Бумажный пакетик

В незнакомой алее безлюдного парка,
На скамье, где фонарь в струях ливня мигал,
Тосковал старичок, прикрываясь рубахой,
На коленях бумажный пакетик держал.

Вид измученный жизнью: разорвана шляпа,
Растрепались штаны, сшита майка с частей;
На промокших ногах от исхоженных тапок
Были видны следы кровяных волдырей.

Тяжесть лет на лице разрыхлила морщины,
Из-под шляпы свисали клочки седины;
В водянистых глазах отражались руины
Безвозвратных потерь и тоски глубины.

В тишине сам сидел он, в потёмки взирая,
Пальцем в ритм стуки капель дождя отбивал;
И в надежде последней, свой взор устремляя
К небу, голосом тихим молитву сказал:

«Боже, час мой пришёл, – я минуты считаю;
Из-за бедности сердца жизнь сбилась с пути;
Ты мне жизнь подарил, но одно я желаю:
Не уйти из неё, чтоб ту жизнь не спасти».

Звуки капель дождя постепенно стихали,
В гробовой тишине тело страхом трясло;
И во мгле издали вдруг шаги услыхал он,
И смятенное сердце в груди замерло.

— Эй, старик! Что сидишь здесь, укрывшись рубахой?
Что не слышишь, папаша? Чего ты молчишь?!
По спине старика холодок пробежался,..
А в душе взорвалась многолетняя тишь.

— Эй, папаша! Скажи, что в пакете ты прячешь? –
Громко крикнул, пытаясь вцепиться, мужик;
— В нём потеряна жизнь, – и старик вдруг заплакал;
— Кошелёчек? Давай-ка, упрямый старик!

Дерзко выдернув силой бумажный пакетик,
Проходимец из вида во тьму убежал;
Лишь в мгновеньи едва его взгляд он заметил,
И, склонившись в тиши, Богу дух свой отдал.

Пробежавши полмили, мужик спохватился,
И пакетик открыл, – обомлел добела:
В нём в потрёпанной Библии, – первой страницей, –
Фотография с текстом каким-то была;

А на ней, – в навсегда-позабытой квартире, –
У отца на руках он увидел себя,..
И слова, – поперёк в побледневшем курсиве:
«Не хочу умирать, не увидев тебя»…