Война и мир. гл. 1-3-7а и 1-3-7б

1-3-7а

Уже в ноябре отступавшая армия
Раскинулась лагерем у городка,
И к ней подоспела и русская гвардия,
На войско смотревшая, как свысока.

Назначен был смотр императорский войску,
Под Ольмюцем, армиям наших двух стран,
Навлёк этот смотр всем всего беспокойства,
Особо начальству — душевных тех ран.

Записку Ростов получил от Бориса,
Измайловский рядом стоял его полк,
Борис в нём имел адъютантскую «визу»,
Он знал, от карьеры — весь жизненный толк.

В записке поведал ему он, как другу,
Согласно родительской дружбе в семье,
Он должен ему передать рука в руку,
И письма, и деньги, и радость в письме.

Письмо несло счастье его же невесты,
Оно вдохновляло исправно служить,
Другие, родные солдату все вести
Ему помогали их помнить, любить.

Ростову теперь, как вернувшись с похода,
Особенно деньги и были нужны,
Мундир новый нужен и лошадь породы,
Его б выручала из всякой беды.

А, кроме того, и всегда, как обычно,
Был рядом чудесный для всех городок,
Где можно развлечься, совсем непривычно,
Излить всяких чувств своих в некий поток.

А целая армия тех маркитантов
И с ними, обычно, торговцы — жиды,
Наполнили лагерь всей массой соблазнов,
Как в плен попадаешь, обычно, к ним ты.

За этот поход, несмотря на потери,
Посыпался дождь всевозможных наград,
И он, как обычно, открыл как бы двери,
Пирам с их весельем, поездкам в тот Град.

Известная там Каролина Венгерка
Открыла в нём с женской прислугой трактир,
Где в нём, как обычно, по западным меркам,
Мог каждый устроить себе будто пир.

Ростов, полный радостью нового чина,
И в юнкерской куртке с солдатским крестом,
Теперь он — корнет, настоящий мужчина,
Гусарская шапка надета на нём,

Затёртою кожей подбиты рейтузы,
И лошадь донская — гусарский весь вид,
Связали с гусарством столь крепкие  узы,
С рукой на подвязке, но крепко сидит.

Направился в лагерь для встречи с Борисом,
Он думал о том, как их всех поразит,
Гусарским, обстрелянным, бравым всем «весом»,
И, как наповал, он гвардейцев сразит.

А гвардия вся, как  элита России,
Прошла, как гуляние, весь свой поход,
Как в пику Кутузовской словно стихии,
На место, явившись как будто бы сброд.

Недолгие, малые все переходы,
И ранцы их все на подводах везли,
Готовили вкусно на всех переходах,
И с музыкой, в ногу, как в городе шли.

Командовал гвардией сам князь Великий,
Родной императору брат, Константин,
По виду начальником был вроде тихий,
На самом же деле — суров господин.

С Борисом и Берг, командир уже ротный,
Исправною службой имеющий чин,
Борис своей службой, хотя и походной,
Полезных знакомств заводил, как почин.

По дружбе, письмом снабдил Пьер-друг, Бориса,
Чтоб с князем Болконским мог быть он знаком,
А через него, для его интереса,
Возможно, и будет доступен главком.

Борис вместе с Бергом уже на квартире,
Себя развлекали какой-то игрой,
И даже в тревожном, военном их мире,
Был каждым в досуг вечно занят собой.

Вдруг дверь отворилась — Ростов на пороге,
Полгода не виделись эти друзья:
— О боже! О, наши любимые боги!
Какой же ты чистый, а вид — у меня!

Они нашли оба в себе перемены;
— Ну, как ты? Я вижу, обстрелян уже;
— Я был в «переделках», могли «лопнуть вены»,
Как видишь — Георгий навешан на мне!

Рука пострадала, уже заживает,
В гусарах уже получил я и чин,
А как твои «подвиги» здесь поживают,
И много ли было для них тех причин?
 
1-3-7б

Мы тоже все славный поход совершили,
И в нашем полку цесаревич был сам,
Для нас потому и удобства все были,
А в Польше — приёмы, обеды всем нам.

И оба поведали о приключеньях:
Один — о весельях и быте гусар,
А также о диких атаках, сраженьях,
Где ли;лась и кровь, и от тел вился пар.

