У края мира где то

На поле рожь легла под взмахами косы,
Колосья все как на подбор зерном налиты.
Всю полноту последних летних дней вкусив
Герой Миракл ушёл на бой со львом немытым.

Немойский лев – бич близлежащих деревень:
Ворует скот, стращает баб, шатает трубы.
От вида льва ребёнок  может зареветь,
А запах львиный даже взрослого с ног рубит.

Миракл не сам решил хребтину льву согнуть:
Брательник старший наказал без львиной шкуры
Не приходить. В снопах, забытых на лугу,
Уже вовсю клюют зерно чужие куры.

«И чья страна, и чей ручей и сам я чей?» –
Вопросов масса, озадачен мозг Миракла .
С клыкодробительной дубиной на плече
Он брёл и ел плоды, созревшие на грядках.

Тропинка вилась, львиный след петлял в траве,
Слипались ноздри от звериных ароматов.
Хоть был Миракл в отца,  божественных кровей,
Но льва за смрад  хотел в печи загеростратить.

Трава пожухла, с клёнов ссыпалась листва
От едкой вони льва, живущего в пещере.
Свои эмоции Миракл душить не стал
И матерился , зубы в ярости ощерив.

Ни сном ни духом, даже ухом не ведя
Громадный зверь лежал, насытившись овцою,
В пещере мрачной.  Где то капала вода.
Рожь доклевав, щипали  куры  дерзко сою.

Герой добрёл. Глядит в пещеры тёмный зев,
С плеча дубину снял и сжал в ладонях крепче.
Что было дальше – все узнали из газет,
ТВ вещал Миракла пламенные речи.

О том как он, дубиной треснув по лбу льва
В сердцах прижал к своей груди, сдавил руками.
И лев упал как лист осенний на бульвар,
С собой Миракл взял шкуру, твёрдую что камень.

Намылив «Тайдом», шкуру вычистил герой
И с той поры везде ходил в неё одетый.
А  куры всё зерно склевали  под горой,
И сели ждать конца у края  мира где то.