Всё прах

Однажды всё это кончится,
Печаль наконец-то пройдёт.
Вместе со мной в обнимку
Тихонько и нежно уснёт.

Растают с ней все звериные
Желания, столь неприятные.
В могильной земле погребённые
Признания, ошибки, страдания.

Слова позабытые, жалкие просьбы,
Все шрамы, что иллюстрируют
Потери и неспособность
Хоть что-то решить самому.

Прости меня, ведь я продолжаю
Всё ещё зачем-то дышать.
Могильная яма выкопана по ГОСТам –
Она не может обвалиться сама.

Как много ядов в сердце,
Как много тоски в крови.
Сколько во всём этом тебя?
А может, здесь только я?

Я остаюсь палачом, как и тогда.
Остаюсь и судьёй, как и всегда.
Но больше не для других,
Давно уже – лишь для себя.

Ведь каждую ночь,
В каждом расплывчатом сне,
Я вижу силуэты всех вас,
Я чувствую слёзы на своих глазах.

Целую страстно губы,
И пожимаю крепко руки,
Я так зависим от тепла,
Обвив сердца свои колючкой.

Теряю рифму резко,
Как и желание творить, и говорить.
Сбиваюсь с ритма постепенно,
Как будто ожидая крика: "Стоп!"

Ведь, что один взаперти, сам с собой,
Что в казарме, забитой другими людьми,
Нет во мне чувства иного, кроме вины.
Ничего, кроме собственной пустоты.

Но когда-то я летал.
Когда-то я плавал.
Когда-то я бежал.
Когда-то я жил.

Моя душа была там,
Куда многим страшно и стыдно идти.
Где слепит своей чистотой,
Первородный и девственный свет.

Мой дух горел так,
Как способны пылать лишь огни,
И сердца тех молодых храбрецов,
Что всегда готовы идти до конца.

Всё это прошло...
И остались только гробы.
Полупустые, ведь их содержимое –
Одни лишь пустые детские мечты.

Давно не слышно клича:
"Я не боюсь!"
Я боюсь, мне очень страшно,
Я не хочу продолжать.

Давно нет чувства сопричастия
К чему-то цельному, великому.
Все боги, звёзды, символы –
Всё серое, всё поглотила Кали-юга.

Нет больше тигра,
Которого возможно оседлать.
Давно нет леса,
Куда был шанс уйти.

Исчезнет тело – за ним и боль.
Душа уйдёт – за ней и скорбь.
Погаснет дух – умрёт и человек.
Всё прах: и ты, и я…