Другой — о приятности, выгоды службы,
С командой высоких и важных вождей:
— Тебе вот подарок от нашей всей дружбы,
Вот деньги и письма родных и друзей.

Читая письмо, он расстроился очень:
— Какая я, всё же, большая свинья,
Я им не писал, напугал, между прочим,
Уехал, забыл, там — семья же моя.

Особо «сияло» средь всех этих писем,
Для Багратиона и с просьбой письмо:
— Мы все здесь, домашние, Коленька, мыслим,
Оно ему в руки попасться должно.

Зачем ты в атаку ходить, Коля, должен,
Есть боле престижные в войске чины,
В атаке похуже и случай возможен,
Ты нужен живой нам, себя береги!

Прочтя его, понял, оно — бережливо,
И рекомендательно это письмо,
Он бросил под стол его нетерпеливо:
— Мне вовсе ненужное стало оно!

Я быть адъютантом никак не желаю,
Лакейская должность, в гусары мне путь,
Я должность и чин лишь в бою наверстаю,
Мне с этой дороги — уже не свернуть.

— А я, как напротив, хочу адъютантом
При высшем начальстве желал бы служить,
И быть для себя и мамаши гарантом,
Карьеру блестящую можно добыть!

В душе с возмущеньем и как бы с вопросом,
На друга смотрел ему прямо в глаза,
С каким-то взыскательным, жизненным спросом,
В душе бушевала как будто гроза.

И Берг возвратился, ведь он их оставил,
Давая друзьям встрече их не мешать,
Теперь к их рассказам свои он добавил,
Не стали они за бутылкой молчать.

Хвалили они своего командира,
Великого князя, его доброту,
Но вспыльчив он слыл, как в защиту мундира,
Когда он был должен сказать по уму.

Как он, лично Берг, имел «счастье» на встречу,
Когда испытал на себе его гнев:
— Молчал я тогда и не смел я перечить,
И в этом молчание я преуспел.

Опять попросили Ростова подробно
Поведать, как рану в бою получил,
Ему эта просьба, как счастью подобна,
Хотя был он ранен, но, всё же, решил.

Увлёкся рассказом об этой атаке,
Когда вместе с правдой шла явная ложь,
Ему было стыдно сознаться в той «драке»,
Он выпал из строя, потухший, как факел,
И даже себе он не мог сам помочь.

— Ты не представляешь, во время атаки
Тебя; чувство бешенства тянет, как в плен,
И в этой людской кровеносной клоаке,
Ты — не человек, ты им стал будто тлен.

Рассказ его прерван явившимся князем,
Андреем Болконским, по ходу всех дел,
Он прибыл к Борису с протекцией в связи,
Талантливых юношей видеть умел.

Входя и услышав атаки гусара,
(Как сорт тех людей, их терпеть он не мог),
Бориса — в кругу, как в атаке, «базара»,
Хвастливый рассказчика выспренний слог;

Улыбкой он встретил сначала Бориса,
Ростову отвесил прищуренный взгляд,
(Себя показать чином должного веса),
Ростов же во взгляде почувствовал яд.

И он, недовольный от этой с ним встречи,
Усталый, лениво присел на диван,
Ростов как бы вспыхнул и понял, что вече
Должно состояться, а он им — не пан.

По виду Бориса, ему было стыдно
За друга гусара, кто жизнь не жалел,
От смерти спасая всех — просто обидно,
И князь своим видом что против имел.

Ростов же, сконфуженный, видом и тоном,
Презрительным взглядом, в добавок к себе,
Ответный презрительный взгляд, камертоном
Позволил скрестить эти взгляды в борьбе.

К тому ж, презирая он всех адъютантов,
Вошедшего тоже причислил он к ним,
Он их причислял к слою всех симулянтов,
Командным их видом был просто раним.

И он покраснел, замолчал, понимая,
Он лишним здесь им оказался в делах,
Борис обстановку здесь всю, возрождая,
И, чтобы все гости бы жили в ладах;

Спросил князя: «Новости есть ли при штабе»?
Уклончивым был им получен ответ,
Мол, с этим вопросом не стал даже я бы,
Его задавать вам по младости лет.