных, смотреть немыслимо, страшно жаль - здесь нет ни пламени вдохновенья, ни наслажденья преображать, как будто - кода, финал; и всё же, поймав мелодию, как скворца в ладони - крепнут, и не тревожит их путь ни серости, ни творца; так прорастают цветы из плена сухих и мёртвых своих семян, так возрождается жизнь из тлена, всегда вернуться к себе стремясь, так, выйдя новыми - молодыми, но с древней горечью на устах, скользят - без наглости, без гордыни, хоть землю юной смогли застать, и столько грации в верных тактах, плечах покатых, волне волос - их красота восхищает так, что и у зимы на душе тепло; фигуры кружатся, истончаясь, как раньше - просто, привычно но совсем другими идут к началу, приоткрывают себя, и вновь...

Они танцуют.