Василий Жиляев

ВАСИЛИЙ ЖИЛЯЕВ
(1932 - 2020)

В медоносную летнюю пору,
Словно щуки, пройдя быстрину,
Мы упрямо карабкались в гору,
Чтобы снова увидеть войну…

Вновь сапёрки работают скоро.
Лязг металла. И вот оно – есть!
Не какой-нибудь ржавый осколок –
Желтобрюхих патронов не счесть.

Как же тут не порадовать душу?
Гильзы, порох с любого конца,
Поджигали в траншее «катюшу»
И – на бруствер, быстрее свинца!

Но с другими случалось похуже:
Взрыв фугаса – что дьявольский гнев,
Будто вишни раздавлены в луже…
Был вихрастый – да сгинул в огне.

Остальные, глушённые разом, –
С головой в перепуганный Дон…
Из безруких, безногих, безглазых
Не составить лихой эскадрон.

ИСХОД

Без Бога нация — толпа,
Объединенная пороком.
Иеромонах Роман

В чернолесье, без троп,
В заколдованном сумрачном царстве,
Среди прелой листвы
И безкрайних1 низинных болот,
Испытав на себе
Безпредел и земные мытарства,
Брел, не зная куда,
Отступивший от Бога народ…

Как во всякой толпе,
Где соседствуют конный и пеший,
Был неясен исход,
Было множество разных идей.
Исподлобья глядел
Царь лесной, — озабоченный леший,
И по кругу водил
Заплутавших в трущобе людей.

Кто-то крикнуть успел,
Угодивший в крутую трясину,
Чей размеренный шаг
Был вначале и прям, и упруг.
Кто-то в сильном бреду
Тонкоствольную видел осину.
И над ней, в синеве —
Ослепительный солнечный круг.

А еще далеко, —
С переливами море пшеницы.
И большое село,
Где малиновый звон по утрам.
И красивых людей,
Со славянскими светлыми лицами,
Отворяющих дверь
В златоверхий спасительный храм.

НАД ДОНСКИМ БЕЛОГОРЬЕМ

Боже мой! Эти лунные тени
В переулке, на нашем пути!
Среди новых добротных строений
Тех, старинных, теперь не найти.

Досиня побеленные мелом,
В древних шапках соломенных крыш,
Прижимались избушки несмело
К тем сараям, где спряталась тишь.

Под плетнями дежурили кошки,
Точно совы, луну сторожа.
Где-то всхлипы далекой гармошки
Уплывали, в аккордах дрожа.

Те тропинки, что были короче,
Будто сделались уже, длинней.
Мы любили бродить в эти ночи
Среди звездных и лунных огней.

Чтобы светом наполнилась память,
Мы на землю ложились ничком.
Средь ромашек, в июльскую замять,
Под звенящие трели сверчков.

Мы теряли из виду друг друга,
Нас по-волчьи преследовал рок.
Нас кружила смертельная вьюга
По кривью, по изломью дорог.

Сколько душ унесла в Запределье!
Мне подкинула снег на виски.
Нет, не маюсь, не мучусь бездельем
На правах пенсионной тоски.

По привычке седлаю Пегаса
Из отпущенных Господом сил,
Чтоб меня до закатного часа
В царство памяти конь уносил.

Невесомую голову вздыбив,
Сквозь забвенье и суетный быт —
В край, где солнце серебряной зыбью
Подкует полукружья копыт.

В край, где живо заветное слово
И поставлена в храме свеча.
Где раздольные песни Кольцова
Над задумчивым Доном звучат.

Там в есенинской взвихренной кепи,
Над донским белогорьем кружа,
Опрокинусь в кольцовские степи,
В чабрецовый полуденный жар…

Станет мир ослепительно синим.
Будет в поле торжественный гуд.
Обрету уголочек России,
Что в народе погостом зовут.

Среди пыльных акаций и кленов,
Средь надгробий и ржавых оград,
Подчиняясь великим Законам,
Лягу вровень с ушедшими, в ряд.

Млечный Путь воссияет над нами.
И, как бывший земной человек,
Прошепчу неживыми губами:
"Будь, Россия, отныне вовек!"