Пять вечеров Драма

1- ый вечер
Она стояла у двери, стараясь быть незаметной для окружающих. В разряд окружающих в этот вечер входила амбициозно - эпатажная публика, из будущих и настоящих звезд нашего пупкового Олимпа. Ее скромную фигуру, пошатывало из стороны в сторону, при каждом заходе новых гостей. В глубоких, как бездна глазах отражалась любовь и грусть ко всему, что происходит на этом вечере. Меня осенила мысль, что по ночам это маленькое существо летает, но куда и зачем, а впрочем, какая разница. Главное полеты во сне и наяву сделали ее прозрачной и нежной, как бабочку из семейства чешуекрылых, с продолжительностью жизни в 29 дней. – Как тебя величать прелестное создание? Поинтересовался я, но не голосом, а жестом сравнимым с приглашением на танец. – Я Мари, хочу стать актрисой, как мадам Денёв из «Шербурских зонтиков». – А я Онегин, и тоже мечтаю о славе. А пока пишу незатейливые мелодики для туповатых реклам. И еще пытаюсь рифмовать теги и слоганы на уровне (любовь-морковь) – Онегин, пригласите меня завтра в кино, у меня и билеты есть на 8 вечера в кинотеатр «Пушкинский» на ретро показ с Катрин в главной роли. – С удовольствием Мари! И мы оба засияли от счастья, внезапно обрушимся на нас, словно вселенский водопад. Водоворот страстей затмил мое сознание, будто прохожий сбитый автомобилем 10 минут спрашивал; а где это я, и кто это вы все. Я не шёл, а летел в неотложке в «Склиф» с травмой головы, после аварии у пешеходного перехода. А Она…….с двумя билетами в кино… вплоть до закрытия метро, в промокшем берете…кино закончилось давно, как музыканты и вино… ждала. Бросив казенную койку, я шатался, как зверь, вне клетки в поисках моей несчастной Мари. Обошел весь бомонд – вы помните ту милашку, что стояла у двери. Народ пожимал плечами – ты че старина, приболел что ли, не было в тот вечер никакой девушки с твоим описанием – мираж, видение, не более того…

2- ой вечер
У меня концерт в 8 вечера на площадке «Зеленого театра», что напротив Цирка города Сочи. Скучающая от отдыха публика, с высот своего осознания собственной значимости, неохотно заполняла зал. Я обгорел, после утреннего черноморского моциона, чувствовал себя нехорошо. Но что поделаешь работа. Вылетаю на сцену с «Гибсоном 63 года» и в абсолютном драйве плюю энергетикой в здешний люд. – Клево браво, Онегин, ты гений! Давай, души, зверей, балдей. Кричали тыщи, как воины Ислама во время Джихада. Сдернув с плеч гитару с выгоревшей кожей, брякнул - виски и тройного безо льда! – Возьми Онегин. Это была Она, в белом переднике провинциальной официантки. – Мари, девочка моя, ты как здесь? Ты ли, или всё же видение… Она, как бы кивнула, прозрачными руками подняла гитару «Гибсон 63 года» и ангельским голоском исполнила колыбельную из «Порги и бес» Гершвина. Я заснул,… а у двери, вместо несчастной Мари стоял Бес, но без музыкального инструмента, а со стаканом воды с валерьянкой. – Черт смердящий, где Она? – да здесь нет никого, ты чё, блинами объелся, музыкантишка хренов, не уж-то траванулся, как баснописец Крылов…

3- ий вечер
Я в «Большом театре» исполняю арию Ленского: Я люблю вас,
Я люблю вас, Ольга,
Как одна безумная душа поэта
Еще любить осуждена.
Всегда, везде одно мечтанье,
Одно привычное желанье,
Одна привычная печаль!
На заднике «Свинцовый дирижабль» Цепеллинов.
На передке «Дитя во времени» пурпурных рокеров,
И три жизни с музыкой Чайковского.
Есенин объясняется в любви,
Маяковский мается в лодке быта.
Мандельштам стреляет из пушек порта Воронеж.
Бездомный вкушает историю Мастера,
Воланд пьют с Маргаритой спирт.
Иисус жив, собака сдохла, Пушкин в Тель-Авиве…
Мари появляется в четвертом акте, со словами «Не желаете Господа Кофейку»
Кафка, прикованный кандалами в собственном Замке, просит руки у Мари. Она соглашается, глотая подаренное им в алмазах кольцо… Да, да, да - моя девочка вышла замуж, за титулованного бандюгана с погонялом «продюсер» Я с петлей на шее продолжаю исполнять: ЯЛЮБЛЮ ВАС ОЛЬГА…

