Повадки и невроз

   Кто, откинув всякие предубеждения, незамутненным оком соизволит взглянуть на давно устоявшиеся в медицинском сообществе позиции относительно границ охвата заболеваниями психики — а именно и прежде всего ее пограничными состояниями, не полной и потому патологической, но только частичной дисфункцией мозговой деятельности, того не могут не навести на подозрение некоторые любопытные подробности наблюдений за психическим миром окружающей нас биологической среды, заставляющие думать о наличии некоего общего знаменателя между неврозом навязчивых состояний у людей и поведением животных.
   Есть ли здесь какая-нибудь взаимосвязь — решать специалистам в области биологии, нейробиологии, психологии, зоологии, зоопсихологии и ряда других пересекающихся с уже названными дисциплин; однако и до их, вне всякого сомнения, в высшей степени компетентного анализа обоснованность возникших на фоне данного сопоставления и изложенных здесь догадок без малейших колебаний подтвердит тот, кому по воле случая в жизни доводилось становиться свидетелем, как разродившаяся накануне крольчиха запросто может загрызть своего собственного детеныша, стоит учуять ей от него хотя бы слабый запах человеческого прикосновения.
   Имеются также и другие аргументы, прямым либо косвенным образом намекающие на распространенность невротических расстройств у различных представителей царства фауны, идущих вразрез с инстинктом самосохранения «актов против внутренней воли». Взять, например, тот доселе необъясненный толком никем феномен, где рой муравьев сбивается с курса и трое суток кряду наматывает круги вокруг муравейника, пока больше половины из них не передохнет. А вот на память приходит еще одно гипнотически-завораживающее и в то же время достойное максимального балла по шкале абсурдности зрелище — свернувшаяся калачиком змея, постепенно, сантиметр за сантиметром, заглатывающая свой хвост...
   Так с чем же все-таки мы имеем тут дело? Можем ли мы, смотря друг другу в глаза, с полной уверенностью утверждать, что ничто иное как материнский инстинкт и забота о потомстве толкают любящую мать к детоубийству? Что существо, числящееся среди первых в линейке наиопаснейших охотников на планете и отыскивающее себе пропитание даже в самых непредусмотренных для выживания условиях, способно было бы опуститься до столь вопиющего состояния голода, чтобы позариться на собственную плоть? Что десять тысяч крепких, многоопытных солдат, наделенных от природы сверхчувствительным компасом, вдруг разом потеряли ориентир в пространстве, — но и после этого вместо обычных в подобных случаях совместно скоординированных действий по поиску нити Ариадны, возвращающей заплутавшие во мраке души обратно свету, совершенно отчаявшись, бросили всякие попытки напасть на след, размыкающий эту порочную циркуляцию? — Что во всех представленных выше поведенческих парадоксах наблюдаемые оперируют исключительно логикой (логикой инстинкта, само собой), пытаясь найти наиболее рациональный выход из сложившейся ситуации, а не, слепо увлекаемые к глубинам бессознательного, находятся под властью сомнамбулической мании из-за «короткого замыкания» в нейронной цепи: своего рода полуденного затмения внутри мозга? Вопрос.