Faust 2. 0 драма в стихах

 
Действующие лица:

Иоганн Фауст – врач-психоаналитик
Мефистофель – дух отрицания
Маргарита – врач хосписа, возлюбленная Фауста
Вертер – друг Фауста, юрист
Валентин – младший брат Маргариты
Беата – ворона, подруга Маргариты
Рассказчик
Обвинитель
Судья
Охранник
Пациентка Маргариты
Пациенты Фауста
Весёлые монахи
 

 


 
Пролог

Рассказчик

Незримый друг, открывший эту книгу,
Случайный зритель, что отводит взгляд!
Я не боюсь предвосхитить интригу,
Пусть за меня герои говорят.
Я собирался, я искал момента
Вновь показать борьбу любви и зла
О Фаусте народная легенда
События веков пережила.
Она с суровой критикой в расчёте,
И только наглость вашего слуги,
Который как-то Господу и Гёте
Шепнул довольно дерзко: «Помоги…»
Заставила её твориться снова,
Она меняла кожу, как змея.
И вот отныне, за любое слово
И точку в ней в ответе только я.
Зануда и невыносимый нытик,
С которым жить – то мука, то беда,
Мой Фауст нынче – психоаналитик,
А Мефистофель тот же, что тогда.
Следите же теперь за их сраженьем,
И ночью тёмной и прозрачным днём
Пускай сюжет захватит вас движеньем,
Уже волнуюсь. С Богом. Ну, начнём…

 
 
(Мефистофель один в пустыне. Пересыпает мелкие камни из ладони в ладонь).

«Мне скучно, бес!» - так жаловались прежде
Все те, кто духа злобы призывал.
Ко мне за развлеченьем шли в надежде,
И начинался страстный карнавал.
Смешны жрецов убогие камланья,
Но, соблюдая каждый мелкий штрих,
Я помогал осуществлять желанья,
Гордыне громкой подпевая их.
И неосуществимые сбывались,
А люди прямо в руки мне текли,
В ловушках добровольно оказались
Учённые, пажи и короли.
Теперь совсем не та пошла порода,
Меня в коварстве превзошли они,
Их развратила мнимая свобода,
Таких чертей попробуй, обмани.
Иные тяжелы, как будто сливы,
До самой смерти на ветвях висят,
Спокойны, равнодушны и ленивы,
И ничего от жизни не хотят.
Зеваю оттого, как ложь искусна,
Как грех силён и многолика лесть,
Папаша! Люциферу стало грустно,
Не знаю я, что дальше делать здесь!
Вот, если б… обходя во мраке сушу,
От спячки человека разбудить,
Растормошить бессмысленную душу,
Поднять её и ложью погубить.
Найду-ка я посредственность и серость,
И исподволь её расшевелю,
Душонка обретёт харизму, смелость,
И крылья отрастит, как я люблю.
Я дам ей честно дьявольское слово,
И правила мгновенно изменю,
Из грубого булыжника пустого
Сокровище и чудо ограню.
Расчётливый, дотошный искуситель,
Ночь обращу ярчайшим в мире днём,
Тебя, ханжа, заносчивый родитель
Я превзойду в творении моём!
Пускай душа поддастся мне непросто,
Она пойдёт со мною на обмен,
Увы, она уже не Калиостро,
 И даже не алхимик Сен-Жермен…
Когда задремлет бдительность глухая,
И разума раздастся мирный храп,
В своей афере душу обыграю,
Как будто кот мышонка – цап-царап.
Нет во вселенной всей забавы слаще,
Чем слой за слоем грязь с неё снимать,
И вдруг легко на самом пике счастья
Игрушку совершенную сломать.
Вот может и она… А как иначе
Могло быть? Мне чертовски повезло!
Осталось не спугнуть мою удачу,
Добро творя, и замышляя зло.

Фауст с Вертером в танцевальном баре

В.

Расслабься друг! На то ведь и суббота,
Чтоб Гиннес тёк рекою, как вода!
Тебя, я вижу, беспокоит что-то,
Собрался ныть о вечном, как всегда?

Ф.

Я рад тебе! Но ненадолго уши
Для бредней сотоварища открой,
И просто однокашника послушай,
Ответь мне, например: — Кто твой герой?

В.

Герой? Да что за детские вопросы?
Ну, Халк, пожалуй. Знаешь, почему?
Он создал личность ради переноса
Агрессии... Постой. Я не пойму,
Ты слишком много выпил или мало,
Что мозг мне принимаешься долбить?
Тебе бы тоже, брат, не помешало
Кого-то трахнуть... а точней избить.

Ф.

Чего я ждал? Всё превращаешь в хохму,
Усевшись на любимого коня!

В.

А как прикажешь жить? Иначе сдохнуть
Недолго...

Ф.
Эй! Ты слушаешь меня?

Мы оба изучали Фрейда, Юнга,
За книгами мы нажили горбы,
Но оказалось, каждый – только юнга
На странном корабле своей судьбы.
Что может радость краткая, земная
Хоть молодым, хоть старым предложить?
Мы знаем всё, мы ничего не знаем.
И умирать смешно и стыдно жить.
Идут года, капризный путь виляет,
Не сделано, по сути, ни хрена.
Тебя всё это удовлетворяет?

В.

Ты каменный зануда, старина!
За книгами страдал я геморроем,
Пытаясь правду отделить от лжи.
А кто же, Фауст, стал твоим героем?
Ты спрашивал, вот сам и расскажи.

Ф.

Счастливый Вертер! В том-то всё и дело!
Я сам своим героем стать хочу,
Но с детства не лежат душа и тело
Ни к джойстику, ни к луку, ни к мечу.
Не Беовульф, не Зигфрид и не Хлодвиг
Я по природе... «Всё в твоих руках!» —
Мне говорили. Только где же подвиг,
С которым я останусь жить в веках?

В.

Звезда! Клянусь звезда! Вот это рейдер!
И долго собирался ты скрывать?
Не Вертер я! – меня зовут Дарт Вейдер,
И ситх сегодня будет танцевать!
Мне болтовня твоя осточертела,
Ты ею сам себя загонишь в клеть,
И что потом с тобою людям делать?
Ты даже не пытаешься хотеть.
Куда девалась инициатива?
Ты никакой, и в этом вся беда,
Попробуй что-нибудь покрепче пива
И трахайся хотя бы иногда.
Не то, не там ты постоянно ищешь,
Ведь из соломы не заваришь чай.
Тебе лечить себя пора, дружище
И про героев мне не заливай.
Постереги пока пивную пену,
Порассуждай о сущности тщеты…
А может быть, давай на авансцену?
Ди-джей врубил качёвые биты!
Давай с тобой кого-нибудь подцепим,
Зачем вдвоём, как бухари, сидим?
Братан, с тобою весело, как в склепе!
Всё! Я погнал!

Ф.
Прости. Давай один.

(Глядя на друга)

Ну что сказать, душевно посидели,
Подраться не поднимется рука…
А может, вот герой, на самом деле,
Чем плохо угорать под Тупака?
Не вылечить печали алкоголем,
Но эти бесконечные клише!
Желания его глупы, как Голлем!
Кому я вру? Ведь я грущу уже.
Как тошно жить: пернатая паскуда
Тебя разбудит криком по утру,
Над головою тщетно ищешь чуда,
Ругая захолустную дыру,
Где скроен мир непрочно и неровно,
И ночью мыши роются в золе,
Мхом заросли домов седые брёвна,
И тень от листьев пристаёт к земле.
Ты думаешь: - С советами отстаньте!
Где рукопись, картошку бы продать.
Что смог бы написать в деревне Данте?
Как Гёте смог бы "Фауста" создать?
Что слепишь тут из слякоти и пыли?
Кто тёмной ночью от тоски спасёт?
Зимою одиноко, как в могиле,
Когда дорогу снегом занесёт.
Но в пятницу за простоту уклада
Однажды возникает на заре
Нечаянная странная награда:
Небесный свет в колодезном ведре.
Как ярко освещает он минуту,
Как полон чистотой прошедших лет.
И плачешь ты от счастья почему-то,
Хотя давно решил, что счастья нет.
И держит вместе жизни половины,
Ни звука не пытаясь изменить,
Сияние рассветной паутины,
Прозрачная отчаянная нить.
 

Сцена 1
(Мефистофель в кабинете Фауста)

Ф:- Чудесный день! Прилягте на кушетку
И расскажите, что вас привело?
Не бойтесь. Я записываю редко,
Расслабьтесь и скажите, Вам тепло?
М:- Нет, холодно. Тоска меня заела,
В недавнем прошлом циник и позер,
Я мог осуществить любое дело,
Я исполнял желанья до сих пор.
Ф:- Бесплатно?
М:- Нет, существовала плата
В рассрочку, очень выгодный кредит,
Порой ничтожный для такого фата,
Как я, и все же был я знаменит…
Ф: - Продюсер?
М:- Нет. Вы знаете едва ли
Меня, но имя странное моё,
Я думаю, должно быть, Вы слыхали…
Я Мефистофель.
Ф: - (Про себя) Господи! Ой, ё!
Какой-то мутноватый шизофреник
И с выраженной манией… Етить!
Надеюсь, у него довольно денег,
Чтоб курс, хотя б недельный оплатить.
(Вслух) Любезный друг, давайте поподробней…
Описывайте всех претензий суть
Не торопясь, ложитесь поудобней,
А я уж пропишу вам что-нибудь.
 М: Послушай-ка, я помню мир вначале,
Я наблюдал движение святил,
Мне страшно видеть: люди измельчали,
Когда-то я Адама совратил.
  Куда исчезло все людское рвенье
К безумному, где беспокойный вид,
Увы, теперь «остановись мгновенье!»
Любой мудак с айфоном повторит.
Я – властелин пылающего мрака
Послушно выполнял любой запрос,
За человеком бегал, как собака…
Буквально. Как лохматый черный пес.
Как нынче быть, что с бедным, что с богатым,
Ума ни приложу... Ни одного
Не соблазнишь ни царствами, ни златом,
Вас больше не волнует ничего.
Я подошел к седому господину,
Простому, небогатому жиду,
Все объяснил... Он попросил машину.
За Майбах он готов сгореть в аду!
 Ф: - Ну, что поделать? Все несовершенны.
М: - Вы зажирели. Чья же в том вина?
Я постарел, пора уйти со сцены…
Ф: - Вам кажется, Вы – демон, Сатана?
Послушайте, но это поправимо,
В семье у Вас, пожалуй, был конфликт…
М: - Конфликт? С отцом. Но байки Ваши мимо,
Сюжет ветхозаветный мой избит…
Ф: - Да полно Вам! Вы папу ревновали,
Повторный брак, неполная семья.
М: - Брак с жалким человечеством
Едва ли союз надежный… Прихоть бытия.
За что? Зачем к убогой стае вашей
Папаша прикипел? – Вот в чем вопрос,
И праведник под дудку смерти пляшет,
Все рассчитал я, но пришел Христос…
Ф: - Оставим бред религии постылой,
Уму и телу он наносит вред.
Вам от отца вниманья не хватило…
М: - О, Господи! Фрейдизм – вот это бред.
Ф: - Зачем же вы ко мне пришли, любезный?
Сгодится в исповедники любой.
М: - Я сыт по горло темной адской бездной,
И, наконец, явился за тобой!
Ученый, путешественник, мечтатель,
А прячешься в лобковые кусты…
Передо мной проныра и предатель.
Какой позор…
Ф: - Мы перешли на ты?
М: - Мне некуда девать пустые души,
Которым неизвестен путь назад:
Сутяги, толстосумы и чинуши…
Не принимает их бездонный ад.
Ты, Фауст, верно, думаешь об аде,
Что это темный огненный забой?
Как ваши проповедники и дяди
В сутанах? – успокойся дорогой.
Вас ждет ловушка сладкая желаний,
Которые нечаянно сбылись.
 И раздается лепет причитаний,
Течет досады розовая слизь.
Голодному не лезет в горло пища,
Философа терзает бред идей,
Пыль золотую проклинает нищий,
Стирает чресла в кровь прелюбодей.
Они орут, их ослепляют слезы,
А молчаливых жалобы добьют…
Смешат меня бесплодные угрозы.
Ф: - Хм… Архетипы… Карл… Густав… Юнг.
М: - Болтун! Невежда! Ты не знаешь меры,
Ты отупел от сказочной молвы…
Драконы, безобразные химеры,
И демоны… теперь все это – вы…
Ф: - Подумать только! Все же интересно…
Как говорит… не повернул бы вспять.
Здесь пахнет диссертацией! Чудесно!
Его нельзя надолго отпускать.
 Стервец! Загробный мир в подобном виде
Не представляли люди и на треть…
Вас посещала мысль о суициде?
М: - Помилуй, если б мог я умереть…
С тех пор как тень свою на водной глади
Неутомимый Элогим узнал…
Ф: - Мне ясно… Вы читали Элиаде…
М: - Ах, доктор мой… Я Мирче диктовал.
Ф: - Мой дорогой! Ваш случай очень сложен,
Но я, пожалуй, за него возьмусь.
М: - Unguard! Кто шпагу вытащил из ножен?
Прекрасно, доктор! Я еще вернусь!
Ф: - Я буду ждать, а на сегодня хватит.
Чек оставляйте у секретаря…
М: - Пусть не бесплатно… Что же? Бес заплатит.
До скорого! Я приходил не зря…

