Хотелось, господи...

Тишь да гладь - там, где окраины, в центре - сущий тарарам.
Потаскушки, урки, каины спят беспечно по утрам.

В центре спят и на окраине, кто - сопит, а кто - храпит.
Окна шторами задраены, солнце высоко стоит.

Сны у них, наверно, яркие. Мне бы сны их одолжить.
Во’роны, на ветках каркая, жалуются: «Скучно жить».

Птицам семечки рассыпаю, сяду, выбью мокрый нос.
Может, это я под липою: «Скучно жить тут», - произнёс?

Да таким – нигде нет радости, замороченный халдей,
Нагляделся я на пакости урок, каинов, *лядей.

А теперь сижу под липою, чуть завидуя им всем,
Папиросочку надыбаю. Сколько времени? Да семь.

На пруду шумят три утицы, суд у них и пересуд.
Урки, каины, распутницы, как им хочется живут.

Я-то, бедный, жил и маялся: не убий, не укради…
Сука у воды залаяла, надоел ей гам, поди.

Красть хотел? Хотел, всем хочется, но не мог и не могу.
В кроне ворон расхохочется, сука – в лай, я ни гугу.

А убить? Хотелось, господи… Но и этого не смог.
Накопилось в бронхах копоти – кашель, на траве плевок.

Сука, утки, липа, вороны. Сколько времени? Восьмой.
На скамье две рейки сломаны. Ладно, потащусь домой.