Слепая ночь

Слепая ночь блюёт осколки звёзд
в стеклянные обветренные лужи.
Визг неотложки; ей бы фельдшер нужен
и полежать под капельницами до завтра.
На сводах яркие, незажившие шрамы —
обрывки в панике прочитанной ей мантры,
где слово к слову подбиралось филигранно,
горят подсвеченные фонарями облака.
И свет от фар впечатывает тени
в бетон, в асфальт, в стеклянные панели,
где они бьются, корчась в адских муках.
А люди тычут пальцами в стекло
и смех разносится холодным воем ветра
по улицам шумящего проспекта
безымянного, без замираний сердца
смотрящего за гибелью теней.
А во дворе еще и толком необжитой,
не заселенной молчаливой новостройки,
под темными безжизненными окнами
на светлой снега свежевыпавшей прослойке
лежит распластанное переломанное тело —
разбитое и неестественно застывшее,
оно в беспамятстве своём окаменело
в раннем снегу холодное, остывшее,
к земле в надежде на спасение приникшее.
Под утро кровь в висках вновь застучала
и человек, шумно вдохнув, закашлял дымом.
По бледному лицу худой рукой дрожащей
проводит, смотрит на разводы алые на пальцах
и сплёвывает в раздражении на землю —
он дал промашку в столь элементарном?!
Встаёт он, горькими слезами не отпетый ещё,
закуривает, нервно вглядываясь в звёзды,
словно ища в них подтверждения провала.
Слепая ночь в кровь себе глотку изорвала
и винно-красные размазала по горизонту
остатки мыслей о победе разума над страхом.
Но на закате действие начнёт сначала,
будто ничто её не испугало.