Будете вспоминать Зойку

Я взяла щипцы, наклонилась и отщипнула кусок отросшего коровьего копыта. Зоя Павловна встретила это достижение восторженным возгласом, рассыпалась в похвалах и благодарностях. Как будто я спасла её корову от неминуемой смерти.

Зоя Павловна всю жизнь проработала дояркой, приняв эстафету от своей матери -  Героя труда. Когда я, получив диплом ветфельдшера, приехала в этот колхоз-племзавод, она была уже немолодой, но довольно могутной, с детства закалённой трудом, как почти все жёнки - коллектив большой фермы. И когда на первых порах у меня не хватало сноровки выпоить корове лекарство, если та "потеряла жвачку", Зоя Павловна брала инициативу в свои руки и, захватив коровушку левой рукой за челюсть, правой вставляла ей в глотку резиновую бутылку с микстурой.

Мудрая женщина, не скупилась она и на житейские советы."Добро в себе ищи!" - напутствовала она меня. И сама всегда была тому примером.

  Устраивала допрос: не нашла ли я себе на танцах дролю.
- Нравится один, - говорила я,- но у него уже есть девушка.
 - Ты бы своего, девка, заимела! Зачем чужих отбивать?- урезонивала меня моя наставница.
Вспоминала, как в свое время и они с подругами на танцах закуделивали, под каблуком земля горела."Боева была, всё бегом да впробежку: с работы придёшь - и в лес, а вечером - в клуб на танцы!" А с годами сил только прибавлялось.

 Работала она легко, с удовольствием. На дойке зевать некогда, только знай переставляй доильные аппараты от одной коровушки к другой. Руки её так и летали, массируя вымя, чтобы выдоить молоко до последней капли. "Скорей бы утро да на работу!" - подшучивали жёнки. Уверена, для Зои Павловны, человека старой закалки, так оно и было.
"Работа - это жизнь", - говаривала она. И в четыре часа утра бежала на ферму, чтобы поскорее раздать по кормушкам душистое сено. Дойка в полном разгаре, аппараты цвиркают, как кузнечики на лугу, и под эту музыку Зоя Павловна вдруг песню заведёт:
"На подоле таракан, таракан,
Проел Дуне сарафан, сарафан"...

В деревенском хоре в сто человек Зоя - не последняя певунья.
И одна из любимых песен в этой деревне - про девушку-колхозницу, вязавшую снопы за жнейкой:

Ой, вязала девка, пела,
Что на свете любо жить,
Если честно дело делать,
Если труд свой полюбить...
 
Выступая на общеколхозном собрании, Зоя Павловна сказала: "Девушки молодые, идите доить коров, не бойтесь, работа доярки очень даже завлекательная!"

 Однажды главный зоотехник решила во что бы то ни стало заставить их с напарницей взяться за раздой первотёлок. Женщины наотрез отказались. Не молоды уже, здоровье не то, чтобы приучать нетелей к доильным аппаратам, по нескольку раз в день массировать им вымя, готовя к отёлу. Тёлки ведь что лошади необъезженные, всего боятся, могут и боднуть, и копытом ударить.

"Нет, не возьмёмся!" - наотрез отказались и точка. Зое Павловне за ударную работу из области орден должны были вручить, а  колхозное начальство за этот отказ её ордена лишило. Вот так просто взяли и отклонили заслуженную многолетним трудом высокую награду.

Прошло время, вернулся из армии молодой парень, работавший до армии бригадиром,  и вдруг удивил всех своим решением стать дояром. И начал работать на группе с Зоей Павловной. Взялся и нетелей к отёлу готовить, а затем и первотёлок раздаивать. Молодой напарник, мужское плечо! И так ладно да складно всё у них пошло!

 Другому не знаешь, как и уноровить. Не к рукам, так хуже лаптя. А Володя - парень старательный, Зоя Павловна нахвалиться не могла, как ловко с ним работать. И так они этих первотёлок раздоили! Начальство удоям не нарадовалось, совесть не мучила, что самовольно человека награды заслуженной лишили! Лозунги-то кидать совсем не то, что дело делать. Особенно когда сам дояркой не рабатывал.

 Выйдя на пенсию, Зоя Павловна часто зазывала нас, бывших коллег по работе, в гости. Собирала на стол разную снедь, пироги да шаньги, какую-нибудь необычайно вкусную настойку или наливку. "Разболокайтесь да подвигайтесь к столу! В гостях воля не своя, ваше дело - рюмки поднимать! - говорила нам. - Будете потом вспоминать Зойку".
Пироги соблазняли ягодным ароматом, морошка подмигивала солнечным глазком из творожной начинки, вино таинственно мерцало в бокалах, и устоять было невозможно.

 Разговор плавно переходил от воспоминаний к песням и задорным частушкам. Многие я слышала впервые. Своерощенные, так сказать:

Я бы спелого овса в поле бы пожала бы,
Из колхоза "Нова жизнь" так и убежала бы.

Я приехала в колхоз, юбка тюлевая,
Из колхозу по морозу затютюливала!

Председателю колхоза заявленье напишу:
Не даёте ухажора, из колхоза ухожу!