4- ый вечер
Сотворил продюсер Кафка - бандюган, из Мари звезду: она в сериалах на первых каналах, на крыльях глянцевых страниц посещает по выходным Париж, и конечно летает во снах и наяву. Вот и сегодня эта счастливая женщина на всемирном фестивале кино в «Пушкинском» 
Я видел счастливую женщину,
Одну из немногих.
Единственную певчую,
Из сотен похожих:
На госпожу Мону Лизу,
С мягкой улыбкой.
А может быть на актрису,
С анимированной открыткой.

Она улетала в Милан,
В театр Ла Скала.
За нею шла по пятам -
Космическая слава.
Дива смотрела в зал,
Сиреневыми глазами.
Когда приближался финал,
Ей всё прощали.

Счастье всегда в границах,
Черта и Бога.
В длинных густых ресницах,
И всего остального.
От сознания совершенства,
Почившего в бозе.
До запаха сверх блаженства,
Застывшего в метаморфозе.

Закаменелым стоял у входа,
СтАтуей обнаженной.
Но женщина, как свобода -
Явилась преображенной.
К обиде, в ней не признал -
Актрису и Госпожу.
Во мне Пинкертон пропал:
Ищу, не нахожу.

Оказалась, она открытка,
Анимированная под праздник.
А вся моя жизнь ошибка -
Наивный я пятиклассник.
Увидел счастливую женщину,
Стоящую за углом.
Но не заметил трещину,
В небе ночном…
Черти появились у меня за спиной солдатами Апокалипсиса. Я переоделся в официантку в белом переднике, чтобы проникнуть в её супер гримерку. Со словами – мадам, не желаете ли чего постучался один раз и сразу вошел. Она стояла у двери, будто ждала кого то. – Онегин, хорош дурачится, признала я тебя (я милого узнаю по походке…) Ну здравствуй дорогой. – Прости ты меня Мари, я …. Ну в общем, когда ты ждала с двумя билетами в кино, вплоть до закрытия метро…Я же в аварию попал, потом «Склиф» то да се, травма головы и прочих внутренних органов. – Онегин, а знаешь любимый, как всё было…Человек подай мне виски тройного. Один из бойцов  апокалипсиса достал из рукава бутылку Бурбона… и разлилась по хрустящим стаканам жидкость цвета крови…   

5- ый вечер
Это захоронение на Введенском кладбище, стало местом паломничества для всех влюбленных вчерашней Москвы. Сюда скопом съезжались свадьбы перед посещением ресторанов и домашних кухонь. Там по аллее направо, слева от замка продюсера Кафки, ну вы помните. Он и воздвиг памятник нерукотворный с вышитым золотом текстом: Мари и Онегину - двум одиноким сердцам, соединенных в одно целое, как близнецы Хензеля, ушедших в один день по воле металлического рока с названием Любовь. Далее рисунок  Леонарда Да Винчи: Витрувианского человека с пропорцией тела, а в руках, если приглядеться билеты в кинотеатр «Пушкинский»

Вот, что мне рассказала Мари, ну тогда в гримерке: - Онегин, я тебя ждала: мокрый туман, редкие прохожие, самое время любить и ненавидеть. Вот, вот закроется станция метро. В слезах, толи от дождя, толи от отчаяния перебегаю Тверскую… Визг тормозов, ослепительный свет фар автомобиля, и ты за рулем с бутылкой виски, и глаза краснющие, как у дьявола. Дальше реанимация прямо в неотложке, и мы оба улетаем в ночь, как на картине Марка Шагала «Над городом», но вот только, что не живые… И не было и не будет «Склифа» «Сочи» «Большого Театра» «Пушкинского» только солдаты при полном снаряжении, во всеоружии, с белыми глазами, как у Господа нашего… - тебя не холодно – да есть чуток. -  прижмись ко мне Онегин – прижался Мари!
«Портняжной иглой ранит грудь:
Древний шаман, зверь - туман.
Нагоняя на всех непрошенных жуть.
Словно болван, бьет в барабан.
Миру становится нехорошо.
Как от подагры с острыми приступами,
Поделенные  рубежами на зло и добро.
Мы умираем сепаратистами»!

С Медянкин сентябрь 22