Из поэмы Поэт17

Я будто неподвижен в поле
в Поэзии святых свобод.
Какие исполняю роли,
идя безвестности в обход.
Склоняю голову без шляпы
под крики, распустивших лапы
союзной челяди с толпой,
кричащей: "Лучше ты не пой!"
А я-то тут причём, скажите,
но без излишней суеты,
когда глаза у вас пусты.
Созрело в поле чистом жито
и льются тихие дожди...
...иного времени не жди.

Нас Северянин познакомил
с Поэтом истинной любви
с потенциалом слов нескромным.
Он ход эпохи уловил.
Здесь подтвердит об этом каждый.
Он признавался не однажды,
что Фофанов его кумир,
создавший безусловный Мир
из символизма, декаданса
с неоспоримостью стихов
без ёрничанья диких хохм.
И без надменности и фарса.
Не примыкавший ни к кому.
Поставлен памятник ему.

Смотреть на памятник убогий
мне стыдно, господа страны.
И ваши ни к чему восторги
апологетами войны.
Вы ржёте в постоянном крике,
вы в злобе искривили лики
с гранатой атомной в руке.
От песен чистых вдалеке.
Он сын купеческий. Однако!
Но умер в полной нищете
в неосуществимости в мечте.
И профиль "Памятного знака" –
убожество на валуне.
Должно быть стыдно всей стране.

Сиреневый закат тревожит.
Сверкает молния вдали,
как будто жизнь мою итожит
часами времени Дали.
Зажглись за горизонтом звёзды,
неужто, всё так стало поздно.
И ничего не изменить?
Порвалась с чем-то, видно, нить.
Вопрос был задан не спонтанно.
Ответил Фофанов давно –
причиной стало в том вино
и ананасы, как ни странно,
мы пожинаем всходы зла.
И сажа стала вдруг бела.