Солнцебылина

Светостарый воевода древних дней
вышел из-за туч и хвалебную песнь затянул.
Брови сведя под холодным шелома железом,
губы трубочкой держал, широко раздувал грудь.
Как увидели берёзки и рощи сосновые,
как колышется борода героя надмирного,
поклонилися ему в пояс и прямы стали,
воспряли ото сна, как глухари весною.
Заиграли веточками, как юные, дубравы вековые,
жёлуди в землю вошли и деревами вмиг обернулися.
Образины, напротив, норные в укромища попряталися,
жжёт их и мучает долгожданное света пришествие.
Гулко затрепетали озёра и моря черноводные,
а кряжи гористые с насиженных мест поднялися.
Героесвет длань простёр пятиострую,
щитом ударил лихо в небушко синее,
воскликнул: "Добро тебе, землица знаемая,
знаемая–любимая страна загорная,
богатыреокая красавица,
скатерть бытия русского!"
И прошёл, как по дому своему, до заоблачных высей сиреневых;
золотистой брадой помавая,
вошёл в опочивальню малахитовую,
что под Гром-горой за девятью морями.
А и у опочивальни той тривратный вход:
наперво прошёл Светосмысл врата каменные,
толщиной–шириной в сто локтей,
сплошь резные, с фигурами марморными;
след за ними – ворота осиновые,
петли их благовониями смазаны,
а посредине – замок рубиновый.
Напослед прошёл воевода ворота шёлковые,
как гусиный пух лёгкие, искристые,
и уснул на ложе сном тихим, радостным,
грудь покрывалом персидским укрыв великую
в ожидании череда своего;
а его и вся наша околица,
весь край ждёт с нетерпением,
ну да скоро уж.