Однажды мы сидели вдвоём, и Зоя Павловна призналась, что у неё есть награда с ВДНХ - красивый цветастый полушалок. Беленький, в ярких розах плат, с кисьём по краям.

- Красота-то какая! - ахнула я.
- Красота, да нынче молодые таких не носят!
- Носят, ещё как носят! В Москве сейчас самый пик моды, - вспомнила я наказ дочки: найти да купить. - Я и заплачУ, сколько скажете!
- Платок-то этот почти не одёван. Да и некуда было. Сама знаешь, что за работа у доярки - не до шалей на скотном дворе. Только по праздникам раз-другой в клуб наряжалась.
- А как вы эту награду получили, как на ВДНХ ездили?

- А это, девка, целая история. Половину стада мы тогда на выставку в Москву повезли.
Погрузили коров на баржу - и в путь, по Двине до Архангельска. В дороге и накормили, и подоили, как время пришло. А доили в то время ещё вручную.
 В городе коров надо было на поезд перегрузить. Вокзал в то время далеко на окраине был. Перегнали, погрузили в грузовые вагоны коров, подойники да бадейки, фляги для молока, коровам сена да комбикорму на первое время, запас воды во флягах. Сами в плацкартном вагоне едем.
Несколько человек доярок да сопровождающие. Молодые, силы да задору много, едем - песни поём. На каждой станции стоянка, опять коров доим, молоко сдаём, а взамен нам дают сено, комбикорм и воду. Не повезёшь ведь это всё с собой.

- Удивительно, сколько же народу было задействовано и как всё чётко организовано! Чтобы животинушки себя чувствовали комфортно, удой не потеряли. На выставку ведь лучших везли, элитных.

- О коровах наша главная забота была! Доярки боевящи, работали на совесть, слова "покой" не знавали. Всех нас тогда экима платками наградили. И медалями "За доблестный труд".

– Кто бы подумал, что придёт время - и всё будет разрушено,
ни хозяйства не останется, ни фермы, ни коров...
- Что и говорить, выскочил этот злодей как чёрт из табакерки, наобещал златые горы!
- Да и районное начальство подсуропило: продавайте, мол, акции, развивать хозяйство новы хозяева будут... Растащили всё мигом, как корова языком слизнула...
- Не будем, девка, печаловаться, жить надо да радоваться жизни!

  Зоя Павловна разглаживает на коленях платок с розами, вздыхает, и вдруг я слышу:
– Ни к чему старухе полушалок.
Коли надо, бери – подарю!

  Вспоминается вдруг из прошлого какая-нибудь мелочь и тянет за собой другие. Созвала меня как-то Зоя Павловна за клюквой. Болото огромное, ягод видимо-не видимо. Глаза завидущие, руки загребущие, уж и класть некуда, а никак остановиться не можем. Часть в подолы завязали. А уходить не хочется. Осеннее солнышко греет, не слепит, только ягоды на кочках горят жарким светом. Жаровица и есть жаровица. Сели на дерево упавшее. Зоя Павловна вспомнила, как в детстве впервые пришла в лес с бабушкой да сколько было там ягод. Бабуля в корзинку собирала, а она всё в рот. И малину, и чернику, и голубику. А воздух-то в лесу какой! Особенно на болоте. Полюбила лес с первого взгляда и навсегда. Ходила туда часто, и лес отвечал ей добром - давал здоровье...

  Прожила Зоя Павловна долгую жизнь, без трёх месяцев восемьдесят лет. Ещё в молодости похоронила старшую дочку, затем пожилого уже брата, совсем молодого сына, а после мужа и двоих внуков. Только младшая дочь и оставалась. Работала в городе, но мать часто навещала.  И в ту осень они с мужем в деревне гостили.

  А осень стояла красивая, ясная, грибов в лесу было невиданно, ступить некуда - из-под ног врассыпную бросались. Дочь с зятем в лес пошли, и Зоя Павловна засобиралась.
  - Куда ты, мама, сиди, отдыхай, грибов у тебя и так много наношено!

  Но разве усидишь дома, когда лес рядом, места любимые вдоль и поперёк исхожены? Душой отдыхала, бродя по знакомым местам, и не заметила, как свечерело. Прислушалась - тишина, деревни не слышно. Тропинка под ногами едва заметна, пошла по ней: куда-нибудь да выведет.

  Дети домой вернулись, а матери нет и нет. Встревожились, кинулись искать. Ушла в галошках да в лёгкой жакетке, мобильник, конечно, положить в карман не подумала. Как бы он пригодился. До темна аукали, машиной сигналили, но всё зря. А ночами уже заморозки начинались...

  Искали Зою всей деревней до снега, и весной, и летом опять искали. Обшарили все окрестности. А нашёл её случайно рыбак с собакой, совсем в другой стороне, за пять километров от деревни, недалеко от Белого озера.
  Как упала, обессилев, так и лежала вниз лицом, и корзинка с грибами рядом. Совсем немного до юбилея не дожила, до своего восьмидесятилетия. А любимый её лес, может, и рад бы, да не мог укрыть её своими ветками, чтобы не дать замёрзнуть. А только баюкал, качал её последнюю колыбель под хвойным пологом, выстланную мягкими мхами...

На фото: Зоя Павловна Соснина - первая справа.