Сцена 2

(Фауст один дома)

Как справиться с влечением ко вздору?
Как жаль, что способ нам не дан иной!
Напрасное стремленье к разговору –
Всего лишь фора перед тишиной…
Нас окружает целый лес из «если»,
Всего темнее чаща «если бы»,
Любую речь прервет на этом месте
Скупая пунктуация судьбы.



Я на неделе рассчитаюсь с рентой…
Вчера за ипотеку заплатил,
Счета, опять счета и пациенты!
И как ещё на них хватает сил…

Рассказчик

Писать и слушать – всё однообразно,
И доктор здесь как будто ни при чём,
Чтоб рифму не насиловать напрасно,
На вольный стих впервые перейдём.

(В воображении Фауста появляется первый пациент, ему невпопад вторит второй)   

Первый пациент

Доктор, отец всегда был властным и не ласковым со мной…

Фауст

То есть подавлял вас…

Пациент второй

Отец… Что отец… вот мать, доктор…

Фауст

Ваша мать умерла двадцать лет тому назад…

Второй пациент
Доктор, но я…

Фауст

Наша задача простить её,
Наконец-то обрезать соединяющую вас пуповину.

Второй пациент

Обрезать? Порвать!

Фауст

Вы должны сами желать этого.

Первый пациент

Я… желаю… желаю убить отца…

Второй пациент

А я…

Первый пациент

Нет… я… как же я, доктор?

(Стук в дверь, становящийся настойчивей)
 
Фауст

Они и перед сном ко мне приходят,
Нигде от них уже спасенья нет…
Да… ночь пропала… и светает вроде,
Гасить пора теперь не нужный свет…
Их сожаленья, травмы их потери…
Я в паутине из чужих невзгод.
Кто в ранний час в мои стучится двери,
Кого ко мне нелёгкая несёт?

 (Фауст открывает. На пороге Мефистофель).

М: Дворами шел к тебе меж серых арок,
И вот я здесь. А ты не рад, скажи?
Зануда, я принес тебе подарок,
И гостя на пороге не держи.
 Нашел твой адрес в телефонной книге.
Ты предсказуем, странный господин.
Все простенько. Ну, никакой интриги…
Конечно, Гете штрассе дом один.
Молчишь… Мы двести лет с тобой знакомы,
Роднее нас не сыщешь в мире сем.
Ф: - Послушай, я не принимаю дома.
М: - Но я пришел к тебе не на прием.
Как думаешь, легко ль хромать без трости,
С коробкою тяжелою в руках?
И часто ли к тебе заходят гости?
К чему сейчас застенчивость и страх?
Ф: Ты без предупрежденья. Неприлично…
М: Взгляните на него! Какой конфуз!
Скажи ещё, пожалуй, неэтично…
Я бес предупреждения! И плюс
Я не привык застенчиво и робко
Топтаться на пороге, как школяр,
В моих руках огромная коробка,
А ты суров, как мрачный янычар.
Поговорим, я посижу с дороги.
Не доверяешь? Что ж, тогда следи…
Всего на час. Здесь вытирают ноги?
Ф: Довольно, черт! Я рад тебе – входи.
 М: Повсюду свет и строгая аскеза.
Давно я не видал таких квартир.
Стекло, бетон и полое железо.
Ф: - Ты хочешь есть?
М: - Хочу. Да будет пир!
Ф: - В пустой возне мы забываем кто мы,
Но пожираем сущее всегда.
Кто в тишине проглатывает томы,
Кто ест друг дружку, ссорясь. Все – еда.   
М: Да, книги говорят, чего мы стоим,
Века проходят бурной чередой.
Скорее вы читаете запоем,
Я не сравнил бы чтение с едой.
(оглядевшись)
 Крысиный уголок семинариста.
Зачем кровать ты разделил на две?
Какая скука. Безупречно чисто,
Как у повесы в темной голове.
В библиотеке не найти изъяна,
Не имена, - журчание ручья.
Набоков, Мопассан, Гайто Газданов.
И, между прочим, все – мои друзья.
Любезный доктор, я влюблен в элиту.
Набоков – сноб и милый англоман.
Я помогал ему писать «Лолиту»,
А он смеялся, от восторга пьян.
Этаж в отеле, - вот была квартира!
Прихожая роскошная и зал.
Владимир крал у Джойса и Шекспира
И страстно, виртуозно блефовал.
Он двойку выдавал в своей колоде
За чистый туз, любил живой этюд.
Набоков – доктор в некотором роде,
Хоть и не Фауст… Не попишешь тут
Пожалуй, ничего… Но где реторты?
Где спиртовых горелок нежный звук?
Везде должно быть колбочек до черта.
Ф: Все колбы заменяет ноутбук.
М: - Ах, кто же знал, что эдак фишка ляжет!
Виднее пустота средь пустоты,
Сейчас, куда ни плюнь, - повсюду гаджет!
Планшеты, гугл…
Ф: - Ну, и гад же ты!
М: - Идем скорей из этой книжной рощи!
Похожи мы на баночных сельдей!
Поговорим на воздухе – на площадь!
Посмотрим вместе на живых людей.   
Ты помнишь, как с тобой, подобно пробке
Шампанского, мы вылетели в ночь?
Ты громко хохотал…
Ф: - А что в коробке?
М: - Сын соломонов! Старца Лота дочь!
Из Вас, мой доктор, искус пенный брызжет!
Вам хочется сокровище добыть!
Ведь сказано: найдет любой, кто ищет.
Ф: - Там пусто!
М: - Да ты что! Не может быть!
Вот! Хочешь? Черта по макушке тресни!
В моей коробке все лежит рядком,
Весь божий мир, история болезни,
С которой ты, как видно, не знаком.
Подарок мой потрогаешь, увидишь,
Он от тебя снаружи спрятан весь.
Пошли, упрямец, ты не медля выйдешь,
И нечего в себе лелеять спесь.

Сцена 3
 (Мефистофель и Фауст выходят за дверь. Но вместо Германии вокруг Венеция)

М: Вперед! Ты опасаешься огласки?
Молвы и осужденья?
Ф: - Ты нахал.
М: Смотри, брюзга, мы оказались в сказке –
Венеция, волшебный карнавал.
Нет! Проще платье выбирать невесте,
Чем карнавальный лик! Но ты со мной!
И ты, bien sur, El doctor de la peste!
Ты – грозный доктор, страшный и…
Ф: Чумной.
Но чем плоха Германия?
М: Там скучно…
Всех развлечений – сладкий love parade,
Все толерантно и благополучно.
Ох, Фауст, ты Венеции не рад?
Ф: Венеция… как будто нереально
Раскинулась пред нами.
М: В добрый час!
Гроссмейстер я по части виртуальной
Игры теней… Но только не сейчас!
Не бойся доктор, никакого зелья,
Воскресный, заурядный выход в свет,
Ни слабости, ни ломки, ни похмелья.
В твоем воображенье мертвых нет…
Ф: Так это все я сам себе представил?
М: Весь карнавал реален, как и ты.
И здесь не существует строгих правил,
Ты волен оживить свои мечты.
Фантазия – вкуснейший острый соус
К реальности… открытой двери скрип.
Здесь невозможен, как сказал Берроуз
Bad psychedelic's  motherfucker trip.
Не стоит портить радостной картины:
Броди себе, смотри по сторонам,
И не нужны тебе псилоцибины,
И мескалин, и прочий мутный хлам.
Смотри и слушай мудрого соседа,
Освободись от мысленных оков,
Не беспокойся, ты не Кастанеда.
Здесь все взаправду, без обиняков.
 Тебе продать могу почти без сдачи
Желаний воплощение любых.
Открой мне, друг мой, то, что каждый прячет,
И мы разделим это на двоих.
Со мною ты почти мгновенно станешь
Не Фауст, а Джеймс Бонд и супермен…
Ф: Что ты несёшь, уродец? Ведь обманешь!
Да к чёрту! Я согласен. Что взамен?
М: В замен… да так… всего лишь примечанье…
И слова здесь достаточно вполне,
Мне требуется лишь твоё молчанье –
Ты никому не скажешь обо мне.
Ф: Всего-то? Где расписываться кровью?
М: Ты посмотри! Такой скромняга, друг,
Ты только с виду! – Не повёл и бровью!
Где кровь была, теперь пожатье рук.

(Пожимают руки).

