нас устрицы кидали в море...

                                                                Беляевой Татьяне 11   на  «Могу поэму эту я тебе послать…»
 
 
 нас устрицы кидали в море
в твою поэму с головой
нырну чтоб обрести покой
который нам всего лишь снится

а створка ракушки лоснится
я оставляю номер свой
спеша пристёгиваю крылья
 и отрываясь от земли
лечу над небом без усилья
 взрывной изгибистой волны
эксгибиционистом мук душевных
и в них затворенных дверей

а шторм стихов пучиной мглистой
врастает в реку головы
на позументе-пьедестале
груди изогнутой вперёд
аж чайки реют в створе рамы
но ни на йот наоборот

в них мысль и сила вдохновенья
в твоей поэме маяка
теряющегося за стены
квартирных келий в полвершка

где муравей ползёт по кругу
ночлег—побудка—бутерброд
не поднимая веки другу
что сам порой не разберёт

«на столе цветов корзина
на груди в охапке Зина
в холодильнике пузырь
с бутербродом в дырках сыр»

как окончить эту повесть
что совсем не началась
ты молчишь – я беспокоюсь
плесень хлеба бок взяла

у соседей третья полка
и высокий табурет
в ветках плавает спокойно
кто давно и вечно спит

но приходит постоянно
иногда не по ночам
не снимая с плеч пижаму
и билет в далёкий рай
оброняя постоянно
постояльцем в флигельке
яви в трещинах и глянце
на фарфоровом окне

где цветы засохли в вазе
в ванне плещется прибой
Кама заглянула к Яме
а на пляже в жаркой Яве
«Ява» мчит твоей строкой
и вытаскивает ножик
и выскабливает текст
между запятых и точек
на которые запрет

дефис-дефис-остановка
по полудни в два часа
двери растворяет дворник
устрицы-троллейбуса

и течёт по трапу ножка
лайкой чёрною блестя
и серебряные звоны
в голове у звонаря

а у фонаря в круг света
робко бабочкой ночной
входит в лёгкий газ одета
не Одетта не Ассоль

и порхает в тьме глубокой
тени от стенных часов
ни невестка ни золовка
ни сестра ни зверолов

аллегория всего лишь
со строфы на целый такт
а в антракт несётся в школу
на последний летний бал

и теряя всю обувку
всё надеется найти
не идя на стометровку
к сердцу принцыну пути

да кузнечик пилит соло
в головах цикадный звон
говорят – поди ж эвон
приглянуться статской даме
что вернулась с похорон
в фраке с джинсовой обтяжкой
с кошкой чёрной на плече
и в соломенной фуражке
снесенной на вираже

а спортивное «Ферари»
продолжает свой разгон
и к чертям – к ядрённой маме
выпадает из окон
после третьего звонка
после всех отбитых склянок
с сыном ложки оловянной
металлиста-дурака

тузит в тузике за бакен
позади оставив буй
в глотку сто чертей и кракен
если якорь подтянуть
как чулки ажурной ножки
из троллейбусных дверей
жеребёнка-иноходца
не арабских ли кровей
не того ль что в позапрошлый
домогался к нам в четверг
но был посланный по почте
и почти не похудел
только малость прохудился
и протёк к соседям на
то ли птицу то ли пиццу
ну какого им рожна

на Парнасе ветры дуют
на парнишке зеркала
из угла достали цуйку
для приморского узла

на развязке трактор в мыле
в пене загнанный шофёр
а к любимой на дрезине
(умолчав об этом Зине)
путеводный жмёт монтёр
с сигаретою за ухом
залихватски заломив
чуб с букетом традесканций
с древнегреческих могил
где писали могикане
эпитафий на скале
прародительнице Майе
на гранитном валуне
о который волны в брызги
на какой сосна растёт
и улитка очень близко
Дубль-Гис к глазам несёт

гаджет твой отправлю маме
папе пару сапогов
на побывку к Нараяме
принесу стога с лугов

Вот где русское раздолье!
дольний запах горний свет
Ах, простите, я так долог,
что забыл про этикет…




5 июня 2022 г., 22:57