Просите мира

Вавилонская башня рухнула в феврале.
Мы сперва не заметили – мало ли что рассыпается по земле.
Были навеселе, целовались в парадных, копили на ипотеку,
Зажигали фонарь и ходили гуськом в аптеку,
Словно перипатетики или придурки-ролевики.
Снег затмевал нам волосы и сыпался из руки,
Мы плескали в бокалы шато Тамани
И не замечали, как сугробом нарастает не-по-ни-ма-ни-е.
Не бордюр и поребрик, не урода и красотуля,
Не невеста, что по-турецки сидит на стуле.
Слово «мир». Слово «правда». Слово «тебе кохаю» -
Вроде все правильно, но подзвучка, увы плохая.
Запретили писать стихи на родимой мове.
Запретили беззвучной речи учить немого.
Запретили плясать на крыше, играть спектакли.
Запретили считать иначе.
Я прав, не так ли?
Прав, когда говорю, что в аду горите –
И неважно, на русском, на квенья, хоть на иврите.
Вы предатели и враги, чужеродные элементы –
Помните, ваше море всегда мементо.
Вы такие! Сякие! Не человеки!
К черту эллинов с иудеями, просто жиды и греки,
Рак вам в руку, горите… Уже сказали?
Собирайте чемоданы, встречаемся на вокзале.
Сами знаете, куда из Варшавы поедет поезд,
Колыхаясь на рельсах, не парясь, не беспокоясь.
Слово «друг» актуально в цветах мундира.
Всех недружных скушает крокодила –
Ишь по Невскому гоголем стерва ходит…
На полях под Нарвой по новой гулять охоте
Но никто не придет на зов, и никто не встанет.
Вавилонская башня смешала кресты Казани
Полумесяц и желтые звезды Бахчисарая.
Выбирая слова, я не знаю, что выбираю.
Я не знаю имен, я не знаю других наречий,
Я впадаю в одну из множества глупых речек.
Я шепчу – и слышу далекий шепот.
Нам, поэтам, пространство речи стихами штопать,
Не по чатам, милые, не по залам и по салонам –
В красном поле сличать кирпичики башенки Вавилона.
И просить – неумолчно, жарко, неутолимо:
Мира, Господи.
Мира, Господи!
Мира, Господи!!!
Мира Ерусалиму…