Ф: Раскрашенные сундуки палаццо,
Каналов замутненное стекло.
Здесь нелегко, но хочется остаться…
Куда меня желанье занесло?
М: Сан Марко и предместья не вмещают
Желающих, смеется свет в усы,
Ты чувствуешь, как нас с тобой качают
Воды и суши мерные весы?
Забудем причитания и всхлипы!
Свободны люди в радостных страстях –
Так оторвись! Гляди какие цыпы…
У эдакой прелестницы в гостях
Забудешь книги, формулы и планы…
Я на такую сам бы поднажал!
Тихоня! Ты развратник окаянный!
Эх, разошелся! Навоображал!
Ф: Оставь девиц. Повеселимся позже!
М: Когда же? У меня уже стоит!
Ф: Я вмазал бы тебе, старик по роже!
М: Так врежь! Постой, а ты не уранит?
Ф: Я натурал. Тебе какое дело?
М: Охотник я до всяческий причуд!
Заряжен страстью ты, играй же смело!
Ф: Желанье без любви – бесстыдный блуд.
М: Такое чудо вижу я впервые:
Развратника пугает верный трах!
Нелепы ваши прихоти пустые.
Ты онанист, зажатый, как монах.
Фантазиям едва уступишь в малом –
Красотка во плоти перед тобой,
А ты терзаешь член под одеялом!
Бьюсь об заклад: ты, Фауст, - голубой!
Ф: Закрой сейчас же дьявольское дуло!
М: Я наступил бедняге на мозоль!
Смотрите, нас на ближних потянуло!
Куда же смотришь ты? – узнать позволь.
Ф: Что там за профиль странный и сиротский,
От всех стоящий молча вдалеке?
М: Он – пасынок земли – Иосиф Бродский
С горящей сигареткою в руке.
На мир глядит, как будто мало жизни
Понять его и сердцу и уму.
Он, славой не обязанный отчизне.
Скорей она обязана ему.
Избранник им непризнанного бога,
Из мрамора живое существо,
Он говорит и курит слишком много,
И пишет слишком длинно, ну его.
Преодолел изгнание и хаос,
Как мученик незримого огня,
Поэт, антифашист и антифауст.
Я приходил, он изгонял меня.
Ф: Безумных слов бессмысленно метанье,
Как перемена в роде и лице,
И лишь строка – святое бормотанье
С чудесным озарением в конце.
М: Да брось ты! Эти рифмы, тропы, метры –
Докучливая детская игра.
Бессмертные стихи просты и смертны,
Случайны, как любое тра-ра-ра…
Как девочка с веревкою-скакалкой,
Охвачен жаром, прыгает поэт,
Дурацкой развлекается считалкой,
Гордец и шут, с ним вечно сладу нет…
Он думает, что крикуну и хаму
Возможно смыслы к жизни вызывать.
Он подражает дедушке Адаму,
Стремясь точнее жизнь именовать.
И в облачных клочках безумной пены
Глотает слов дионисийский дым.
Сказал Господь ваш: «Будьте совершенны…»
Поэт кичится званием своим
Считает сам, что опустилась с неба
Нагая муза, рифмою звеня.
Прислушаешься, и не стоит хлеба
Безрадостная нищих пачкотня,
Зловредная к тому ж, в конечном счете,
Прекрасная, восторженная ложь…
Ф: Мой прозаичный друг, а как же Гете?
М: Он – летописец, что с него возьмешь?
Он расправлялся с музыкою грубой
Как беспристрастный документалист,
Легко, не заговаривая зубы.
Он прав и предо мной почти что чист.
Любимцы муз мертвы, кого ни тронешь,
Окаменел когда-то гибкий стих,
Что Кинфия, что Катулл, что Петроний…
Какое дело нынче вам до них?
Ф: Поэт не шут, и путь его тяжелый
Не терпит мелких выгод и вранья,
Пренебрегая формами глаголов,
Он учится искусству бытия,
И грани чувства так отображает
Безжалостно, что хочется кричать…
Стихотворенье раны обнажает
В душе, на теле…
М: Надо отвечать
За строки…
Ф: Отвечает и врачует
Поэт надеждой безответных нас.
М: Мой адский разум словоблуда чует!
Дружок, ты рифмоплет и педераст…
А я-то думал, психоаналитик,
Ученный муж, знаток людских темнот,
А ты – дурак и беспросветный нытик.
Я говорил: клиент пошел не тот…
Ф: Поэт не просит славы и прощенья
И не умет заговор плести,
Но, словно жертве кораблекрушенья,
Слова его способны жизнь спасти
Несчастному, что мается в темнице
И в лазарете чахнет целый год.
М: Вот повезло бездельнику родиться!
Смотри, Орфей, толпа сюда плывет…
От перебранки у меня изжога,
Александрийский столп в штанах обмяк,
И если помянуть придется Бога
 Ещё хоть раз… Костлявый мой кулак
Сам разобьет реальности витрину,
И мы с тобой окажемся в аду,
Ты встретишь там такую чертовщину,
 Что съешь себе язык, имей ввиду.
Ф: Ты, фокусник, мне снова угрожаешь?
Ты позабыл, что я не верю в ад?
М: Ты смелый малый, беса раздражаешь.
Пошли повеселимся! Все подряд
Пьяны и к приключениям готовы,
А ты – чурбан, тяжелый на подъем.
Даю тебе кипящей бездны слово:
Все будет сочно!
Ф: Черт с тобой! Идем.

(Фауст и Мефистофель входят в зал с толпой масок)

М: Меж ряженных я нахожусь как дома,
За маскою не различить лица.
Вся эта клика мне давно знакома –
Элизиум скота и подлеца.
Вот девушка – изящная пантера,
Там юноша, одетый Жанной Д’Арк,
Любимая стихия Люцифера, -
Гудящий человечий зоопарк.
Стыд окаянный души покидает,
Они спешат резвиться и грешить,
За ними здесь никто не наблюдает,
А я люблю несчастных тормошить.
Россия, полумрак, начало века,
В делах и мыслях смута и разброд,
Страх и гордыня манят человека,
Отчаянным движением вперед,
Война и голод, крики, смена строя,
Салоны, вечеринки, спиритизм,
Кровавый бал, поэма без героя,
Кипящая, блуждающая жизнь.
Жена лихого черного улана,
Раба разлуки и дурных примет,
Певица и блудница Донна Анна
Боялась карнавала с детских лет.
Непримиримый дар её прославил,
Рвалась, рыдала из последних сил,
Казалось ей всегда: незримый дьявол
Среди гостей веселых приходил.
Уныние, вонзая в сердце жало,
В беззвучный мрак вело её ко мне…
Но от меня проказница сбежала,
Молясь о сыне в душной тишине.
В воспоминаньях давних что за прок-то?
Я улетел в дремучее вчера,
А ты ещё со мной, любимый доктор?
Ф: Я здесь.
М: Да ты танцуешь, друг? Ура!
Какие ты ещё таишь секреты?
У всех полно секретиков и тайн-с,
Все души ваши предо мной раздеты…
Ликёр Квантро? Мартини? Балантайнс?
Твоя партнерша – гибкая мулатка,
Смотри, какой лукавый хищный рот.
Такая прелесть! Девушка-загадка,
Но не её берут, она берет…
Отличный выбор: кошка на охоте,
В объятиях её лишиться чувств
И дьявол может! Что за праздник плоти!
Давай! Уткнись в её шикарный бюст!
Какие бедра, а какие плечи!
Её влекут харизма и талант,
И сладкие изысканные речи.
Ступай за ней. Надежный вариант.
Ф: Я обойдусь и без твоей подсказки, 
Раз угодил с тобою в этот срам…
Мне и платить за это, к черту маски.
Что нынче делать, - я решаю сам.
М: Мой недотрога снова кипятится.
Ф: Не тарахти, попридержи коней.
Я вижу сон, она мне только снится.
М: Ты, дорогой, возможно, снишься ей.
Ф: Все это – я, и все исправить просто,
Мои мечты – спасительная ложь.
М: Прервал веселье в середине тоста,
Ты за мулаткой все-таки идешь…
И все же, не рассчитывай надолго,
Привлечь её, не ты её позвал,
От радостных дикарок мало толка,
Хотя они достойны ста похвал.
Бросать таких, как ты, они привыкли,
Иллюзии полночной краток плен,
Знакомая твоя на мотоцикле
Чуть свет умчится, и промеж колен
Тебе воспоминание оставит,
Как будто шрам, но это не беда.
Поторопись же! Темноту расплавит
Вот-вот своим огнем моя звезда…   

Сцена 4
(Фауст снова в своем немецком доме. Мефистофель  стоит в углу комнаты вначале незаметный или невидимый Фаусту).

Ф: Передо мной, как впредь, мои владенья.
Записки, стеллажи ненужных книг.
Венеция мутнее сновиденья
Забытого… Она – далекий крик,
Украденный едва знакомым эхом,
И память продолжает сладко лгать…
Я знаю цену всем своим утехам:
Они исчезнут, явь придет опять,
Жизнь предъявив в кошмарном беспорядке,
И требуя упорного труда…
И странный танец и тепло мулатки –
Все скоро не оставит и следа. 
 Опять зима...как яблоко, хрустящий
Под окнами ложится сонный снег,
Вдали скользит пейзаж ненастоящий,
Деревья в роще, как толпа калек,
Хромают, проходя через сугробы.
Становится прозрачным серый свет.
Урчание сырой земной утробы
Почти не слышно... исчисленье лет,
Как будто начинается сначала.
Пространство безотрадное мертво.
Природа утомленная мечтала
В сорочке белой встретить Рождество,
Но порождение сумерек холодных
Спасением не кажется, увы.
И на восток в одеждах благородных
Спешат напрасно древние волхвы.
Внезапные морозы без разминки
Замешкавшийся воздух леденят,
Повсюду вездесущие снежинки,
Как будто колокольчики звенят…
А вечером на небе бродят тучи,
Метет пролески вьюга впопыхах,
Послушай, черт, я странный вспомнил случай…
Такою же зимою на коньках
Однажды я на озере катался,
Проветривал мозги от общих мест,
Летел по льду, о чем-то замечтался,
Поблизости услышал крик и треск.
Не пьяненький рыбак, глотнувший лишка,
А не принявший смерти торжество
В той полынье барахтался мальчишка,
И я насилу вытащил его.
М: Смерть неспроста невинных забирает,
Позволив жизни в них перегореть.
Лишь тот внезапно в детстве умирает,
Кто непременно должен умереть.
 Сгорает он мгновенно, как бумага,
О нем рыдает горняя труба,
Но эта смерть приносит больше блага,
Чем вся его безумная судьба.
Я не хочу прослыть сухим и грубым,
Но, думаю, ты должен все узнать:
Спасенный парень вырос душегубом,
Увы, он обожает убивать.
Он, как и все такие люди, милый,
Вдруг начинает с кошек и собак,
Проходит год, и девичьи могилы
На совести душителя… Вот так.
Он каждый вечер, как ночная птица,
Выходит на охоту в темноте,
И не сумеет сам остановиться,
Он был тобой спасен, а как же те,
Кого душил он в сизом полумраке,
Кому давно он сам утратил счет?
Он скор, и у него чутье собаки,
Ты спас его, а кто же их спасет?
Охотники такие нынче в моде,
Ты взять готов за это всю вину…?
Ф: А вдруг убийство не в его природе?
Свихнулся он… он жертва сам…
М: Да ну?
Рыдая на суде, такие жертвы,
Как мантру повторяют без конца,
Один Господь – судья живых и мертвых,
И песню про насильника-отца…
Смотрите же во что я превратился!
Всему презренье общества виной.
Ф: Ты говоришь, что он таким родился?
М: Ох, цвайфельфрай! Конечно, доктор мой!
Не лучше ль узел галстука ослабить?
Кто ж виноват? – имеется ввиду,
Что у кого-то убивать и грабить
Написано от века на роду…
Ф: Все это вздор! Никто из нас от века
Убийцей не родился, и потом,
Из подо льда тащил я человека –
Не монстра, я готов поклясться в том.
А раз не нам дано распоряжаться
Поступками, и тьма всему венец,
То никому не следует рождаться!
М: Вот именно! Ты понял, наконец?
Ф: О нет, советчик, это ты не понят!
Кем стал бы я на озере тогда,
Гляди я молча, как мальчишка тонет,
Я был бы человеком?
М: Крах! Беда!
Как просвещенный разум извратился,
Свет пропуская через сотню призм!
Спаси убийцу… Вот чего добился
Убогий ваш беззубый гуманизм.
Но я доволен этим наблюденьем…
Опять самообманом ты ведом.
Ф: Чем жить умом, нетронутым сомненьем,
Уж лучше сразу тронуться умом.
Поведал я так много, и напрасно
Вообразил, что с другом говорю…
Мне ничего по-прежнему не ясно,
Схожу-ка я, пожалуй, покурю…
М: Постой, философ, брось свою отраву.
Так неуклюже дружбу ты отверг…
Вот, кстати, два билета на Морнау.
Ретроспектива. Жду тебя в четверг.
Так встретимся, и не почти за трату
Те вечера, что проведешь в кино.
Со мною будут монстр Носферату
И мой коллега Яннигс.
Ф: Решено.

