Кони

Сентябрь жадно взял гитару
и хриплым голосом запел
с ветрами резвыми на пару
про то, как кони рвут предел!

Перемололи чудо-струны
многоколенчатую синь,
а туч косматые буруны
пророкотали: Солнце сгинь!

И закружилось листьев злато
над людной бурною рекой,
а кони ринулись куда-то,
фырча и брызгая слюной.

Прошу, помедленнее, кони!
Ан нет, не слышат – далеки,
но глянь: небесные ладони
уж рассыпают град тоски.

Арбат, сдержав удар стихии,
взбрыкнул, насупился, вскипел,
но кони мчатся в эйфории –
замысловатей молний-стрел,

что испускают струны в муках
под хриплый осени надрыв,
купаясь в градин перестуках,
летят копыта вдаль; обрыв

всё ближе: «Медленнее кони!» –
кричат встревоженные дни,
дождь заглушает шум погони,
«Куда, за кем спешат они..?» –

бормочут в желтой лихорадке
полуслепые фонари,
но те несутся без оглядки –
им не нужны поводыри!

Арбат зажмурился толпою,
предвосхищая страшный миг,
уж по-над пропастью глухою
коня возник мятежный лик.

Но только ангелы иль бесы
произнесли беззвучно «тпру»,
как смолкли струны-геркулесы,
утих и голос, дождь – к утру.

Разлился штиль над головами,
Арбат взгрустнул, потупив взор,
поток людей между домами
заштопал пропасти зазор.

И тут возникнул величавый
зимы негаданный росток,
как тихий голос Окуджавы
белее белого – снежок!