Сонет 48 У. Шекспира

Собравшись в путь, старался я всегда
Безделицы свои закрыть в ларец
Для пользы тех вещей, приход беды
Коснуться б не сумел их под конец.

Со мною ты, и что мне мой ларец.
В покое не побыв, в плену тревог.
Дороже ты всего, что дал творец,
Оставить без своей заботы смог.

Нельзя тебя защёлкнуть на замок,
Со мной ты и тогда, когда далёк.
В груди моей найдёшь ты уголок,
Где отдых обретёшь после дорог.

Я всё боюсь, что украдут тебя,
Коль воровство и честности стезя.


Sonnet 48 by William Shakespeare

How careful was I, when I took my way,
Each trifle under truest bars to thrust,
That to my use it might un-usd stay
From hands of falsehood, in sure wards of trust!
But thou, to whom my jewels trifles are,
Most worthy comfort, now my greatest grief,
Thou best of dearest, and mine only care,
Art left the prey of every vulgar thief.
Thee have I not locked up in any chest,
Save where thou art not, though I feel thou art,
Within the gentle closure of my breast,
From whence at pleasure thou mayst come and part;
And even thence thou wilt be stol'n, I fear,
For truth proves thievish for a prize so dear.


Подстрочник: Александр Шаракшанэ

Как я заботился, когда отправлялся в путь,
поместить каждую безделицу под крепчайшие запоры,
чтобы для моей пользы она осталась нетронутой, --
сохранить от нечестных рук, под надежной охраной!
Но ты, рядом с которым мои драгоценности -- безделицы,
мое самое ценное утешение, а теперь -- моя величайшая печаль,
ты, лучший из всего, что есть дорогого, и моя единственная забота,
оставлен добычей для любого пошлого вора.
Тебя я не запер ни в какой сундук,
а только храню там, где тебя нет, хотя я чувствую, что -- есть:
в нежном узилище моей груди,
которое по произволу ты можешь посещать и оставлять,
и даже оттуда, я боюсь, ты будешь украден,
так как даже честность склонна к воровству ради такого драгоценного
трофея.