Сцена 5

Рассказчик

Ну, что ж… Завязки паутина свита…
Прописан нарратива протокол.
Вы спросите: а как же Маргарита?
В кино с нечистым Фауст не пошёл…
Всё прочее узнать из диалога
Вы сможете… во всём её вина.
Не торопите время, ради Бога…
Кем стала Маргарита? Кто она?
Как мне нарисовать её пунктиром?
Мы этим только хаос привлечём…
Несчастных опекает по квартирам
И в хосписе работает врачом.
 
(Мефистофель звонит Фаусту)

М: Напыщенный и лживый пустомеля!
Тебе везет: мой гнев почти остыл.
А с четверга давно прошла неделя,
В кино ты не был, обо мне забыл.
Ты заболеть не мог: пока я рядом,
Тебя я пошлой хвори не отдам.
Ты погребен забот насущных градом?
Но все твои дела – тщета и хлам.
Какая необычная забота
Затмила пред тобой сиянье дня
Я заключаю: встретил ты кого-то,
Кто будто интереснее меня.
Ф: Я был в метро, спешил домой с работы,
Обычный день без сказочных примет,
Я погружался разумом в заботы:
Учебник Стерна, кошка и обед…
Как вдруг она: легка, проста, невинна,
Как сказочная лилия чиста,
Рассеянна, как бледная ундина,
И мыслей отступила суета.
Я любовался ею, как мальчишка,
Застенчиво, почти исподтишка.
В руке изящной маленькая книжка,
Я помню, что за тонкая рука…
Взглянул тогда, и сразу не поверил,
Что к будням прикоснулось волшебство
Читаю на обложке: Льюис Кэрролл,
Святой чудак из детства моего.
Я к ней подсел, не совладав с тревогой.
Во мне звучал вопросов громкий хор,
Заговорил с улыбкою убогой.
Дословно помню этот разговор:
- Вас увлекают тайны Зазеркалья,
И каламбуров странных череда?
- Простите, что? Дружить с моей печалью
Мне помогают книги. Кэрролл? Да.
Люблю его смешные экзерсисы,
Они влекут, мой детский дух маня…
- Ну, например, причастие Алисы…
Сначала выпей, после съешь меня.
- Причастие у Кэрролла? Откуда?
- Ну, пирожок и жидкость в пузырьке.
Не так ли Бог нам обещает чудо,
С материей земной накоротке?
И Льюис Кэрролл тоже знал, поверьте
О тайном сопричастье бытию,
Но если будет тот спасен от смерти,
Кто плоть и кровь теперь вкусит мою,
То Кэрролл понимает все буквально:
К Алисе через пищу и питье
Пришло преображенье, уникальна
Любая пища, впрочем, не моё
Открытие, и рассуждать неловко,
Пожалуй, это лишь самообман.
- Какая любопытная трактовка…
- Простите… Не сказал… Я Иоганн…
- И часто вы садитесь к незнакомым,
Их книги обсуждая налегке?
- Простите наглеца. Чем ближе к дому,
Тем ближе расставание… Кхе-кхе…
И тут она так звонко засмеялась,
Что сразу я захохотал в ответ.
Подумать только: смех - такая малость,
Смеющихся друг другу ближе нет.
- Я Гретхен.
- Вы твердили о печали,
 Спасенье от которой в толщах книг.
- Скорее мне обидно. Вы встречали
Волшебников? – скажите напрямик.
А в старых книгах волшебство возможно
Без скептиков гнусавых и зануд,
И только в жизни ожиданье ложно,
Хоть люди вновь наивно чуда ждут.
Ох, дьявол мой, мы с нею говорили,
Проехав остановку, целый час,
Как будто кто-то слой золы и пыли
С моей души смахнул, как в первый раз.   

Мефистофель

Божок Амур… он своего добился,
Гормонов и поллюций властелин!
С тобой несчастье, Фауст: ты влюбился.
Но одурачен был не ты один.
Сперва твоя мечта поманит сладко,
Пообещав невиданный союз,
И в пассии почудится загадка
Заветная и острая на вкус.
Но разомлевший от счастливой лени,
Покорный, в брачном лавровом венце,
Вдруг замечаешь недостатков тени
На безупречном некогда лице.
Тогда твоя прекрасная девица,
Которая была других милей,
Вдруг начинает фыркать и кривиться,
Уставшая от милости твоей.
Ответственность с тебя снимает шоры,
И ноша компромиссов нелегка,
И снова недомолвки, ревность, ссоры
И обоюдоострая тоска.
Поверь, мой друг, я сыт любовной пеной,
Страстей наука странная проста,
Я был пленен гетерой Магдаленой,
А вертихвостка выбрала Христа.
Ведь каждая, по сути – потаскушка,
И материнство не меняет их,
Вначале хорошо, а после скучно,
И мечется обманутый жених.
Я пас, не понимаю их игры я,
Они себя не знают до конца,
И дщерь иоакимова – Мария
Носила Сына – родила Отца. 
Когда увидишь вновь свою красотку,
Представь на миг её прекрасный рот
Вдруг обнажившим яростную глотку,
Которая в истерике орёт.
Подобный опыт, Фауст, позволяет
Расставить точки многие над i,
И влюбчивых нередко отрезвляет,
Побереги желания свои
Для более достойного объекта,
Поверь, я в отношеньях знаю толк.
Любовь - приманка, ну, а человек-то
Всего лишь зверь, в нем предок не умолк.…
 Но если правду ей сказать посмеешь,
Пусть речь твоя хотя бы намекнет
На Дьявола, ты горько пожалеешь!
Девчонка твой котел в аду займет.

М. (про себя):

Рассмотрим этот казус неуместный,
Пути Фортуны спутали маршрут.
Ведь нами, Фауст, в партии известной
Разыгран был блистательный дебют.
Я слышу, рукоплещет критик тощий,
Мне сказочно с тобою повезло:
Что может быть прекраснее и проще?
Классический тандем -
Добро и зло.
Мирских соблазнов сладкие распевы -
Знакомая, изящная стезя.
Отныне, с появлением королевы,
Верней, прошу прощения, ферзя,
Все усложнилось...Мне цедить бы слезы,
Но кстати мне твой новый непокой.
Влюбленный доктор дал мне в руки козырь:
Естественный соблазн, зато какой!
На все готовый ради милой девы,
Ты бодро спляшешь под мою дуду,
Пажи, фемины, рыцари и все вы,
Влюбленные, мы встретимся в аду.

Мефистофель (вслух):

Любовь и нелюбовь - весь этот сахар
В реальности не значит ничего.
Людская сущность лишена метафор,
Гормоны - основание всего
Влечения и даже отвращенья,
Гормоны - тайный корень всех искусств,
И тела возрастные превращения,
Вам служат жалким оправданьем чувств.
Ты понимаешь это как ученый,
И ,девушку стремясь завоевать,
Её душевным бредом увлеченный,
Мечтаешь затащить её в кровать.
Нет, Фауст, ничего правдивей плоти,
Свой фаллос невозможно обмануть,
Вы о страстях своих наивно лжете,
Но я тебе открою к счастью путь.
Метания и жалобы не слушай,
Но ласковым и чутким притворись,
Когда красиво ей поёшь про душу,
К её постыдным тайнам подберись,
И вместе с ней нарушь её запреты,
А заодно свои, и... хорошо.
Когда вдвоем окажетесь раздеты,
Считай, что полдороги ты прошел.
Не дай поверить, что она дороже,
Важнее для тебя любой другой,
И прирастет она надежней кожи,
И долго будет бегать за тобой.
Когда тебе такая жизнь наскучит,
И в сотый раз сведет гримасой рот,
Найди себе другую, пусть научит
Инстинкт, как взять другую в оборот.
Ой, поглядите, добрый доктор стонет,
И застит сердце горькой правды свет,
Я не желаю быть превратно понят,
Ты хочешь взять красотку или нет?

Фауст

Творится столько мерзости на свете,
Забыты уважение и честь,
С людьми я не знакомлюсь в интернете,
Хоть говорят, что что-то в этом есть.
Для нового младенчески открыта,
Как будто бы она не знает зла,
Мой непорочный ангел, Маргарита
Позавчера в сети меня нашла.

Фауст — Маргарите

То жарко за моим окном, то вьюжно,
То стынет мгла, то сумрак моросит,
Мне хорошо, мне ничего не нужно,
Тоску душа гостить не пригласит.
И, глядя на незримые вершины,
Забыв про шум и голоса людей,
Леплю тебя из мыслей, как из глины,
И обжигаю нежностью своей.

Маргарита — Фаусту

Ты слишком откровенен, милый Фауст.
Давно ли стала я твоей судьбой?
Я откровений этих опасаюсь,
Надеясь снова встретиться с тобой.
Пускай звезда свиданье нам подарит,
И выбор мой банален и не нов,
Я всё же предлагаю планетарий,
Допустим, в воскресенье, в семь часов.

