Вячеславу Геннадьевичу Бессмертнову

В тебе сидят такие гены,
которым слава – не помеха,
но ты башкою долбишь стены.
вскрывая вены ради смеха.

Твой сейф души – тайник глубокий:
он не берётся автогеном,
в своём бессмертьи - одинокий
благодаря здоровым генам.

И рушатся крюки и гвозди,
а также ножки табуретки.
И ты живёшь во зле иль возле,
и не берут тебя таблетки.

И. как канаты, держат нервы,
даря над бездной шанс слоняться.
И для тебя этаж всяк – первый:
упав, придётся приподняться.

Бензином неба низ пропитан,
весь ярким пламенем сгорает,
но, красотой твоей испытан,
закат тебя лишь повторяет.

И снова жив и несгораем,
как шкаф, стоишь, неописуем
и только всеми укоряем
за все твои попытки всуе!

Ты из реки черпнёшь водицы
и, жажду утолив, вспотеешь,
пытаясь всё же утопиться.
Но поплавком вдали темнеешь.

Сухим из вод выходишь честно.
Пройдёт сто лет и больше минет,
и будут знать все повсеместно,
что пистолет твой вновь заклинит.


Нет славы для тебя посмертной!
И ты, кончая с суицидом,
глядишь на баб с тоске заметной,
присыпав раны стрептоцидом.