К бабушке в деревню

   Летом, перед самой школой, папа объявил, что ему дали отпуск, и всей семьёй они едут к бабушке в гости. Радости у Иришки не было конца. Ведь им предстояло ехать далеко на Урал. А это значит, что они поедут и на поезде, и на пароходе. А это уже  было настоящим путешествием. На поезде ей приходилось уже ездить, но не так далеко, а вот на пароходе предстояло ехать впервые.

    В поезде ехали  вагонами второго класса, - сегодня это приравнивается к плацкартному вагону. Скамейки в вагоне были деревянные, с желтым рифленым покрытием на спинках. Во всю их длину располагались зеркала. Отражаясь одно в другом, они создавали целую анфиладу зеркальных отображений, и вагон казался очень длинным. Иришке нравилось смотреться в зеркала  и видеть себя, повторяющуюся много раз. Любила она забираться на вторую полку и смотреть в окно, мимо которого пробегали леса и перелески, луга и озёра. Иногда она видела одинокие фигурки людей. Встречающиеся деревеньки  были в большинстве своём маленькими, домики почерневшими от времени. На остановках Иришка вместе с отцом выходила погулять на перрон, на котором бабульки торговали горячей свежей  варёной картошкой с солеными огурцами. Пассажиры покупали эти вкусные продукты и возвращались в вагон. Вечерами проводница предлагала пассажирам чай в стеклянных стаканах с «золотыми» подстаканниками. Чай вкусно пах душицей, которую собирали сами проводники во время стоянок в лесных массивах. Чай Иришке казался необыкновенно вкусным.

На пароходе они ехали тоже вторым классом. Впервые попав на пароход, Иришка была поражена внутренним великолепием его коридоров, наличием лестниц, ведущих вверх и вниз, большим количеством зеркал. А когда семья пошла обедать в отсек, где находилась столовая, она застыла перед красотой зала. Её восхищение усилилось, когда она увидела в углу зала белый огромный рояль. Столы, покрытые белыми скатертями, официантки в белых фартуках и наколках на голове – всё это было непостижимо её детскому уму. Каюты первого класса находились на верхней палубе, куда вела нарядная полированная лестница с начищенными до блеска металлическими поручнями. Папа  предупредил Иришку, что она не должна подниматься на верхнюю палубу. Оказывается, пассажиры, у которых билеты были на класс ниже, не имели права подниматься  выше. Но Иришке эти правила были нипочём, и она спускалась и поднималась, куда ей хотелось. Больше всего она любила спускаться вниз, где не было отдельных кают, а помещение походило на обыкновенный плацкартный вагон. Там ехали семьи простых рабочих, колхозников,  парикмахеров, работников столовых, магазинов и т.д. Много было людей татарской национальности. Они разговаривали на своём языке, и Иришке нравилось слушать незнакомую речь. Желая присоединиться к их разговорам, она начинала коверкать язык, произнося неизвестно какие слова. Люди не понимали Иришку, принимая её за иностранку, потому что среди абракадабры, произносимой ею, иногда попадались немецкие слова, которые девочка подхватила у отца. Вернувшись с фронта, он иногда в шутку произносил их по-немецки, то здороваясь с домочадцами по утрам, то благодаря за обед,а иногда вместо слов «так точно! или хорошо» отвечал: «Я - Я или Яволь!»  Иришке было приятно, что её принимают за немку.
 
   Поездка на поезде и пароходе оставила у девочки неизгладимое впечатление. Спустя многие годы она неоднократно ездила и на поездах, и на пароходах, но детское восприятие поездки  врезалось в её память навсегда.