Мефистофель

Забавно их подслушивать, ей богу!
Так значит планетарий? – Хорошо…
Уж раз когда-то я с небес пришёл,
То в это место я найду дорогу.
Устрою я для голубков Эдем
И покажу им чудеса полёта,
Я пестовал любого звездочёта…
Ну, кроме тех, кто ищет Вифлеем.
Вперёд! Для этих Ганзеля и Гретель
Невидимым я стану на виду.
Пусть будет небосвод вечерний светел,
Иштар, переверни мою звезду!

Сцена 6

Фауст (идёт в планетарий)

Шагая осторожно и несмело,
И раздвигая мыслей камыши,
Я арендую собственное тело,
Как самый тонкий инструмент души.
Стремится разум разделить напрасно,
Все модусы и сферы бытия,
А тело безобразно и прекрасно,
Когда уродлив и прекрасен я.
Оно боится вируса и порчи,
Стесняется стареть и умирать,
Но я один – его упрямый кормчий,
С рожденья обреченный выбирать,
И баловать его смешно и глупо,
Страдание моё ему вредит,
И превратившись в белый мрамор трупа,
Оно меня навек освободит.
Вся жизнь моя – терпенье и аскеза,
Я ищущий призванья своего,
И тело – только часть земного среза,
Что составляет жизни существо.
Так я шагал и сразу не заметил,
Как всё во мне на зов отозвалось,
Нечаянно я счастье в жизни встретил,
И не могу с ним оставаться врозь…
Душа его прозрачна и невинна,
И мне самой судьбою вручена,
Она себе не ищет господина,
Но я не знаю, где живет она.
И как сравнишь подобную с другими?
От радости взрывается нутро,
Нет ничего, осталось просто имя,
Пойди теперь, найди её в метро.
Увы, но даже тело понимает,
Что это был небес счастливый знак,
Всё бесполезно, и почти рыдает
Влюблённый и пристыженный дурак.

Маргарита (ожидает Фауста)
 
По всей земле, светилом опалимой,
На берегу морей и у реки
Алеют ярко розы-серафимы,
Синеют херувимы-васильки.
Увы, напрасно я учусь смиренью
Душа в ночи спешит на волю вновь
Во сне я становлюсь несносной тенью
Скольжу по стенам храмов и домов
Просачиваюсь в окна старых спален
И тайную подслушиваю жизнь
Брожу в горах, скитаюсь меж развалин
И только день велит: остановись!
Во сне меня не помнит амальгама,
А наяву ко мне она строга.
Что сохранит меня, какие храмы?
Что сбережет, какие берега?


Мефистофель:

 Весна зудит: опять клещи и блохи -
Вампиров насекомая родня,
Премерзкие назойливые крохи
Охотились весь вечер на меня.
Метаморфозы пошлою отдачей
Мне остается зуд, ну а потом
Мне опостылел облик мой собачий,
Хотя не многим легче быть котом.
Я помню время: в праведном угаре
Доминиканцы, сеявшие страх,
Не жаловали семя этой твари,
Ловили и сжигали на кострах.
Но, обманув законы их акульи,
В огне гонений выжили коты -
Они кузены сфинкса и горгульи,
С мистериями древними на «ты».
Пусть Фауст веселится, как ребёнок,
Пока ему в ночи светло, как днём,
Я помню: жил на свете воронёнок,
Мечтавший стать вороньим королём.
Играючи малыш тянулся к трону,
И вот, едва взошла его звезда,
Птенец наивный нацепил корону
И тут же выпал наземь из гнезда.



(Фауст обнимает Маргариту).

Я ждал тебя, ну, здравствуй, дорогая!
Мне эта встреча так была нужна,
И нам на плечи руки возлагая,
Звенит и замирает тишина.
Далёкий марс краснеет ярче мака,
И небеса открылись, оглянись,
Ведь неспроста все знаки зодиака
Для нас с тобой по кругу собрались.

Маргарита (смеётся):

Сияет небосвод на удивленье!
Какое чудо… Что за пир для глаз…
Не говори, что это представленье
Ты сам устроил, милый мой, для нас.

Фауст

Мне кажется, прохладно ты одета,
Согреть тебя, в объятиях укрыв –
Моя мечта! Ведь ты прекрасней света…

Маргарита

Мой Иоганн излишне тороплив…

Фауст

Смеешься ты, как смеют только дети,
Так расцветает полдень голубой,
Все самое прекрасное на свете
Мне хочется теперь назвать тобой.
Я узкодум, - другие мыслят шире,
Но, прежде обрученный с тишиной,
Тебя одну люблю я в целом мире,
И целый мир люблю в тебе одной.

(пытается поцеловать её)

Ты зла, как зол обиженный ребенок,
Ты тянешься к прекрасному, как плющ
К дневному свету тянется спросонок
Из остролистых диких, темных кущ.
Ты – младшая сестра любому чуду,
Тень райскую носящая с собой,
Живую радость узнаешь повсюду:
В стене собора, в капле дождевой,
Сияющей на парковой ограде,
И в ласточке, кружащей в облаках.
Ответь мне, ангел милый, Бога ради:
Уж если, что ни день в твоих руках
Становятся узором сокровенным
Листок бумаги, шерстяная нить,
Во что же волшебством обыкновенным
Ты Фауста сумеешь превратить?
И, несомненно, говорящий резче,
Чем ты привыкла, я скажу прямей:
Так чувствуя и понимая вещи,
Ты не способна не любить людей.
Я умолкаю, чтоб не впасть в немилость…
Мгновения не помню я страшней,
Когда на переносице сходились
Два мостика изогнутых бровей.

Маргарита

Ты скажешь, что мечта моя убога,
Познанье мира – чёрная дыра.
Ты знаешь много, даже слишком много,
Но хватит познавать! И жить пора.
Ты над собою долго измывался,
Напрасно нёс сияние во мрак,
Мечтаю Иоганн, чтоб ты смеялся
Без видимой причины, просто так.
Я не надеюсь сгоряча на чудо…
Но мне наградой будет этот смех.

Фауст

Да, ты права, родная, я – зануда.

Маргарита (смеётся, обнимая его):

Занудство для учённого – не грех.

Рассказчик

Они в тот вечер так и не простились,
И до утра она осталась с ним,
На окнах в доме шторы опустились,
А сумрак скрыл фигуры, словно грим.
Что было после, нам совсем не важно,
Пусть промолчит об этом вещий стих,
Над ними капли звёзд блестели влажно,
От наших взглядов защищая их.
Нам предоставлен формы скромный выбор,
Свободу сочинителя ценя,
Пусть вступит ненадолго здесь верлибр.
Прошу, читатель, извинить меня.

(Фауст и Маргарита вдвоём)

Она

Ну, вот… тебя опять украл компьютер…
И не подумал ты о том, что я…
Ну, отвлекись ещё хоть на минуту…

Он

Я всё ещё с тобою, жизнь моя!

(Она бросает в него подушкой)

Он (улыбаясь):

Вызываешь меня? Сама напросилась!
Она

Держись!

(Бьются подушками. Летит пух. Оба падают на пол).

Он (хохоча):

Смотрю, ты, как и прежде, не сдаешься!

Она

В ушах звенит. Я в пухе с головой.
Послушай же, как громко ты смеёшься!

Он

Мне кажется… я знаю… я живой…

Сцена 7


(Маргарита в своей комнате, рядом с ней говорящая чёрная ворона по имени Беата)

Маргарита

Привет, родная! Ну, какие вести?
Что ты дала на откуп небесам?

Беата

Летали часто мы с тобою вместе,
Но ты давно не появлялась там.
Кружат в эфире ангелы и духи,
Танцуют и сражаются за власть.
Но даже в небе, Гретхен, ходят слухи,
Что ты сердечным другом увлеклась.

Маргарита

Ты, что, ревнуешь?

 

Беата

Кар! Избави, Один!
Есть  поважнее у меня дела…
Твой дорогой ученый нынче моден!
Но растолкуй мне, что ты в нём нашла?
Тебе мужской недоставало ласки,
Я это понимаю, только не…

Маргарита

Ах, милая… он сочиняет сказки,
Их на ходу рассказывая мне…

Беата

Кар! Гретхен, поступают все мужчины
Подобно… Детка, осторожней будь.
Они хитры, хотя слова невинны.
Поведай мне, в чём сказок этих суть.

Маргарита

Одна из них про чёрную ворону,
Что оказалась прочих птиц хитрей:
Она украла царскую корону,
Кроватку воронёнку свила в ней.

Беата

Храни, Мемир! А он откуда знает?!
Неужто рассказала ты ему?

Маргарита

Беата… нет… Клянусь.

Беата

Почти пугает… такое совпаденье
Но приму его как данность.

Маргарита

Воронёнок вырос и, королём намереваясь стать,
Украл сперва у аиста папирус,
А после даже царскую печать…

Беата

Да, Гретхен. Помню все его проказы,
Смеяться больше не хватало сил.
Какие птенчик издавал указы!
И это всё твой Фауст повторил?

Маргарита

Поверишь ли? – почти что слово в слово!

Беата

Секреты раскрываются, шутя…
Послушай, ты на многое готова,
Так будь же осторожнее, дитя!

(Улетает)

(Небольшая сцена на работе Маргариты. Хоспис. Маргарита и пациентка)

Маргарита

Родная, вы отставили тарелку…
Не мучайтесь, я помогу вам сесть.

Пациентка (смеясь)

Ох, Гретхен… у меня со смертью сделка
При этой гостье неприлично есть…

Маргарита

Все хорошо… я тут побуду рядом…
Я не уйду…

Пациентка

Я знаю, близок срок…
Не беспокойся… ничего не надо…
Ведь ждущий смерть уже не одинок…

(тянет руку к Маргарите)

Маргарита

Родная, вот рука моя, держите…

Пациентка

Мы входим вместе в странный тёмный лес,
Где звёзд не видно на земной орбите.

Маргарита

(про себя)

Уходит… и в глазах знакомый блеск…

Пациентка

Всё хорошо. Спасибо. Слава Богу.
С тобою рядом вовсе не хитро
Во мраке сонном чувствовать дорогу,
Я вижу эту светлую доро…

Маргарита

Ушла и с ней моё благословенье
Проводит душу тихо, как во сне…
Понять бы, что за дивные виденья
Нас ждут на той, нездешней стороне?
За смертью наблюдаю год за годом,
Она умеет кружево плести,
Как хорошо, что мы перед уходом
Порой имеем шанс шепнуть: «Прости…»
А после замираем и немеем…
Непросто утешенью доверять…
Смерть разная… а мне всего страшнее
На этом свете брата потерять. 
 

Сцена 8

(Фауст и Мефистофель)

М.: Что, голубки, вы наигрались в звёзды?
И вам обоим было хорошо?
Мне кажется, пришёл я слишком поздно!

Ф.:  Я не молился, чтобы ты пришёл!

