Уоллес Стивенс. Глядя на птиц...

НАБЛЮДАЯ
            ЗА ПТИЦАМИ НАД ПОЛЕМ

Из множества пустячных
                мыслей мистера Хомбурга,
навещавших его
            во время визитов на край света,
(в Конкорд, домой)
                самой надоедливой была эта:
возможно ли думать
            о траве, деревьях, облаках так,
как это делает солнце,
            не превращая их во что-то иное.
Нужно сказать себе:
                природа слишком вдумчива,
чтобы являть себя марионеткой,
                тенью человека;
не быть свободной от его литературы,
               его многочисленных божеств.

Нет сомнений,
                мы живем вне самих себя,
в стихии,    
              не всегда для этого пригодной,
не постигаемой
                воображением или верой,
не являющейся
                мужеподобным созданием;
в прозрачности,
                сплетённой ласточками
без какой-либо формы,
                без единого на неё намёка...

Что мы знаем об увиденном,
       что чувствуем в том, что слышим?
          Кем являемся
там, за пределами мистических споров
                в хаосе порождений неба?
То, что мы думаем,
                всего лишь дыхание,
подобное ветру;
       движущаяся часть движения,
             открываемая часть открытия,
       изменчивая часть перемен,
цветом преображаемая – его частица.
     Очевидно, полдень – источник всего,
             слишком щедрый,
                слишком радужный,
                чтобы быть больше,
чем само спокойствие;
     слишком похож на мышление,
          чтобы быть меньше самой мысли;
самый тёмный из родителей,
            самый малоизвестный патриарх;
ежедневный гений медитации,
         что приходит сам по себе
                и скрывается в тишине.
Мы думаем,
    тогда как солнце или светит, или нет.
Мы думаем,
         как ветер носится по пруду в поле,
 или скрываем слово под мантией,
         как тот же
                всё усиливающийся ветер,
          что немеет, уловив конец зимы.
Новый учёный,
            пришедший на смену прежнему,
на мгновение
           задумается над этой фантазией:
    все ищут того, с кем стоит считаться.

           Дух исходит из тела мира.
(по крайней мере,
                так считал мистер Хомбург)
 чьи грубые законы
                управляют иллюзией разума.
Причудливость природы,
          пойманная зеркалом,
способна обернуться манерностью духа.
Зеркала излишне податливы:
    многое может зайти слишком далеко.



                LOOKING ACROSS THE FIELDS
                AND WATCHING THE BIRDS FLY
            
                Among the more irritating minor ideas
                Of Mr. Homburg during his visits home
                To Concord, at the edge of things, was this:
                To think away the grass, the trees, the clouds,
                Not to transform them into other things,
                Is only what the sun does every day,
                Until we say to ourselves that there may be
                A pensive nature, a mechanical
                And slightly detestable operandum, free
                From man's ghost, larger and yet a little like,
                Without his literature and without his gods...
                No doubt we live beyond ourselves in air,
                In an element that does not do for us,
                so well, that which we do for ourselves, too big,
                A thing not planned for imagery or belief,
                Not one of the masculine myths we used to make,
                A transparency through which the swallow weaves,
                Without any form or any sense of form,
                What we know in what we see, what we feel in what
                We hear, what we are, beyond mystic disputation,
                In the tumult of integrations out of the sky,
                And what we think, a breathing like the wind,
                A moving part of a motion, a discovery
                Part of a discovery, a change part of a change,
                A sharing of color and being part of it.
                The afternoon is visibly a source,
                Too wide, too irised, to be more than calm,
                Too much like thinking to be less than thought,
                Obscurest parent, obscurest patriarch,
                A daily majesty of meditation,
                That comes and goes in silences of its own.
                We think, then as the sun shines or does not.
                We think as wind skitters on a pond in a field
                Or we put mantles on our words because
                The same wind, rising and rising, makes a sound
                Like the last muting of winter as it ends.
                A new scholar replacing an older one reflects
                A moment on this fantasia. He seeks
                For a human that can be accounted for.
                The spirit comes from the body of the world,
                Or so Mr. Homburg thought: the body of a world
                Whose blunt laws make an affectation of mind,
                The mannerism of nature caught in a glass
                And there become a spirit's mannerism,
                A glass as warm with things going as far as they can.

________________
Перевод вольный...