Ничто

Был ли распят иль разорван у граней сознания
Иль околдован незыблемой волею Их,
Близость несла непреклонное мне понимание,
Тайну опасности, скрытую в зрении других.

И в человечьей зенице обскуры таятся –
Пусть в обрамлении цветастых, рельефных засек.
Тьма упадёт – и навстречу тотчас возродятся
Полчища мрака, сокрытые тяжестью век.

Если закроешь глаза – не увидишь такого.
Хочешь прочувствовать? В мире весь свет погаси
И, наслаждаясь фейерверками мозга, спроси:
Было в начале Ничто или, всё-таки, слово?

Стихнет фейерверк, поглощая движение любое,
Звук растворится, и холод проникнет под кожу.
Это не кома, не смерть – совершенно иное.
Это не тьма, что скрывает любовное ложе.

Это не благостный мрак материнской утробы,
Даже не пасть нападавшего дикого зверя…
Ты не почувствуешь больше ни блага, ни злобы,
Стлеет мораль и обрушится всякая вера.

В миг, когда всякое солнце гореть перестанет,
Кем бы ты ни был, как жизнь не была б суетлива,
Есть в тебе Свет – в темноте, ослепляя, сияет.
Где же тогда, уравнявшая всё, справедливость?

Только не думайте, что это чувство – пустое.
И в пустоте достает злопыхающих ртов.
Каждым движением волнуя сознания немое,
Оцепенение дарят пульсары зрачков.

Блеклых хрусталиков дно белым шумом зайдётся,
Вмиг возрождая упругости страха в нутре.
Сколько же сгинуло душ на безумном одре,
Глядя на Тьму, что в ответ едко лишь рассмеётся?

Спать уложи своё рвущее стойкости Эго –
Блажь эгоцентриков, что не посмели прозреть
К сути плода, что скрывает небесную негу –
Нежную, ждущую, всё уравнявшую, смерть.

На осознание чувств смысла нет полагаться.
Ты не услышишь ни рокота здесь, ни рычания
И не почувствуешь жадного в спину дыхания.
Это куда прозаичнее, честно признаться…

Доля секунды – и грудь наполняется болью,
Что, разрывая, не выпустит больше тиски.
Жалости флёр, неуёмное чувство тоски –
Право, оставьте. Вас ждёт совершенно иное.

Капли росы замогильной проступят на коже
И, извиваясь, застынет в неверии Суть.
Поздно искать к отступлению гнусному, путь,
И о прощении просить – не ко времени, тоже.

Воплем конвульсии катятся по капиллярам.
Жадно вгрызается в мозг компульсивность терзаний.
Мучим ты был одиночеством или пожаром –
От зорких глаз не утаивай воспоминаний.

Страшный ли Суд? Там не станут винить в малодушье,
Даже напротив – обнимут и всё залатают,
Плавно опустят во мрак, наслаждаясь удушьем,
Каждый разрыв паутиной своей оплетая.

Ты теперь – множества часть, и разорванным эхом
Голос твой в шёпота сонме едва ли расслышим.
Липкая тьма разлита по душевным прорехам,
Но «до поры» будешь целям служить наивысшим.

Марионетка вольна в своих жалких движениях,
Да и работа её – весьма элементарна.
Лишь абстрагируйся ты от души разложения –
И осознай, что такая судьба – элитарна!

Жаль, что в ушах – нескончаемых слёз отголоски,
А на руках, будто язвами, множится хаос.
Жаль, не вписаться уже ни в единую плоскость
И не расслышать «мотив» за обилием пауз.

Хрупок и слаб человек – разумеется, верно,
Падок на лесть, и пороками мучим, и страхом.
Грешник наказан быть должен делам соразмерно
И потому не воскреснуть, как феникс, из праха.

Превозмогая отчаяния груз и усталость,
Делаю шаг в глубину я по собственной воле.
Сердцем моим вы достаточно распоряжались.
Я не боюсь ни фантомов былого, ни боли.

Только, представьте – я жив, неумело и глупо.
Вижу рассветы, смеюсь, умываясь слезами.
Я воплощение огня целовать могу в губы
И не бегу от нахлынувших воспоминаний.

Я не боюсь – и поэтому я возвращаюсь.
Всё заберите – смотрите, чтоб не подавиться.
Драться с подобным? Помилуйте, не собираюсь.
Только и им не пресечь проведённой границы.

Я не пытаюсь снискать для себя оправданий,
Предостеречь любопытствующих – и подавно.
Не перечесть, увы, колющих душу терзаний,
Но, согласитесь – бравада моя так… забавна.