М.: Расслабься, друг. Чего я там не видел…
Ты пасть разинул, словно крокодил!
Ранимый наш! Я вновь тебя обидел.

Ф.: Так значит, ты за нами проследил!

М.:  И был, заметь, тактичен и умерен,
Прокрался осторожнее, чем вор.
Мой милый, я же должен быть уверен,
Что Фауст не нарушил уговор.
Ты научился злиться и смеяться,
Ты мясо жизни видишь, но постой!
Я очень скоро буду издеваться
Над пресыщеньем этой красотой.

Ф: А что есть красота? Святое право
Живого мира на эдемский вид.
Она росинкой крупною лукаво
В ладонях листьев маленьких горит.
Она всегда внезапное открытье,
Сокровище из тайной глубины.
Взгляни на отраженную в корыте
Крапленую жемчужину луны.
Немедля восхищение и зависть
Тебя охватят, будто бы не та,
Иная жизнь чуть приоткрылась. . .
 М: Фауст!
Глаза открой: и в мертвом - красота.
Прекрасен снег безжизненный и хрупкий,
Засохший лист, лежащий меж страниц,
Как сладко плачет лес во время рубки,
Столетние стволы роняя ниц!
Как строг скелет и совершенен иней,
Как чист в гробу злодей и самодур!
Смерть скрупулезно, тонко, как Бернини,
Корпит над красотой своих скульптур.
Не нужно восхищения и рая.
Она любого довода сильней!
Не веришь мне? Спроси у Самурая!
Он и не то тебе споёт о ней.
С тобой легко, как с книгою открытой!
Я радуюсь, а вовсе не сужу.
Желаешь знать, что будет с Маргаритой?
Послушай же, пожалуй, расскажу.

Она брела, рыдала и блажила
Дорогами заснеженных земель,
И мертвого младенца положила
В сугроб, как в золотую колыбель.
Прохожего пугая платьем ветхим,
И стоном о несбывшейся мечте,
Безумная растрепанная Гретхен
Звала кого-то в синей темноте.
Тащилась и заламывала кисти,
Поземка заметала слабый след,
Безумием надежней ясных истин,
Затмивших нам невыносимый свет.
Ни жизнь, ни смерть пустых не терпят пауз,
Слова кружатся, будто снежный рой.
Природе гордой нужен дерзкий Фауст,
Следящий зорко за её игрой.
Пред ненасытным разумом ничтожна
Всех возражений мысленная рать,
Пускай земная радость невозможна,
Безумец знает все, что нужно знать.
Он навсегда с самим собою в ссоре,
Он духом чует откровений суть,
Отважившись от мира и от горя
Сойти с ума на непосильный путь.

Ф.: Мерзавцы! Как красиво вы плетёте!
Ночные духи собрались гурьбой…
Молчи, рогатый! Позабудь о Гёте!
Нас с Маргаритой ждёт финал другой!

М.(про себя):

Как здорово! Нехитрый план сработал…
Добыча снова начинает жить.
Она в любовном сне, а не в заботах!
Пора бы на грехе её словить.

Сцена 9

(Фауст и Вертер вечером вместе выпивают. Оба уже изрядно нетрезвы):


В: Ты, Иоганн, всегда на мир пеняешь,
А что ты миру мог бы предложить?
Себя ты слишком строго охраняешь,
И даже обстановку не меняешь,
Как будто просто забываешь жить.

Ф: Я? Забываю? Вертер, что за бредни?
Ты снова старый начал пересказ?

В: Да ты с трудом приходишь в дом соседний…
Куда ты выезжал в последний раз?

Ф (разливая остаток бутылки в две рюмки):
Да чтоб ты знал, мой Вертер достославный,
Я посетил чудесный, странный край.
Твой Фауст был в Венеции недавно.

В: Италия? Да брось. Не заливай.
(чокаются и выпивают)
Наверно, просто в книге шрифтом мелким
Ты разобрал какую-то главу…

Ф: Послушай же! Со мной нечистый сделку
Недавно заключил, и наяву
Я побывать сумею где угодно,
Необходимо просто пожелать…

В: И в Амстердаме?
Ф: Там уже не модно…

В: Ну, ты и сочиняешь, твою мать!

Ф (открыв новую бутылку):
Остынь… тебе подобное не светит,
И даже не раскатывай губы,
Моих передвижений не заметит…

В: А… ясно… ты попробовал грибы…

Ф: Без наркоты и без галлюцинаций,
Пусть это непонятно для тебя,
В пространстве я могу передвигаться
Свободно, даже с места не сходя.

В: Я пошутил… ты смотришь слишком грозно…
Да, байка интересная, но ведь…
Постой, злосчастный доктор, ты серьёзно?
Ты, брат, решил в психушку загреметь?
Совсем рехнулся со своей работой…
Какой нечистый?! Дьявол? Ты чего?
Да это ли наш Фауст? Это что-то…
Ты отрицал и Бога самого,
И вдруг нечистый? Повелитель ада?

Ф: Признай! Тебя я ловко разыграл…

В: Ну, ты и … так, мой друг шутить не надо…
Скажи-ка, что за диву повстречал
Недавно ты? Неделю без умолку
О ней, о ней… а с другом ни жу-жу?

Ф: Прости меня. Довольно пить без толку,
Вот Вертер, что об этом я скажу…   


Рассказчик

Не упустив причудливых событий,
В воспоминанья сладкие нырнув,
Наш доктор рассказал о Маргарите,
Нечистого нигде не помянув.
Не выдав удивления, испуга…
Ведь в чудеса поверить тяжело,
Смеялся добрый Вертер, рад за друга,
И было в этой радости тепло.
О паре Вертер проявил заботу
И мирно спать кутилу уложил,
А рано утром Фауст на работу
К единственной в волненье поспешил.


 

Сцена 10

(Фауст и Маргарита в нулевом корпусе госпиталя, где работает Маргарита. Переговариваются в полголоса)

Ф: Так вот ты где работаешь, родная!
В таких палатах сберегать покой –
Тяжёлый труд. Здесь люди…
М: Умирают…
В моей работе, как в любой другой
Свои законы и ограниченья
И первое из них – не навреди…
Не умножай напрасные мученья,
Будь бережен и нежен…
Ф: Подожди…
Не пахнет воздух сыростью могильной
И сердце от отчаянья не жжёт.
М: - Здесь схоже всё с палатою родильной
Смерть – те же роды, но наоборот.
Ф: Спокойствие в предчувствии финала,
Почти невыносимая стезя…
А ты… родиться им… не помогала?
М: Молчи… ты помнишь? Убивать нельзя.
Тут не простят весёлости небрежной,
Красивой лжи и бегающих глаз,
Ведь перед смертью тихой, неизбежной
Правдивей люди, чем любой из нас.
 Ф: Любимая, мне кажется, я понял,
Зачем сегодня ты пришла со мной…
Вокруг никто… не плачет и не стонет.
Но разве у тебя не выходной?
(Про себя)
Здесь трепетом пронизан каждый атом,
А простыни белы, как молоко.
М: Идём… Тебя я познакомлю с братом,
Он здесь живёт совсем недалеко.

Сцена 11

Фауст и Маргарита пьют чай у её брата Валентина

Маргарита

Знакомьтесь! Валентин – мой брат-задира…
А это Иоганн – мой близкий друг.

Фауст – Валентину

Старинная немецкая квартира…
Не здесь поэтов собирался круг?

Валентин

Скорей бойцов. Мы рыцари рассвета,
Возникли мы и, правда, не вчера,
Вздыхать и вечно петь – судьба поэта,
А нам, простите, действовать пора.

Фауст

Везде на стенах рыцарские знаки,
Портреты… Фридрих, Гёльдерлин и Рю…
Вы любите историю?

Валентин

Болтовня и враки историков!
Нет… Я её… творю.
Фауст

(про себя)

Дела… да он как будто бы в запале!
Клянусь, такого я не ожидал…

(Валентину)

Простите… Вы кого-то потеряли?

Валентин

Недавно я терпенье потерял.
Стенает вымирающая раса,
Забывшая свой непокорный нрав.
Права придурка, негра, пидораса
Дороже нам своих врожденных прав.
Вновь мечемся, как вши в кровавой бане,
Наш гнев никто не хочет оправдать,
Бесправные, слепые христиане
Мычат, как стадо… Сколько можно ждать!
Мне о немецких семьях думать больно,
Что стонут у пришельцев под пятой.
Я вижу слезы Марбурга и Кёльна,
Разгул безумцев, уличный разбой.
Нас, немцев, мало, а мигранты эти
Давно на нас охотятся гуртом,
Мечтая кирхи превратить в мечети,
Отняв у нас достоинство и дом.
В Европе процветающей и славной
Нет места тем, кто мыслями не чист.
Я – патриот, с позиции державной
Я мыслю трезво.
Ф: Ясно, Вы – нацист.
В: Сражаюсь я за столп своей культуры,
Чтоб пришлый на нее не посягал,
Униженным, но сильным нужен фюрер,
Чтоб трус и ростовщик пред ним дрожал.
Чтоб в грязные свои вернулись норы
Насиловать и грабить мастера,
Чтоб сгинули предатели и воры.
Ф: Патриотизм – опасная игра.
Горячих, светлых юношей затея,
Он делит мир на братьев и врагов.
Разумным нетерпеньем пламенея,
Он почитает родовых богов,
И обжигает землю алый всполох,
И укрепляет избранных в борьбе,
Жесток и беспощаден, словно Молох,
Невинных жертв он требует себе.
В: О жертвах примирители вздыхают…
Как много жертв мы сами принесли!
И у детей невинность отнимает
Болтливый сброд – растлители земли.
Мы поступаем грубо и жестоко,
А примиритель сладко ест и спит,
А кто от мрака и чумы с востока
Детей и женщин белых защитит?
Но истина не одинока снова,
Мы воскресим народа хладный труп,
Заплатят нам враги, даю вам слово!
За око – будет око, зуб – за зуб.
Мы не согласны молча на закланье
Тащиться у любви на поводу,
Мы выстроим своей Европы зданье,
И не дадим себе тонуть в аду.
Покуда нам и совестно и тесно,
В отчаянно дымящемся дому
Прощенью больше не найдется места,
Пощада в нем не светит никому.
Разумный не желает повторенья
Судьбы ужасной Рима, но опять
Мы соберем все камни в час смиренья,
В час битвы их положено бросать.

Маргарита

(вмешиваясь в спор)

Политика! Мужские разговоры…
Весь этот бесполезный шум и гам…
На свете много поводов для ссоры,
И нужно ли теперь сражаться вам?

Валентин

Болтун твой доктор… негде ставить пробы…

Фауст

Как спорить с радикалом тяжело!

Маргарита

А как же я? Вы дороги мне оба…
Я ухожу обоим вам назло!

