Эхо прошлого

               

Не услышите здесь матерей вы пронзительный плачь,
Не найдёте имён и крестов на заросших могилах
Годы канули в Лето, закончил свой путь и палач,
И лишь папки хранят эту память на полках в архивах.

Сколько их по Сибири разбросано тех лагерей,
Буд-то скорбные знаки стоят среди елей застывших,
Где калечили судьбы ни в чём не повинных людей,
Поколением новым почти что уже позабывших.

Под напором репрессий Страна к новой жизни звала,
Всё сильней и сильней лютовала нечистая сила,
И летели к земле златоглавых церквей купола,
А за правду наградою были тюрьма и могила.

«Воронки», как собаки, повсюду шныряли тогда,
Сея страх, оставляя лишь слёзы да горе,
И невинных людей увозили в Сибирь поезда,
Чтоб дешёвой рабсилой мосты возводить на Печоре.

Да Страна поднималась, но это был каторжный труд,
На цинизме с жестокостью мир палача был построен,
Но его до сих пор почему-то великим зовут,
Хоть по нормам марали презрения только достоин.

Что народ пережил, нам теперь уже сложно понять,
Но у тех крикунов затряслись бы коленки,
Если им довелось бы самим в том Аду побывать,
Глянув смерти в лицо у измазанной красненьким стенке.

Не далёк тот умом, кто в эпоху репрессий зовёт,
Не подумав о том, что его этот ужас коснётся,
Если всё позабыть, устремившись в слепую в перёд,
То, возможно, для тысяч бедой этот шаг обернётся.

Нет страшней ничего, если правит безумный палач,
И когда ему служат трусливых подонков ватага.
До сих пор над тайгой, говорят, Слышны стоны и плачь.
- Это души людей, что замучены в стенах ГУЛАГа