Шёл пятый

Шёл пятый год, восьмой, двадцатый, сменялся май холодным летом, мы уезжали, улетали туда, где теплым, жарким светом встречали нас объятьем добрым соборы, пальмы и дворцы,  суровый кафедральный полумрак Парижа и Вены, Турку и Стокгольма, гламурный Гамбург, белый Рим, оранжевый закат Афин, душевной Праги синагога, Иерусалима  вечный зов, и к морю Мертвому дорога, в Кемере - долгожданный кров.

И нам казалось –  плен безделья и счастья будет только вечным. Свободы крылья не калечат ни время, ни тоска проблем. Пески всех пляжей истоптали, плескались, радуясь волне, и думали, что окончанье бесперспективное вполне.

Нас ждали дома, ждал наш город…Опять друзья, опять дожди. В прихожей обувь снова горкой, пришли не все, но все пришли. И разговоры до полночи, и шелушенье на спине,  прожженая дыра на шортах, и кожа цвета «карамель». Но с каждым часом всё ленивей, всё тише голоса друзей, и джаз не кажется крикливым, а солнце кажется красней...

И понимаешь утром ранним, когда прошло немало лет, что окончанье – это рана бесперспективна  не вполне.