Фауст и Валентин
(почти хором)
Останься… не сердись… и сменим тему…

Фауст
(шёпотом)
Да. Тут и вправду стало горячо.
Валентин
(шёпотом)
Он сладкий, что твои меренги с кремом!
Не приведи нам встретиться ещё…

Маргарита

(почти про себя)

Будь мусульмане мы, евреи, немцы,
Одно всегда внушает мне печаль:
В своих страстях пред Богом все младенцы,
А мне младенцев нестерпимо жаль.
Как жаль детей кормилице и няне,
Принявшим невмешательства печать,
Как Матери, когда на свадьбе в Канне
Сын Божий попросил её молчать.
Себя покорно женщины смиряют
Границами дозволенной межи,
Они сынов и дочерей теряют
На войнах, что придумали мужи.

Фауст

Жужжащая оса с железным жалом,
Сердитый муравей, поймавший тлю!

Валентин

Сестричка! Ты связалась и либералом…
Но Бог с тобою, я тебя люблю…

Маргарита

Просила я тебя… Давай не будем…

Валентин

Я понял, понял… ласточка, прости!

Маргарита

Других мы по себе извечно судим…
Час поздний, Вале. Нам пора идти.

Рассказчик

Подходим к кульминации… Наверно
Героям больше нечего терять.
Терпение Эвтерпы не безмерно,
Но пусть верлибр поможет мне опять.


Сцена 12

(Вертер, выйдя из синагоги, сталкивается с Валентином)

Валентин

Здорово, стряпчий!
Видать, ты всех своих отмазал,
Теперь возносишь благодарность Богу?

Вертер

И тебе мир, крестоносец.
Или нужно здороваться,
Желая тебе войны?

Валентин

Что ты знаешь о них,
Законник, крючкотвор,
Освободитель убийц?

Вертер

Ты хотел сказать, подобных тебе?
Даже тебя, сменившего крест на зиг
Я защищал бы,
Будь право и правда на твоей стороне.

Валентин

Ты лжёшь, защищая того,
Кто больше заплатит, порхатый.
А право и правда и так со мной.

Вертер

Прости! Как я мог забыть!
Мы изучали право вместе…
И что ты помнишь из курса?

Валентин

Я отлично помню, жидёнок,
Как вся ваша заносчивая кодла
Плевала мне в спину.

Вертер

Неужели? Ты и вправду считаешь,
Что тебе выпала такая честь?
За что можно плеваться в надутую пустышку?

Валентин

Смотрите-ка! Заморыш осмелел!
Ну-ка, врежь мне! Или плюнь в лицо.
Опять слабо? Тут ведь кругом твои.

Вертер

Шма, Исраэль, Адонаи Элохейну!
Я тебе сейчас устрою, мразь!
Потому что ты…

(Валентин бросается на него, достав нож, больше похожий на меч. Появляется Фауст, заслонив Вертера и пытается обезоружить Валентина)
 
   Валентин

Ого! Защитничек уродцев
И любовник моей бедной Гретель.
Тебя тут не хва…

(Фауст неожиданно сбивает Валентина с ног. Тот падает, ударившись головой, под которой расплывается кровавая лужа. Фауст застывает, но вдруг кидается к врагу, пытаясь вернуть его в чувства)
Фауст – Вертеру

Идиот! Звони в скорую!
Я всё видел.
Я останусь.

Вертер

(роняя мобильник)

Иоганн! Он мёртв…
Всё из-за меня.
Господи, прости… сейчас…

(пытается набрать номер. Появляется полиция)

Полицейский

Адвокат? Ну, и петрушка!
Вы свидетель?
У нас тут убийство…

Фауст

(на пределе)
Свидетель Иеговы!
Это я…
Это самооборона, офицер.

Вертер – Полицейскому

Меня пытались убить,
Друг защищал и…
Вы… куда вы смотрите? Чёрт бы вас…

Полицейский

Берите обоих.

(Валентина грузят в подъехавшую скорую)

Чёртовы наци!
И как он его уложил?

Вертер – Фаусту

Ничего не говори и не бойся, слышишь?
Я буду твоим защитником.
Только не говори ничего.

Фауст

Там было крови целое корыто…
Он мёртв… а может? Как же я его?
Я друга спас… О, Бог мой, Маргарита…
А Вертер за своё… да ничего
Я не скажу! Но девочка… О, Боже!
Как показаться ей? Исчезнуть с глаз…
Нельзя… Ты сам всё, Фауст, уничтожил!
И это ты её убил сейчас!

(Маргарита и Беата в комнате Маргариты вскоре после того, как Маргарита похоронила брата)

Маргарита

Мой бедный Валентин! Мой младший братик!
Что сотворил с тобой мой Иоганн?
Тебя мы в детстве одевали в батик
И называли белый капитан.
Теперь плыви туда в своих доспехах,
Где солнце светит даже по ночам,
Куда нам не дойти и не доехать,
Где сонм героев Зигфрида встречал.

Беата

Когда любимый убивает брата,
Страшнее горя деве не найти,
Ах, Один мой! Я в этом виновата!
Свернуть бы Гретхен с этого пути…
Несчастная! Я не отговорила…
Подругу бесполезно утешать.

Маргарита

За городом лежит твоя могила,
Тебя я буду часто навещать…
А мой любимый доктор? Скоро судят 
Его… Беата! Непроглядна мгла!
Ты дура, дура, Гретхен! Что же будет?
Проклятая! Зачем ты их свела?

Беата

Ох, Бальдор, даже я не ожидала
Такого поворота! Вот закон…
Нет, Валентин не попадёт в Вальгалу…
В ней места нет таким глупцам, как он.
Но девочке об этом знать не нужно,
Иначе дострадает до седин.
Зачем ничто людское мне не чуждо?

Маргарита

Проказник Вале! Где ты, Валентин?
Малыш опять со мной играет в прятки?
Ну, погоди… Найду тебя сама…
Тогда…

Беата

Три царства древних в мировом порядке!
О, Йотуны! Она сошла с ума… 

Сцена 13

(в зале суда)

Рассказчик

Публичный суд - жестокий циничный жанр,
Но популярный, что ни говори.
Как будто бы к толпе выносят баннер:
«Скорей! Ведут злодея! Посмотри!»
И соберётся в многолюдном зале
Весь высший свет и отсвет городской,
И шёпот поползёт: - Что вы сказали?
- Кому-то адвокат махнул рукой.
И кто бы ни смеялся и ни плакал
На скользкой огороженной скамье,
На суд приходят, будто на спектакль,
Чтоб рассказать о нём своей семье.
Забитый зал суда: светло и чисто,
Не встретить в зале равнодушный взгляд,
Ведь мозгоправа судят за убийство,
При нём Израиль Вертер адвокат.
Вот это будет шум при всём народе!
Какое шоу, Господи прости!
На вольный стих отчасти переходим,
Чтоб строго процедуру соблюсти.
И кажется, скучает обвинитель…
Какою от присяжных будет весть?
Все собрались и даже наш растлитель
Живого – Мефистофель тоже здесь.

Пристав

Всем встать! Вошёл судья достопочтенный!
Вести себя пристойно на суде!

Фауст

Заполнен зал сплошной морскою пеной
И берега не различить нигде…
Как будто шторм и некуда деваться,
Ты слышишь, Вертер, этот гул и вой?

Вертер

Спокойней, брат. Не надо волноваться.
Ты невиновен, тише, я с тобой.
Судья

Народ Фольксбада против Иоганна,
Известного, как Фауст… дело… так…
Убийство первой степени… Охрана!
Кто разрешил неонацистский знак?

Обвинитель

Убитый был немецким патриотом,
И рыцарей его скорбящих рать
И кровью заслужившая и потом…

Судья

Чужою кровью. Знак немедля снять!

Обвинитель

Присяжные! Сегодня с вами вместе
Увидим мы, что подсудимый наш
Убийство совершил из чистой мести.
Да, многие убийцы входят в раж…
Он может говорить, что он не помнит,
Что для удара не хватало сил,
Но род его в крови буквально тонет,
Вы помните, что предок совершил?
На совести его лежит не мало:
Французский бунт, троянская война,
И Филемон с Бавкидой для финала,
Потомка очевидна мне вина.
Хороший доктор, но отнюдь не гений
Сперва интригу завязал с сестрой
Несчастной жертвы, чтоб из убеждений
Затем убить, таков уж наш герой.
Он будет говорить, что виновата
Толпа, враги, потом его семья…

Судья

Свидетели?

Обвинитель

Хотел бы адвоката
Свидетелем своим представить я.

Судья

В виде исключения
Поскольку других свидетелей нет.

Вертер

Вы знаете, что это против правил?

Обвинитель

Оставьте вы… ведь я их и писал…
А жертву обвиняемый ударил?

Вертер

Ударил. Жизнь мою он защищал.
Я был бы мертв, когда б не друг мой Фауст,
А жертва дожила бы до волос
Вполне седых…

Судья

Так! Обуздайте хаос!
Да или нет? Ответьте на вопрос.

Вертер

Да… подсудимый, он ударил жертву…
Но жертва – ксенофоб, антисемит.

Обвинитель

Но между вами не было и метра,
У вас и прежде с жертвой был конфликт?

Вертер

Да был. Но это к делу не имеет…

Обвинитель

Как мало у защиты перспектив!
Одно лишь сердце, логика немеет,
А неприязнь взаимная – мотив.
Вы ссорились, конфликтовали с жертвой,
Я говорю уже в который раз…

Вертер

И жертва на меня напала первой…
Обвинитель

Ударил доктор, защищая вас,
А не себя…  вот causa priora,
Вот всё, что должен был услышать свет.
Сперва конфликт и оскорбленья, ссора,
Затем и…

Вертер

Стоп.

Обвинитель

Вопросов больше нет.

(К Фаусту подходит невидимый остальным Мефистофель)

Мефистофель

Что доктор? Так сказать, привет победе…
Явился я по-дружески, любя.
По эшафоту милые соседи
Готовы ли уже принять тебя?
Ты думал, что перехитрил творенье
И верил в то, что ты умнее всех,
Но вот оно – иное измеренье
Фемиды… и убийство – смертный грех.
Как адвокат сказал: «Всё против правил»?
Открою я секретец, так и быть:
Подножку братцу Гретхен я подставил,
И он упал, дурак, а мог бы жить…   
Теперь какая разница, родимый?
Ведь ты замазан с головы до пят.
Все оправданья пролетают мимо,
Во всём тебя, мой доктор обвинят.
Речь твоего защитника послушать,
Пожалуй, я останусь, дорогой.
Прислушайся, ворчит и хочет кушать
Толпа зевак… теперь ты точно мой.

Вертер

(выступая с речью от имени защиты)

Кто защищался? Кто ударил первым? –
Не в этом дело… дело только в том,
Что здесь злодея представляют жертвой,
К тому же и невинною при том.
Здесь обвинитель говорил о крови,
Взгляните на таких, как Валентин
Спокойно, трезво, не сдвигая брови…
За ними труп, как видно, не один.
И тем, что выступаю перед вами
Я невредимый, избежавший ран,
Рассудок трезвый сохранив в бедламе,
Обязан я тебе, мой Иоганн.
Прошу не торопиться вас с ответом
И на сомненья правду не менять…
Кто жертва здесь? – подумайте об этом
Не позже, чем решение принять.

