Тост за ленинградских блокадниц

               
        В 1960 году я впервые побывал в Ленинграде. В то посещение очень сильное впечатление произвёл на меня случай, произошедший на Дворцовой площади. Это были годы «Хрущёвской оттепели». Москва и Ленинград были переполнены иностранными туристами. Мы старались относиться к иностранцам с чувствами дружбы и братства, готовые им отдать последнее. Однако, большинство иностранцев, смотревших на всё прагматичным взглядом, относились к нам достаточно холодно, часто  выражая свою неудовлетворённость условиями той нашей жизни.
       Так вот, на Дворцовой площади был отгорожен верёвками сектор, в который людей не пускали, чтобы при панорамной фото и киносъёмке дворца прохожие не заслоняли передний план. Редкая тогда цветная фото и киноплёнка, и её обработка стоили очень дорого. Когда очередная группа иностранных туристов разместилась в этом отгороженном секторе, в момент съёмки  через сектор вблизи от камер, как бы на переднем плане, закрывая перспективу, медленно прошла очень худая женщина с седыми волосами, с опущенным на плечи шарфом, в чёрной поношенной одежде. Видя, что плёнка потрачена зря и кадры испорчены, обладатели кинокамер стали громко возмущаться. А проходившая женщина, как бы, всем своим видом говорила: «Что же вы не хотите меня снимать? А ведь это мы, такие как я, спасли для вас эту красоту». Стоявшие недалеко от меня местные фотографы перебросились фразой, врезавшейся в мою память: «Опять Блокадница демонстрацию устроила».
               Под впечатлением случившегося позже я и написал это стихотворение:
«Л е н и н г р а д с к и м   м а т е р я м»
( или  тост  за  ленинградских  блокадниц ).



На столе стоит подсвечник,
Вы, простите, но хочу,
Чтоб зажгли Вы эти свечи.
Вы, молчите, я молчу.

Помолчим, иль посудачим
За бутылочкой вина.
Пить, не пить – то Вам задача,
А я выпью всё, до дна.

Выпью, значит, за здоровье
Ленинградских матерей,
За блокадниц ленинградских,
Чтобы было им теплей!
            . . .

Помню год шестидесятый,
По «Дворцовой» шли толпой
Разношерстные туристы,
Уповаясь красотой.
               

Мерно камеры трещали,
Кто хотел – снимал кино.
За спиной услышал ругань
Иностранцев. На кого?

«Ми плотиль доляров много
Ехать город Ленин-град,
А старух нам кадр портиль,
Приямо шёль на аппарат».

А старуха, как старуха,
Вся в морщинах, в седине,
И до бледности худая,
В старом чёрном зипуне.

Прямо шла, не замечая,
Ей приписанной вины.
Тут мы встретились ГЛАЗАМИ:
Юность – с женщиной с войны.

В этом взгляде всё сказалось,
Каждый всё бы смог понять.
Ей по паспорту в то лето
Исполнялось тридцать пять!
               . . .
Да, в те жуткие морозы
Иней стыл над головой,
Да, так, видно и остался
Серебристой сединой.

А от ветра, что над крышей,
Те морщинки на лице.
«Зажигалки» опалили
Не одно ей платьице.   

Ну, а то, что не гордится
Как все бабы худобой,
«Виноват», наверно, парень,
Что по Ладе шел, как в бой.

Ледяной «Дорогой жизни»
Вёл «полуторку» с мукой,
И её «осьмушку» хлеба
«Взял»…под лёд вслед за собой.
               
Что ещё сказать к портрету?               
Не у этой, так у той               
Всё как сказано здесь было               
В дни блокады фронтовой.               
                . . .               
Выпью, значит, за здоровье               
Ленинградских матерей,               
За блокадниц ленинградских,               
Чтобы было им теплей!               
               
А туристы, как туристы.
Будут!  В «Питер» приплывать.
Им совет: пред сходом с трапа
Чище
         Ноги
                Вытирать.


                1975 год.               
 
                Владмир  Пантелеев

ПРИМЕЧАНИЕ: Данное стихотворение разрешаю тиражировать неограниченно при условии указания фамилии автора.


© Copyright: Владмир Пантелеев, 2013
Свидетельство о публикации №213022401581