Судья

Объявляется перерыв.
Присяжные могут удалиться для совещания.

(Не то наяву, не то в сознании Фауста происходит фантасмагория: Мефистофель провожает каждого из присяжных за двери, вальсируя с каждым из них. После совещания все возвращаются в зал суда).

Судья

Председатель! Присяжные приняли решение?


Председатель

Да, Ваша честь.

Судья

Прошу передать мне вердикт и огласить его.

Председатель

Мы признаём подсудимого виновным в убийстве первой степени.

Судья

По закону нашей земли подсудимый Иоганн Фауст
Приговаривается к высшей мере наказания –
Смертной казни через повешенье.
Конвой, уведите осуждённого!
Заседание объявляю закрытым!

Сцена 14

(Переговорная комната в блоке смертников. Фауст снимает трубку аппарата и слышит в ней песенку монахов).

Пасхальная песенка монахов

Умер великан-обжора,
Сатана, дракон, верблюд,
Круг него гуляет свора
Бесов, носит сотни блюд.
Эскалоп, кусок шарлотки
У него торчит из глотки,
Горы, царства, млечный путь,
И еще чего-нибудь.
Нечестивый удивился:
В пасть ему попался Бог,
Дьявол Богом подавился,
Разорвался, да и сдох.
Ярко наш Господь сияет,
Счастье и спасенье нам,
Ад дремучий посрамляет,
Разорвавшийся по швам.
Вечный праведных выводит
Из зловонной древней тьмы,
В рай небесный путь проходит,
Попадем туда и мы.

(Входит печальный Вертер. Садится напротив Фауста на стул. Снимает трубку)

Фауст

Ты слышишь, друг? Монахи веселятся…

Вертер

Монахи? Где? Не слышу… что с того?
Мы подали с десяток апелляций
И так и не добились ничего…
Прости… я верю… можно казнь отсрочить
И дело в этот срок пересмотреть…
Держись, родной… я мог бы, если хочешь…

Фауст

Прости… но нет…

Вертер

Ты хочешь умереть?

Фауст

Ты сделал всё, любимый друг, спасибо!
Я промахам своим теряю счёт…
Их было слишком много: проб, ошибок,
За всё пришёл ответить мой черёд.

Вертер

Ты невиновен, Фауст.

Фауст

Нет виновен. Хотя бы в том, что почитал успех
Превыше остального… Меткий воин
Вдруг промахнулся… промах – это грех.

Вертер

Не говори так… ты не веришь в Бога…
Что посылает грешным благодать…

Фауст

Сказать, что я не верю, ; слишком много,
Но Бог творенью не велит страдать.
Другим принёс страданий я не мало,
Был твёрже камня и не понимал…
Хотя бы тех, которых я сначала
Не за людей, ; за средство принимал.
А жизнь, дружище, красочней теорий,
И сколько, Вертер, ей ни прекословь,
Необъяснимы радость в ней и горе,
Но, главное, родной, жизнь – есть любовь.
(плачет)
Из-за меня невинная погибла…
Возлюбленная… как теперь забыть?
И правда эта так меня расшибла,
Что с ней отныне я не в силах жить.

Вертер

Что? Как? Господи…

Фауст

Мой верный друг, ты только не подумай,
Что я в петлю сбегаю от вины…
Сейчас я жив, как никогда… но шума
Довольно… я хотел бы тишины.
Я весь тебе бескрайне благодарен
За то, что остаёшься ты со мной!
Но эту ношу не поднимешь в паре…
Прошу тебя… иди… и дверь закрой.

Вертер

Глухое сердце, кажется, не бьётся,
В стекле не вижу своего лица.
Я буду, Фауст, за тебя бороться,
За каждую секунду, до конца.

(Вертер исчезает. Перед Фаустом появляются Маргарита и Беата)

Фауст

Любовь моя! Да, я уже повешен,
Раз вижу я тебя перед собой…
Прости меня… сказать, что доктор грешен,
Теперь так мало…

Маргарита

Фауст! Милый мой!
Не говори, что ты теперь исправить
В случившемся не сможешь ничего…
Твою дорогу к небесам направить
Явилась я из сердца твоего…
Какая-то неведомая сила
Меня к тебе, как прежде, привлекла…

Фауст

Прошу, скажи, что ты меня простила…

Маргарита

Мой Иоганн, любовь не помнит зла
И даже в смерть наш путь не безысходен…

Фауст

Так значит, Бог над нами всё же есть…

Беата

Храни Асгард и всемогущий Один
Тех, кто и смерти сохраняет честь.

(Маргарита и Беата исчезают. Фауст, улыбаясь и плача, возвращается в камеру. Там его уже ожидает Мефистофель)
 
Мефистофель

Зарывшись в гору золотого хлама,
Одним дана свобода нагло врать,
Ну, а другим - свобода умирать
На улице от холода и срама.
И в этом человека существо,
Он ждет того, кто прыть его стреножит.
И на свободе ничего не может,
И ,связанный, не может ничего.
Он мечется, упрямо выбирает,
Обожествляя мир привычных грез.
Ваш разум до свободы не дорос.
И даже плоский червь об этом знает.
Я сам взываю ко всему живому
От всей души, и равно от лица
Разумного: забыв дорогу к дому,
Пройти свой путь дерзайте до конца.
Попы взыскуют тихого прихода,
И как бы объясниться в двух словах…
Ведь назареям не нужна свобода.
Люби Христа, иначе дело швах.
Зачем пенять на человечью долю,
Веков грядущих сея благодать?
Не лучше ли губительную волю
Надежному смирителю отдать?
Накормит, примирит и обустроит
Он всяк язык по доброте своей
За преданность ему... Шутить не стоит
С бездарным, дерзким племенем людей.
Я чувствую, что вы почти готовы
К тому, чтобы хозяин ваш пришел.
И он уже идет. Даю Вам слово:
Несчастные, все будет хорошо…

Ф: Дан человеку разум и отвага,
С желаньями ему не повезло.
Как божья тварь, он вечно хочет блага,
По доброй воле умножая зло.
 Священники! От них одни несчастья…
Я одному твердил: - Не привирай.
А он в ответ: - Без мессы и причастья
Не попадешь в обетованный рай.
Но пресный хлеб не станет Божьим Телом,
Вино, увы, не превратится в кровь,
Мне ведомо одно на свете белом
Причастье вечной истине – любовь.
Как веру ни толкуй разнообразно,
Как угли не отыскивай в золе,
А в истинной любви ничто не грязно,
Всё любящему чисто на земле.
Пусть Я сидит высоко на престоле,
Но падает, влюбляясь, с высоты.
Любовь чужой не преступает воли,
Любовь всегда меняет Я на Ты.
Не наставляет и не управляет,
Не мучает, не вынудит скакать
Под дудку страсти, и не заставляет
Других своим желаньям потакать.
Умеет быть спокойной, не покоясь,
Сияя наслаждением чужим,
Любовь не камень, не тяжелый пояс,
Она – отказ, которым дорожим
Не меньше, чем восторженным согласьем,
Смиряясь с этим, повторю опять:
Заставить нас любить не в нашей власти,
Но мы вольны любимых принимать…
Дрожащей не отталкивать рукою
Страдание, и клятв не позабыть.
Надменное познание людское
Не может нам себя в другом открыть.
Надежды нет, и требуется смелость,
Которая рассудку не дана,
Счастливым быть не тем, чего хотелось,
А тем, что есть. Несчастный Сатана!
Ты до того логичен и пристрастен,
Что можешь мир воздвигнуть на крови,
Но миловать и жертвовать не властен,
А значит не познать тебе любви.
М: Мне от любви неведомо лекарство,
Она немало душ свела с ума...
Ф: Провозглашая неземное царство.
М: Так пропади ты, смертный, задарма!
Противен аду, непослушен раю,
Желаниям своим не господин...
Ты в Сущего не веришь, понимаю,
А поступаешь, как христианин...
Ф: Болото бесполезной догмы зыбко
И в правилах недолго утонуть.
М: Проклятье! В чем была моя ошибка?
Как ты нащупал невозможный путь?
Ф: Должно быть, дьявол мой, душа любая
Способна выйти к истине из тьмы,
Пойми, не нужно ей иного рая,
Чем тот, что в сердце обретаем мы.
Схоласт и лжец, ты рассуждаешь строго,
Навеки верный серой стороне,
Я в небесах не ощущаю Бога,
Но опыт мой открыл его во мне.
М: Ученый-атеист о Боге судит!
Здесь и Сократ не подыскал бы слов!
Лишь идиот, за то, чего не будет,
Не сомневаясь, умереть готов.
Ф: Велик не тот, кто будущим владеет,
Все просчитав, к победе торопясь,
А тот, кто вопреки рассудку смеет
Всегда ответить за свое сейчас.
И пусть моя погибла Маргарита,
Но я иду за ней, её любя,
Ты думаешь, что жизнь моя разбита?
Я не хочу задерживать тебя.
Невыносимо, нестерпимо больно,
Но странный свет открылся впереди...
Я все сказал... Теперь с меня довольно.
Не смей тревожить рану! Уходи!
Я знаю всё. Способностью такою
Других не исцелить и не согреть.
Как возвратиться к детскому покою?
Мне тошно жить и стыдно умереть.
Несчастный дух! Тобой в делах ведомый
Я слишком много причинил вреда.
Я помню: злобе жалость незнакома
И благодарность тоже ей чужда.
Но я увидел, даже искра света
Сильнее тьмы, и тихо говорю:
— Ты вечно лжёшь. Поэтому... за это...
Тебя жалею и благодарю.
(Мефистофель корчится, превращается в чёрную точку и исчезает. Фауст плачет и смеётся)


Охранник

Что там за хохот слышен возбуждённый?
Для казни всё готово за стеной.
Открыть. Пора. На выход, осуждённый,
Берите крест и следуйте за мной.
 
Эпилог

Читатель наш, налейте в рюмки бренди,
И отложив насущные дела,
Мы с вами воздадим хвалу легенде,
Которая сегодня ожила.
Терпение, достойное медали,
Вы проявили, труд мой дочитав.
Легко ли было? Скажите: «Едва ли…»
Над ним я больше не имею прав.
Но о героях заявляю смело,
Они стезю продолжили свою:
К богам в Асгард Беата улетела,
А Фауст с Маргаритою в раю.
Израиль Вертер в Иерусалиме,
А Валентин в чистилище пока.
Когда я вас ещё знакомил с ними,
Вы встретили себя, наверняка.
А что же Мефистофель? Он, как прежде,
Невидимые козни нам куёт
В слепой, неугасающей надежде
Испепелить весь человечий род.
Читатель наш, быть может, хоть немного
Легенда укрепит надежду в вас
На лучшее… не кончится дорога
Любви и веры. С Богом. В добрый час!


Март 2013 – Сентябрь 2022